Обсидиан и чёрный диорит. Книга третья. Пятьдесят девять и один.

– Веселей места не найдёшь, – подтвердил букмекер.

– Тогда идём! Эй, плантатор, ты с нами?

Не успел Дестан что-нибудь ещё крикнуть им вслед, как призраки сначала скорее ощутили, а потом явственно услышали нарастающий свист. Безымянные прижали ладони к ушам и скорчились, как от боли. Возможно, им досталось больше всех, потому что остальные лишь застыли на время в томительном ожидании. Свист исчез так же внезапно, как появился, и Дестан с торжествующе просиявшим лицом сделал громогласное объявление:

– Слушать всем! Ко мне сейчас обратился Голос, представляющий высшие силы! Он явился сам, без моей просьбы или мольбы, чтобы помочь и определиться с нашей общей целью. Нам полагается пройти испытание, в случае успеха будет щедрая награда. Я стал уникальным полупризраком, который вроде и бесплотен, но не может проходить сквозь преграды. Такая кара мне назначена за непомерную гордыню и честолюбие; насмешка за желание увековечить своё «я», оборудовав склеп на острове.

– Вообще-то это я его построил, – возразил плантатор. – Хотя кости пирата самые старые и тоже дают ему право считаться основателем. Не пытайся присвоить чужие заслуги.

– О, кретины! – возопил гигант. – Поймите, наконец, что всеми вами двигали мои мысли, мои чувства и мои страсти! Поэтому именно я наказан. Не нужно было делать памятник себе таким большим. Но на вас тоже наложено заклятие. Если вы покинете меня, не принеся присягу на верность, кара постигнет уже вас – вы просто исчезнете, испаритесь!

– Чтобы я, капитан и командор, кому-либо присягал – не бывать такому! – тут же заартачился пират. – Если бы кто-нибудь предложил мне корсарскую грамоту – я тут же отправил бы его на корм рыбам!

– Служение необходимо, – продолжал Дестан, – нравится вам оно или нет. Голос поведал, что вы можете на короткое время обращаться в живое состояние – один из вас сможет действовать, как обычный человек, пользоваться предметами и всё такое.

– А вот это уже интересно…

Фразу произнесло сразу несколько голосов. Теперь прародителя слушали очень внимательно, подойдя ближе к нависающему лицу. Пани Агнетта вдруг пожалела его обладателя:

– Мне так неловко, что из-за нас вам приходится испытывать такие неудобства, сударь…

– Ничего, – прохрипел Дестан. – Дело вполне привычное, напоминание о родной хижине, где я вырос. Там тоже можно было только так стоять. Но тогда держать тело в три погибели было трудно и даже болезненно, а сейчас я ничего не чувствую. Могу так простоять хоть до конца времён.

– Да не отвлекайте вы его, – сердито шикнул плантатор. – Продолжайте, прародитель!

– Вы должны быть все вместе. Понимаете – до единого! Нельзя расходиться, разбредаться в разные стороны. Нужно встать всем в одну точку, объединить тела в пространстве – и одновременно выкрикнуть имя того, кто должен на время стать живым действующим лицом. Но время ограничено – одно превращение будет длиться полчаса, а потом надо ждать ещё три с половиной, чтобы делать новое. Мне сказано, что правило связано с корабельными песочными часами.

– Всё верно, – задумчиво протянул Шарль, снова поигрывая шпагой. – На бригантине мои часы были рассчитаны на тридцать минут. А полчаса и три с половиной – четыре в сумме – стандартная вахта. Когда вахта закончена, следующий матрос может начать своё дежурство. Тут логика, по крайней мере, прослеживается!

– Какая логика? – возмутилась прекрасная пани Агнетта. – Я не желаю объединять своё тело с грубыми мужланами. Брр, не представляю, как можно прикоснуться к смердящему пирату и мерзкому толстяку с его вонючими сигарами!

– Полегче, крошка! – осадил её пират. – С какого якоря ты взяла, что я – смердящий? Я ведь тебе не простой парень с полубака, а уважающий себя капитан! Вряд ли ты делаешь больше притираний, надушиваний и напомаживаний, чем я, когда собираюсь сойти на берег и нанести визит очередному губернатору. Да и в обычные дни вполне за собой слежу…

– Господа! И вы, пани, простите! Сколько можно препираться! – призвал к порядку польский дворянин в военном мундире. – Давайте, в конце концов, дослушаем до конца!

Лицо колосса было мрачным, когда он изрёк посреди установившейся тишины:

– Хотите – верьте, хотите – нет, но условия Голос поставил донельзя жёсткие. Не примете сегодня присягу – исчезнете. Не будет в течение суток ни одного обращения в кого-либо из вас – тоже исчезнете. Вы должны быть вместе и следовать поставленной цели – вернуть недостающее тело.

– Неслыханный шантаж! – возмутился британский дипломат. – А почему не провести переговоры, спросить наше мнение…

Но его никто не слушал. Стоял гул голосов, сложно было что-то разобрать. Под шумок букмекер увлёк пирата и плантатора в сторону и возбуждённо шептал им на ухо, а те согласно кивали. Эта троица явно испытывала симпатии друг к другу и уже образовала небольшую коалицию. Сплочённая масса неизвестных жила своей жизнью, но они всё время помалкивали. Вокруг Агнетты крутились швейцарский банкир, явно увлечённый ею, и польский дворянин, хотя пани посматривала в его сторону с недоверием или высокомерно. Прочие пока не определились и присматривались друг к другу, сохраняя дистанцию.

– Эй, прародитель! – крикнул Шарль. – Считай, что ты нас уговорил. Что там за присяга?

Демарш наиболее радикальной части толпы резко повлиял на общее настроение. Теперь все выразили согласие дать клятву верности носатому гиганту.

– Сначала повторите про себя, а потом говорите хором: «Клянёмся в неживых послужить для живого, чтобы возродиться!» Хором, поняли? Смотрите на меня – я хочу видеть ваши лица. Переведите тем, кто не понял – для клятвы годится любой язык!

Снова повис разноголосый гул, потом масса вроде бы организовалась и слаженно произнесла нужные слова.

– Что-то не так, – уверенно сказал Дестан, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. – Кто-то один не поклялся. Кто?

Безымянные переглянулись, потом их главарь сказал:

– Похоже, один из нас. Он, видите ли, глуховат. Наверное, не расслышал, что от него требуется.

– Нам ещё, оказывается, с глухим тут возиться! – возмутился букмекер. – Прародитель, откуда вообще взялись безымянные остолопы?

– Это его вина, – сразу ответил тот же звучный голос из круга. – Мы были его жизнями, все достойные лавочники, купцы и менялы. Но он потом посчитал, что наши жизни скучны, никчёмны и прожиты зря, и предпочёл полностью стереть нас из своей памяти. Вот почему мы не знаем точно, кто мы, откуда, как нас звали. Это очень печально и несправедливо. Потом прародитель спохватился и устроил для нас имитацию погребений в своём склепе памяти. У нас даже нет предметов, напоминающих о том, что было при жизни. Хорошо ещё, что мы не предстали перед остальными в первозданном голом бесстыдстве, а сохранили свои любимые одежды.

– Кстати, о предметах, – спохватился Шарль. – Этот говорун намекнул: мы имеем то, что связано со склепом. Что конкретно? Одежда, в которой нас похоронили? А ещё? У меня есть шпага и кошель с дублонами. Так и должно быть? Стоп! У меня же нет порошка!

– Конечно, – подтвердил Дестан. – Не ищите понапрасну, никто из вас не мог быть погребён или просто оставлен с запасами песка. Что до дублонов, то их было гораздо больше, но одна наглая девица совершила кражу. Она же унесла из склепа модель бригантины, что принадлежала Томасу.