Обсидиан и чёрный диорит. Книга третья. Пятьдесят девять и один.

– Большое ей спасибо, – промолвил инженер. – Бессмысленно всюду таскаться с этой штуковиной. Однако получается, что у меня вообще нет инвентаря!

Пришлось остальным тоже прокомментировать своё имущество. У красавицы Агнетты не нашлось ничего, кроме любимого жемчужного ожерелья. Бард Серджио показал три кольца и попытался ещё рассказать, за какие заслуги их получил, но слушать его не стали. Мишель Авилье, кроме плётки, обнаружил пару кубиков для игры в кости, чем привёл в восторг пирата. Польский дворянин Тадеуш демонстрировал всем желающим военный орден, полученный за неведомые заслуги. У фермера из Северной Каролины вместо чего-нибудь сельскохозяйственного в карманах нашлись золотые самородки, и Жао был вынужден признаться, что он уделял добыче драгоценного металла куда больше времени, чем ковырянию в земле. Зато Бирмингемский поставщик вполне закономерно мог похвастать шкатулкой, скромной на вид, но наполненной различными драгоценными камнями премиум-класса.

– Всего лишь три сигары, – грустно поведал букмекер. – Благодарю за щедрость, отец-прародитель. Мне их и на вечер не хватит.

– Дрянь табачок тебе подсунули, приятель, – прокомментировал Мишель. – Лист явно передержанный, никакого приятного аромата, и вкус должен быть отвратный. Вот будешь у меня на плантации, я тебе такие сорта покажу, других не захочешь!

– Поищи в карманах как следует, – посоветовал Дестан. – Вечно ты об аккуратности забываешь.

Коннор порылся в кургузом пиджаке и выудил оттуда блокнот и огрызок карандаша.

– Это же моя любимая книжечка для записей ставок! Только она почему-то пуста…

Банкир Отто явно не хотел афишировать своё имущество, указывая лишь на наличие пенсне, но Дестан вывел его на чистую воду.

– Да он у нас романтик, – сказал польский дворянин, разглядывая красивое обручальное кольцо, переливающееся яркими зелёными бликами. Отто поспешно закрыл маленький футляр, в котором оно хранилось, и снова спрятал. – Я даже догадываюсь, кому оно предназначалось. Не повезло тебе, дружище.

Агнетта скромно потупилась, изображая святую невинность.

– Занятная палка у тебя. – Пират тем временем обратил внимание на трость в руке британского дипломата.

– Подарок от коллег на юбилей, – пояснил Сэм. – Неужели не нашлось другой вещи, чтобы подчеркнуть мою индивидуальность?

– Видать, не придумалось. – Дестан махнул гигантскими руками, и лишь благодаря их относительной бесплотности не было разрушений, и никто не пострадал.

– А как же мои часы? – настаивал Олдбрук. – Я ведь их придирчиво выбирал и носил много лет! А хорошие тёмные очки от лучшего бренда? Да хотя бы сотовый телефон – чем не особенность личности?

– Кончай говорить тут непонятные слова, – оборвал его пират. – Кто у нас ещё остался?

Художник продемонстрировал буклет, выпущенный к аукционным торгам. В нём чёрным по зелёному было написано, что в числе прочих будет выставлена картина работы Стифа ван Вегберга под названием «Сны работницы, сломавшей ткацкий станок».

– Самое первое полотно, которое мне удалось выгодно продать, – вспомнил живописец. – Я действительно сохранил тогда этот буклет…

– У нас теперь не проверен только ещё один дворянчик, – презрительно вымолвил Шарль Фоше, кивая в сторону графа де Леранжа. – Шпагу я уже видел – откровенное дерьмо. А что ещё у тебя есть, сосунок?

Луи скривился, но послушно вытащил из-под одежды странный предмет, похожий на небольшое блюдо, но имеющий на дне гравировку в виде замысловатого герба.

– На самом деле это щит, – молвил с гордостью граф, показывая, что с другой стороны у зелёного «блюда» есть маленькие «ушки» – крепления для кожаной полоски, за которую предмет полагалось держать. – Он не из серебра, а из какого-то прочного сплава, и принадлежал моим давним предкам. Благодаря гербу славные представители Леранжей могли узнать своего родича, потому что судьба в своё время рассеяла их по Европе.

– Насчёт прочности он прав, – подтвердил Дестан, – щит не раз мне жизнь спасал от пистолетных пуль и кинжала. Видите небольшие вмятины на дне? Свинцовые комочки не смогли пробить хороший металл и отскочили. А насчёт предков лучше не заливать – это же я придумал легенду, чтобы тебя «признал» престарелый и наполовину выживший из ума «дедушка», от которого ты получил шикарное имение и замок.

Когда интерес к имеющемуся в наличии реквизиту угас, прародитель вновь призвал призраков к клятве. Глухому купцы что-то проорали прямо в уши, и вторая попытка прошла успешно.

– Отлично, господа, с обязательствами покончено, – удовлетворённо сказал гигант. – Но утро уже в разгаре и, скорее всего, сюда кто-нибудь должен прийти. Считаю, что теперь главная задача – выяснить, могут ли смертные видеть нас или слышать. А ещё – можем ли мы как-то на них влиять – ударить, например. Лучше нам пока не высовываться и подождать. Когда всё выясним – решим, как действовать дальше.

– O кей, босс, – выразил общее согласие букмекер. – Только я курить очень хочу. Ни у кого огоньку не найдётся? Вот же глупость какая – сигара есть, а запалить её нечем! Можно, я выйду посмотреть, где раздобыть огонь?

– Остынь, – не разрешил Дестан. – Если тебя кто увидит, лишний шум поднимется.

Колосс погрозил присутствующим здоровенным пальцем, предупреждая о дисциплине и послушании. Безымянные сидельцы по-прежнему тихо переговаривались. Отто и польский дворянин с двух сторон что-то нашёптывали на ушко Агнетте, а та скептически улыбалась. Букмекер, печально вздыхая, разминал свою сигару. Пират и плантатор затеяли игру в «больше-меньше», остальные от нечего делать превратились в безмолвных зрителей.

Со стороны забавно было наблюдать, как игроки метали кости. Выбранной поверхностью была освобождённая от выставочного образца подставка под модель, и кубики не пролетали через столешницу и не падали на неё, а останавливались в паре миллиметров сверху и замирали. Как показал дальнейший опыт, точно так же вели себя и другие предметы из инвентаря призраков, если их бросить, или положить.

Плантатор постоянно выигрывал, набирая каждый раз двенадцать очков, и вскоре кошель Шарля Фоше опустел. Кардинал Берегового Братства сгоряча хотел поставить на кон камзол, но потом одумался и произнёс сакраментальную фразу:

– К чёрту сантименты, я же пират!

С этими словами он вытащил клинок, целя в сердце партнёра, и забрал назад свои дублоны. Игра продолжилась, как ни в чём не бывало. Проиграв все монеты, флибустьер снова картинно приставлял к горлу Мишеля шпагу плашмя, отнимал деньги, и метание костей продолжалось с неослабевающим азартом. Когда кто-то из толпы сказал, что его уже тошнит от постоянного игрового мельтешения, Дестан резко шикнул:

– Тихо! Замрите и заткнитесь! Слышите – кто-то открывает дверь!