Обсидиан и чёрный диорит. Книга третья. Пятьдесят девять и один.

Церемония заняла некоторое время, ибо языковые барьеры в общении всё же обнаружились. Английский и французский преобладали, и в итоге стало ясно, что, опираясь друг на друга, можно добиться полного взаимопонимания.

Тогда Шарль Фоше, помалкивающий, пока шло знакомство, обратил внимание на толпу сидящих на полу мужчин.

– Эй, любезные! – крикнул он, одновременно приближаясь к внешнему кругу бородатых призраков, наряженных в богатого вида длинные восточные халаты. – Не думаю, что мне придётся запоминать все ваши собачьи клички, но хотелось бы понять – кто вы такие и какого чёрта тут расселись? По-моему, здесь и без вас тесновато!

Призраки очнулись от сонного оцепенения, что-то невнятно забормотали, переговариваясь между собой. Наконец один из них, с самой длинной бородой, видимо, с привилегией говорить за всех, с достоинством произнёс звучным голосом:

– Мы полагаем, что мы – купцы и лавочники, почтенные граждане, исправно вносящие в казну все налоги и пошлины. Но мы не знаем этого точно, как и имён своих. Мы – безымянные.

– У вас что, память отшибло, придурки? – заорал пират. – Может, мне кого-нибудь шпагой подбодрить? Как так – безымянные? Вы что, не знаете, из каких вы краёв, какой нации?

– Не знаем, – подтвердил представитель, а все остальные согласно кивали головами. – Безымянные мы.

– Этак мы многого не добьёмся, – проворчал Шарль. – Я смотрю, тут собрались всякие достойные, а то и благородные то ли люди, то ли призраки, без всякой цели, как попало одетые и мало соображающие. Будь здесь моя команда – я бы всех вас ограбил и выпустил кишки наружу. А раз такое не получается – пожалуй, лучше мне убраться отсюда да пойти разузнать, где сейчас может быть мой корабль.

Он резко развернулся, прищёлкнув каблуками, и впрямь решил начать спускаться по лестнице, как вдруг сверху раздался громовой голос:

– Не смей уходить! Не гневи судьбу!

Всё сборище повернулось к куполу. Обнаружилось, что он заполнен чудовищным зелёным лицом юноши с крупным крючковатым носом и злобно поблескивающими глазами. Только теперь стало понятно, что вдоль одной из стен идут ноги колосса, уже почти под потолком переходящие в туловище, завёрнутое в подобие рваного плаща. Тело гиганта было неудобно скрючено – иначе бы он не смог разместиться в относительно тесном пространстве. Выпрямиться же во весь рост было просто нереально. Пока этот призрак молчал, никто не догадывался об его присутствии.

– Ну и дубина! – поразился остановившийся Шарль. – Славное дополнение к бесподобной компании! Ты зачем так вымахал, парень?

– Потому что я ваш прародитель.

Наступило молчание.

– Да, я ваш прародитель, Дестан. Вы все – это на самом деле я, только в разное время. Выслушав вас сейчас, я понял, что произошло. Мой Хранитель попал в плен песочных часов на модели бригантины. Я сумел сохраниться, я не погиб окончательно. Но моё тело, моё последнее тело похищено, оно принадлежит теперь другому!

– Хватит тут завывать, – перебил гиганта флибустьер. – Мы призраки, потому что тело похищено – так, что ли?

– Наверное, так. Но вдобавок моя сущность расщепилась, развалилась на разные жизни, что я когда-то прожил, изображая вас. Всех, кто сейчас здесь присутствует. Если бы жив был Большой Хранитель – этого бы не произошло. А Малый, видимо, сыграл такую шутку. Если я правильно помню, у меня было сначала моё собственное тело, а потом ещё… да, ещё пятьдесят восемь, если не считать похищенного. Давайте посчитаем, сколько нас здесь! Тех, кто назвались, я учёл – тринадцать! А остальные?

– Те болваны вообще ничего не соображают, – презрительно выпятил губу Шарль. – Нам придётся пройтись по их глупым головам, чтобы выяснить количество.

– Неправда, – послышался ответ. – Считать мы как раз умеем хорошо. Нас сорок пять.

– Вот, я прав! – обрадовался Дестан. – Сорок пять и тринадцать – как раз пятьдесят восемь. Со мной – пятьдесят девять.

– Нам это что-то даёт? – спросил призрак-джентльмен, известный теперь как Сэм Олдбрук.

– Конечно, – убеждённо сказал колосс. – Раз мы все в наличии, то очень может быть, что вернув похищенное тело, я стану целым и перестану быть призраком, испытаю новое рождение.

– По мне – так не самая хорошая идея, – фыркнул Шарль. – Лично я не понимаю, зачем мне становиться кем-то, если я могу быть сам по себе, подобрать новый корабль, команду, и славно порезвиться на морских просторах!

– Он прав, – поддержал букмекер. – Где здесь ближайший ипподром?

– А меня мой табак заждался. – В голосе землевладельца Мишеля промелькнули тоскующие нотки. – Без хозяйского глаза на плантации такого натворить могут…

– Возможно, я покажусь несколько грубым, – тоже решил вставить своё слово Тадеуш, – но мне совсем не хочется выглядеть таким, простите, носатым.

– Не смейте расходиться! – заорал Дестан. – Вы что, не соображаете? Вы все бестелесные, неживые ходячие изображения самих себя, давным-давно почивших! Какой ипподром, какая плантация? Что вы там собираетесь делать?

– А здесь что мне делать? – возразил Авилье. – Там хотя бы простор, привычная обстановка…

– Кстати, о просторе, – неугомонный Шарль решительно шагнул к внешней стене и благополучно протянул руку сквозь преграду до самого плеча. Тогда он высунулся всерьёз, и в выставочном зале остались лишь его зад и ноги. Затем пират вернулся с довольным видом. – Уже рассвет, но людей там я не видел. Какой-то большой роскошный парк, подобного ещё не встречал.

– Получается, мы можем проходить сквозь стены и другие препятствия, – заметил инженер Бейкер. – Хотя это противоречит законам физики и, в частности, механики. Постойте! А почему тогда наш носатый прародитель не может выпрямиться?

Все с любопытством посмотрели на скрюченную фигуру Дестана. Тот, похоже, сам был несколько смущён, но его больше волновало явное желание ряда призраков немедленно покинуть здание.

– Послушайте! – прогремел он, но не грозно, а пытаясь придать своим словам наибольшую убедительность. – Наши судьбы настолько неразрывно связаны, что вы не можете меня предать. Представьте хотя бы, что я решу каким-либо образом покончить с собой – например, возьму и упокоюсь. Вы ведь тогда просто исчезнете.

Пират с букмекером уже устремились вниз, но снова остановились в нерешительности. Коннор всё разминал в пальцах сигару, обнаруживая явное желание закурить. Шарль потеребил эфес своей шпаги, а затем оглушительно расхохотался:

– Ты блефуешь, приятель! Как ты можешь упокоиться, если здесь, увы, не кладбище, а ты, судя по всему, даже не можешь сдвинуться с места! Где же ты возьмёшь прах или что-нибудь похожее, чтобы, как ты грозишь, «упокоиться»? Лично я ухожу! Не знаю, что такое «ипподром», но наверняка это более весёлое местечко, чем здесь, так что можно и туда прогуляться для начала.