Обсидиан и чёрный диорит. Книга третья. Пятьдесят девять и один.

Напрасно все звали кошку, а Вероника просто пребывала в отчаянии и панике. Хозяйку жаль, но Амата должна её спасти. Спасти вообще всех от противоестественной угрозы.

Теперь всё стихло. Душно, жарко и неудобно. Пора выбираться. Амата изловчилась и задним ходом вытащила своё тело наружу, понюхала воздух, напряжённо вгляделась в полумрак медовыми глазами. Нужно не бояться и двигаться вверх. Она сможет. Сияние видно издалека, и голоса не просто бубнят, а издевательски смеются. Кошка подкралась на полусогнутых лапах, как привыкла делать на острове. Она – хитрый зверь. Ловкий и умелый.

На этот раз прыжок удался на славу. В полёте тело изогнулось вбок, и правая передняя лапа нанесла удар по косой и единственно правильной траектории. Сверкнула в воздухе зеленоватая молния от падающих песочных часов, несколько раз перевернувшихся в стремительном пике и с размаху ударившихся о твёрдую поверхность.

Амата поняла, что сделала что-то не то. Но ведь она не должна была ошибиться. Часы нужно было разбить, уничтожить – они олицетворяли само зло. Тогда наступили бы в её кошачьей душе мир и покой, новое благостное ощущение гармонии и рая. А вместо этого…

Из разбитых часов поднялось клубящееся зелёное облако, быстро растущее в размерах. Кошка не стала досматривать, что получится, горестно взвыла и бросилась назад, в своё недавнее убежище. Теперь она вылезет лишь тогда, когда откроют двери, ведущие наружу, где земля, трава и деревья не осквернены могильным холодом…

Глава 1. Зеленомордые

Великобритания, Ричмонд, июнь 2003 года

Облако разделилось. Одна из частей вытянулась вдоль стены и зацепила почти весь свод. Вторая, быстро вращаясь, начала выбрасывать из себя фрагменты, трансформирующиеся в подобие полупрозрачных человеческих тел. По завершении десятки призраков заполонили верхний этаж. Многие из них тут же организовались и расселись прямо на полу в два кружка, поджав ноги по-восточному. Вблизи макета бригантины, сильно утратившей своё очарование, расположились остальные. Их было тринадцать.

Они долго молчали, рассматривали друг друга, пытаясь сообразить, что произошло. Наконец один из призраков, в старинном камзоле, ботфортах и при шпаге, громогласно заявил:

– Разрази меня гром! Даже после попойки с лучшим ромом, взятым с голландского купца, я не мог представить, что окажусь в компании стольких зеленомордых уродов!

– Сам ты зеленомордый, – тут же ответил другой, тоже сжимающий в руке шпагу. Он выглядел молодым, и его щёгольские усики и бородка давали ощущение чёрного цвета, но общая монохромность мешала установить это точно. – За такое оскорбление можно и на дуэль вызвать.

– Так вызывай, нечего тянуть, – сказал первый, приготовив своё оружие. – Командор Шарль Фоше никогда не отказывался от хорошей драки. Только сейчас, боюсь, её не получится. Кто тебя учил оружие держать, сосунок?

Молодой должен бы был побледнеть, но цветовая гамма не позволила. Он бросился на обидчика, и они скрестили шпаги. Кто-то рядом успел крикнуть: «Господа, а как же этикет и секунданты?». Через несколько мгновений тот, кто назвался Шарлем, сделал эффектный выпад и проткнул соперника насквозь. Никаких последствий внешне убийственное действие не вызвало, и дуэлянты мигом остановились.

– Дело-то дрянь, похоже, – сам себе сказал несостоявшийся победитель. – Мы все бесплотные и не можем причинить вред друг другу. Выходит, мы призраки? Но какого чёрта? Не припомню, чтобы я когда-либо умирал. Кажется, лишь вчера закопал золотые бочонки на своём острове. Но это не остров и не мой корабль. Однако… вот чёрт!

Шарль с нескрываемым ужасом воззрился на обнаруженную им модель бригантины.

– Вот же мой корабль! – завопил он. – Но какая дьявольская сила его так уменьшила? Я никогда не верил ни в бога, ни в сатану, но теперь готов поверить в кого угодно! Куда делись мои матросы?

– Это не твой корабль, – ответил сутулящийся юноша в простой одежде подмастерья. – Я сделал когда-то его маленькую точную копию, и людей на её борту никогда не было. Твоё судно давно сгнило или затонуло.

Пират повернулся и смерил мастера презрительным взглядом:

– Англичанин? Довелось мне вдоволь пощипать вашего брата. Пришлось и язык ваш кислый по ходу дела выучить. Непонятно мне, зачем ты затеял гнусную шутку над моей славной «Птицей», но я ещё с тобой разберусь! Что вы на меня уставились, зеленомордые? Вижу, тут у нас в компании даже баба есть! А чего она там пшекает?

– Она не пшекает, – поспешно вмешался тот, кто возмущался насчёт секундантов, – не нужно так говорить. Она полька, и я тоже польский дворянин, Тадеуш Кошонски. Мою прекрасную спутницу зовут Агнетта Малецка, она замечательная музыкантша и учительница. Господа, я предлагаю не устраивать здесь драк и глупых оскорблений, а для начала представиться, выяснить, кто каким языком владеет и постараться понять, что мы вообще здесь делаем.

– Весьма разумное предложение, – тут же одобрил седовласый благородного вида джентльмен в деловом костюме, изящных туфлях и с тростью в руке. – Я британский дипломат Сэм Олдбрук и по роду профессии владею несколькими языками, в том числе французским, английским, немецким и даже русским.

– Про русский слыхом не слыхивал, что такой существует, – заявил детина с плёткой в руке и высоких сапогах. – К счастью, с остальными мало-мальски знаком, а ещё знаю португальский и голландский. Меня зовут Мишель Авилье, плантатор из Бразилии.

– Португальский – это здорово! – восхитился высокий мужчина, действительно смахивающий насыщенностью тона своего лица и особенно аккуратно подстриженной бороды на представителя южной европейской нации. – Будет о чём поговорить почти с земляком, хоть и довелось мне поселиться куда как дальше к северу. – Я Жао Пинту, фермер из Северной Каролины.

– Значит, есть среди нас американцы! – обрадовался подвижный толстяк в кургузом пиджаке и котелке. Живчик крутил в пальцах очень вонючую даже на вид сигару. – Коннор O Фаррелл, к вашим услугам. Смею надеяться, очень известный букмекер. В Каролине, правда, не бывал, зато моё имя хорошо знают в Иллинойсе и Виржинии, и даже за океаном, в Бирмингеме. Мой родной язык – английский, и ничем больше похвастать не могу, кроме языка ставок на конных забегах.

– У меня тоже многое связано с Бирмингемом, – гордо выпятил грудь джентльмен с круглым добродушным и лишённым растительности лицом. – Имею честь быть постоянным поставщиком Бирмингемского ювелирного квартала, знаменитого на всю Европу. Меня зовут Джеральд Уокер. Могу похвастать, что разговариваю на нескольких наречиях африканских племён, но, похоже, здесь придётся обходиться обыкновенным английским.

Представились и остальные. Проигравший дуэль незадачливый фехтовальщик оказался французским графом по имени Луи де Леранж. Мужчина в плаще со сверкающими на руках кольцами крайне удивился, когда выяснилось, что никто из присутствующих не знает знаменитого итальянского барда Серджио Пезотто. Постоянно отирающийся возле Агнетты невысокий солидный мужчина с брюшком и в сверкающем пенсне сразу никому не запомнился, так как фамилия Брунстерхайер грешила неудобоваримостью. А потому этого швейцарского банкира в дальнейшем все стали называть только по имени – Отто. Тот, кто по его же признанию, построил модель пиратской бригантины, нехотя поведал, что он британский инженер Томас Бейкер. Последним назвался голландский художник Стиф ван Вегберг.