Обыкновенный принц

Без указаний решётка в двух метрах от Тео снова распахнулась, и почти вся делегация зашла в небольшую темницу к мастеру. Ратники Морканта внесли два дополнительных факела для лучшего освещения, воткнули в пазы и удалились в коридор, чтобы не делать местный спёртый дух ещё более тяжёлым.

— Я знал, что это когда-нибудь случится, слишком он был подозрительный с самого начала, — Ярвуд приблизился и рассмотрел одежду, разорванную местами, синяки на руках и побрезговал сам поднять опущенную голову за серые волосы.

Отошёл и опустился на принесённый стул без спинки, на второй сел ликтор. А Моркант ждал, когда его помощник на небольшом столике, задвинутом в угол, разложит содержимое из ящика и принесёт первый инструмент.

Тычок под рёбра разбудил бормочущего парня, тот поднял голову, медленно перемещая расфокусированный с одного мужчины на другого:

— У-у-у… какие эве… А где мой… икбр-р… прямой… забыть это слово…

Ярвуд-эве аж подпрыгнул возмущённо:

— Да он же пьяный, как скот! Кто разрешил давать перед допросом самогон?! — обернулся на стражников.

Те невозмутимо пожали плечами:

— Не можем знать, эве. Он уже был пьяный, когда его притащили.

— Да. Был. Вчера, — подтвердил Моркант, подходя и сжимая челюсть пленника со всей силой. — Потому и отложили допрос. Это вы...

Он обернулся на стражников, но они возвели глаза к потолку:

— Не можем знать!

Один из них вкрадчиво предположил:

— Так ведь кто пить не умеет и не закусывает, всегда так, эве, мучается. А воды ему вы запретили давать.

Секретарь зашипел и жестом отослал слишком разговорчивых стражников вон, от которых пахло тем же, чем и от арестованного:

— Тем не менее, приступим. Дело не терпит отлагательств.

Моркант принял из рук помощника инструмент, напоминающий кусачки, и встал рядом с мастером, который словно задремал, повиснув на цепях и бормоча что-то неразборчивое, бессознательное, на что не всегда сон накладывает свой липкий замок.

Но допрос не начался, пока седовласый ликтор не уколол руку Тео, беспощадно не выбирая наименее безболезненную точку. Он сцедил немного крови и слил её в свой особый артефакт. Тот осветился сначала зелёным, потом красным, и окончательно побуровел — кровь свернулась. Ликтор недовольно вздохнул, нахмурился, но полез за каким-то очередным проверяющим устройством в свою суму.

— Бросьте, Брайид, — брезгливо поморщился Ярвуд-эве. — Что вы хотите найти в крови этого пьянчуги? Рецепт приготовления того пойла, что он выпил?

— Сделайте что-нибудь, Моркант! — ликтор повернулся к палачу, и Моркант ухмыльнулся:

— К сожалению, боль отрезвляет, но не очищает кровь. Дайте мне сутки, и я сцежу с этого мастера столько, что вы сможете помыть свои ноги… Ерин, воды для начала. Наш юный мастерок, кажется, уснул.

Помощник окатил пленника водой, набранной из большой бочки, которая стояла в углу, и мастер Тео в самом деле очнулся:

— Где я? — заплетающимся языком спросил он, озираясь. Не заметил среди стоящих перед ним нужного лица и возмутился. — Я буду говорить только с мой ректор, эве Риуз.

«Кто бы сомневался», «Ничего, и без него управимся», — одновременно сказали Ярвуд и Моркант.

Медленно, но уверенно мастер начал свой диалог, добавляя градус в гнев знатных слушателей:

— Вы не иметь право меня похитить! Я выполнять присяга перед моя королева и обещание мой ректор. Я не искать эта должность, Советники мне её вручить. И я хорошо сделать своя работа как наёмник. Её величество мне разрешила рассказать всё, как быть. Для этого я не надо быть связанный… Если бы я служить Его величество, я бы сделать, что он просить. Но я принадлежать королева.

Моркант с секретарём обменялись многозначительными взглядами. Ликтор тоже взялся за бороду, поглаживая её задумчиво. Ярвуд открыл свою книжку-блокнот и приготовил грифель для пометок.

— Будешь сам говорить? Хорошо, значит не совсем дурак.

— Я желать эве Риуз. Он должен слушать меня первый и решать моя судьба.

— Почему? Ректор Академии находился в сговоре с Её величеством?

Тео встряхнул головой и издал утробный звук, будто подавлял отрыжку:

— Я знать, кто мой главный. Это мой долг. Я ехать доложить ему, когда на нас напасть!

Ярвуд рыкнул:

— Напасть? Если ты не виновен, то ради какой бездны ты… — секретарь пытался подобрать подходящее слово, — избил два отряда, посланные за вами?! А потом позволил себя связать?

— Они плохо посмотреть на мои алазонки. Это мой долг — их защищать от такой грубость.

Ярвуд раздражённо пробормотал в сторону недостойную тираду и вернулся к допросу:

— А ты не забылся ли, мас-с-тер? Тебе память отшибло, как и твой язык? Какой ДОЛГ?! У тебя была задача развалить этот сброд девиц и дать понять королеве, что эта игрушка для неё лишняя!

— Если я дать слово, я его держать. Мой долг перед Её величество, — упрямо настаивал на своём Тео, икая от изжоги, предзнаменующей тошноту. Природная магия вселенной пыталась избавиться от избытка яда.

— Смотри-ка, а он милый, щебечек, аки весенняя пичужка, — Моркант перехватил поудобнее щипцы, — ускорим признания?

Секретарь поднял руку, останавливая палача, мол, всё идёт, как надо:

— Раз ты, Тео-безродный, человек слова — это похвально. Но у меня нет времени развлекаться с тобой часами, Моркант тебе составит компанию, уже без меня. А сейчас Его величество ждёт меня с докладом, поэтому не глупи, отвечай на мои вопросы без утайки, если не хочешь такую казнь, когда от тебя будут отрезать по куску, но ты будешь жить, пока это не надоест толпе… Поверь, быстрая смерть — вот что предпочитают умные преступники.

Ликтор поставил перед Тео на принесённую из угла стойку необычайно массивный артефакт правды, похожий на большой кусок оплавленного стекла. Произвёл манипуляции, и внутри кристалла загорелось ярко-синее пятно.

— Рассказывай, кто помог Её величеству сбежать и украсть всех драконов в Ааламе. Где Её высочество и Самар-эве? Какую роль сыграли алазонки в побеге Её величества?

— Меня тошнить… — признался Тео. Желудок содрогался от спазмов.

— Тебе принесут отвар, как только ты расскажешь, я обещаю, — Ярвуд уселся поудобнее и занёс заточенный грифель над своим фолиантом.

Останавливаясь на паузы, чтобы подавить приступы изжоги и тошноты, встряхивая тяжёлой гудящей головой, мастер послушно начал повествовать, то и дело вставляя ремарки про свой долг. Про то, как он принёс Её величеству присягу на верность, потому что она нуждалась в помощи. Про своё непонимание личной роли в происходящем. Про то, что о побеге никто не помышял и не подозревал, ровно до той минуты, когда во дворце сработали сигнальные артефакты. Алазонки, по его словам, в самом деле были не причём, а (возможно) гвардия была набрана ради одной-единственной важной задачи — защитить королеву или отвлечь, или помочь сбежать в подобный важный день.