Очень хороший и очень дурной человек, бойкий пером, веселый и страшный...

Как видно из отдельной записки, это избрание делалось по особой просьбе цесаря: «Проводя отцев цесарь в определенное место и поклонясь, прося их о прилежных людях Бахусовых и о исправлении настоящаго дела, дабы избрали трех особ; и потом заточает их двери замком и печатью, и отходит».

III. Утру бывшу, его князь-цесарское величество придет на место свое и сядет; тогда из конклавии и прочих мест придут все по чину и, поклонясь, сядут на своих местах.

«Во утрие, в часу, — объясняет государь в отдельной записке, — приходит князь-цесарь к собранным уже вне всем и отверзает двери к отцем; и повелит исходити на учрежденные им места, и прочим с ними; сам же садится на свой трон; назначенные же поклоняются и отходят в особливое место».

IV. Пошлется от князь-цесаря и от собора ключарь к архиигуменье, дабы балы прислала к князь-игуменье.

V. Пришед князь-игуменья с носящим за нею балы диаконисам с музыкою и, поклоняся, сядет противу князь-цесаря; балы же поставят пред нею на столе.

VI. Избранные же кандидаты да посадятся в особой каморе на прорезанных стульях.

VII. Тогда от собора посылаются папины архидиакон, ключарь и протодиакон свидетельствовать их крепким осязанием. Они же, осязая, воскликнут: «Габет [26] , габет, габет — форамен [27] !»

26

От Gebet (нем.) — молитва.

27

Отверстие, дыра (лат.).

«Князь-цесарь, — объясняет государь в особой записке, — повелевает служителям князь-папы осматривать избранных, которые служителя, [по] его указу, осматривают: аще совершенное естество имеют? Сие чинят тако: седящу оному или оным на прорезанном стуле, и окрыт епанчею; тогда под покрывало протягивает руку… и ощупает по подобию: и аще обрящет довольно, да возгласит велегласно: «Габет, габет!» аще ли же ни то: «нон габет» [28] .

VIII. По сем свидетельстве, архижрецы и протчие, сидящие в соборе, идут по чину и берут балы, по единому, от руки князь-игуменьи по два: белое и черное, целуя оную в перси. Потом возгласит ключарь имя первого кандидата.

IX. Потом первая диакониса примаетяищк и ходит ко взявшим балы. Они же по ряду кладут в оной ящик: хотящий — в белой, а нехотящий — в черной. И когда все положат, тогда оные принесет князь-цесаря, где записывает [кто-нибудь] из его бояр, кому повелит. И сие творит на каждое имя по единожды, восклицая оное, пред положением балов.

28

В этом пункте избирательного чина пародируется обычай, некогда существовавший в Риме при избрании папы. «Возведение на престол римского первосвященника, — рассказывает Вольтер, — сопровождалось весьма странными обрядами, дань тогдашней простоте и невежеству. Так, например, избранного папу сажали на прорезной стул, называемый stercorarium (лат. «навозное кресло». — Ред.), потом на трон, крытый порфирою». Рассказывают, что этот обычай возник с того времени, когда на престол папский воссела женщина. Это была папесса Иоанна, возведенная на престол в 855 году, под именем папы Иоанна VIII. Она была родом немка из Майнца, называлась Гильбер-тою, и после долгого странствия в монашеском платье пришла наконец в Рим. Здесь ее необыкновенный ум и благочестие привлекли к ней внимание достопочтенных отцов церкви, властью которых и возведена она на трон первосвященника. Мнимый мужчина правил наследием ап. Петра и Павла 2 года, 5 месяцев и 4 дня. Процарствовал бы и дольше, если б только не забеременел от одного кардинала, которому, разумеется, хорошо было известно, какого пола был св. отец. Разрешение от бремени совершилось посреди Рима, во время крестного хода, при стечении бесчисленного народа. Рассказывают, что мать-папа тут же умерла; по другим сведениям, это случилось вскоре после родов. — Примечание М. Семевского.

Порядок баллотировки совершался, однако, с бблыпими церемониями, нежели как изложено в IX пункте «чина из-бирания». В дополнительной записке государь постановил следующее:

«Князь-цесарь повелевает принести яйца… для выбирания (они заменяли шары. — М. С.), и служители раздают по два каждому; на каждое имя едино натуральное и другое обшитое, [также] и отцем, сидящим в епанчах… Потом князь-цесарь осматривает чашу (или ящик) покрытую и заключает оную своею печатью. И повелевает гласити первого имя. И носити на его имя, поднося чашу к каждому. Отцем подобает класти яйца, аще кого соизволяет, то натуральное (вероятно, куриное. — М. С.), аще же кого не соизволяет, то обшитое да кладет.

Когда все яйца уже положат, тогда приносят чашу пред цесаря. Он же отверзает пред всеми и сыплет на стол пред собою и разделяет, сколько натуральных, и сколько обшитых. И повелит записать. Потом паки пустую чашу заключает, и равным образом на другова имя и третьяго балотирует. Потом же, когда уже на все имена балотировано, тогда архидиакон велегласно читает пред князь-цесарем, сколько на кого вынялось. И на ком более натуральных будет, тот да наречется».

X. Когда из трех, на кого более балов падет, тогда по онаго пошлется ключарь и архидиакон. И приведши поставят прямо [пред] лицом князь-цесаревым, среди собора. Первый из жрецов говорит речь новоизбранному.

XI. По окончании же речи оденут его папиною мантиею и [наденут на него] шапку. А плешивые подъемлют на главы свои и несут на его престол, и поют князь-цесарю и новоизбранному многолетие.

XII. Потом целуют его все в руку, держащую орла [29] ; також и в… под лоном. И пиют из десницы в знак присяги верности закона.

XIII. Потом приносятся столы князь-цесарю и новоизбранному, також архижрецам и прочим знатным; где никакая ядь (кушанья. — М. С.) не становится, токмо оные балы с их долгими и их гнездами.

И тако сотворившуся, посаждают новоизбранного в ковш (громадных размеров. — М. С.). И провождают всем собором к дому его. И опускают в чан, как и прежде бывало, наполненный пивом и вином. И пив из онаго расходятся.

29

Известно, что этим именем назван был чудовищной величины кубок, который должны были осушать сановники, а иногда и сановницы, в виде шуточного наказания за несоблюдение некоторых обычаев, например за невнимание к князь-цесарю, к князь-папе и т. п. — Примечание М. Семевского.

За чином избрания следовал чин поставления; это уже было как бы посвящение нового главы на поприще многотрудное, в сане высоком и знаменательном. Обряд поставления был важнее, значительнее обряда избрания; поэтому производился еще торжественнее; здесь было больше церемоний, одна другой своеобразнее; больше пели, больше говорили, наконец пили, пили и пили. Некоторые места сего чина, от первого до последнего слова составленного «протодиаконом шумного собора Петром», несмотря на чрезвычайную грубость формы, с которой волей-неволею миришься, вспоминая время сочинения, до того остроумны, что даже и в настоящее время срывают улыбку.

III. Чины поставления [30]

[1] Когда все уже собраны и сядут на своих местах, тогда приходит поставляемый. Пред ним же несут две фляги, одна вызолочена, другая высеребрена; и два блюда одно с огурцами, другое с капустою.

[2] Когда придет пред поставляющаго, тогда поклонится; и оные дары, едино по другом, вручает поставляющему, говоря краткий комплимент о своем поставлении; потом сядет против поставляющаго.

[3] Тогда поставляющий вопрошает его разные вопросы и ответы. На что избранный и отвещает. Потом поставляющий паки говорит. Вопрошает поставляющий: «Что убо брате пришел еси и чесого просиши от нашея немерности?».

[4] Отвещает поставляемый: «Еже быги сыном и сослужителем вашея немерности». А ежели папа поставляется, то глаголет: «Еже быги крайним жрецом и первым сыном отца нашего Бахуса».

[5] Поставляющий глаголет: «Пьянство Бахусово да будет с тобою» [31] . Еще вопрошает: «Како содержиши закон Бахусов, и во оном подвизаешься?»

[6] Поставляемый отвещевает: «Ей орла подражательный и всепьянейший отче! Возстав поутру, еще тьме сущей и свету едва являющуся, а иногда и о полунощи, слив две или три чарки, испиваю. И продолжающуся времени не инако, но сим же образом препровождаю. Егда же придет время обеда, пью по чашке не малой; такожде переменяющимся брашном всякий ряд разными питьями; паче же вином, яко лучшим и любезнейшим Бахусовым [питием] чрево свое, яко бочку, добре наполняю; так что иногда и ядем (кушанья. — М. С.), мимо рта моего носимым от дрожания моея десницы, в предстоящей в очесах моих мгле [не вижу]. И тако всегда творю. И учити мне врученных обещаюсь. Инако же мудрствующия отвергаю, и, яко чужды, творю, и матствую всех пьяноборцев. Но я же, [как] выше рек, творити обещаюсь до скончания моей жизни, с помощию отца нашего Бахуса, в нем же живем, а иногда и с места не движемся, и есть ли мы или нет, не ведаем; еже желаю тебе, отцу моему, и всему нашему собору получити. Аминь» [32] .

[7] Поставляющий глаголет: «Пьянство Бахусово да будет с тобою, затемневающее, и дрожающее, и валяющее и безумствующее тя во вся дни жизни твоея».

[8] Потом поставляемый кленкнув (упав на колени. — М. С.), ляжет персями, руками и главою на предлежащею делву; а жрецы поют песнь Бахусову.

30

Чин поставления мало изменялся при приеме в собор жрецов и других меньших членов; переменялись только некоторые слова. При представлении цесарю о поставляемых владыках говорилось: «приводятся бахусолюбезнейшие избранные (имярек) поставлятися бахусовозлюбленным городам». Цесарь отвечал: «Сила Бахусова да будет на вас!». — Примечание М. Семевского.

31

В других списках вместо пьянство сказано обжорство. — Примечание М. Семевского.

32

Эта речь несколько раз и весьма старательно переделывалась Петром. Укажем на важнейшие варианты против приведенного текста двух других списков: «Ей орлоподражательный всепьянейший владыко! Вопрошенное тобою, по силе моей, исправляю. Аще егда утреннее, еже выше рек, еще не минуется, а обеду уже настоящу времени, пью по чашке не малой» и т. д. После слов: «в очесах моих мгле» читаем: «паче же тщуся, чтоб от оных питей мозг мой и ум непрестанно в густых туманах, и в пьяной мгле пребывал». В другом списке сказано: «Еще не точию утро единое, яко же изрекохом препровождаем, но в полдни вяще испиваем; на вечер же великую смошницу употребляем. Такожде в средонощие и в первое, второе и третье кураташение творим. Яко меху или делве (бочке. — М.С.) надутися утробам нашим, опухлети очесам, осинети лицу, трястися рукам и протчее. Сие же обещаемся не точью самим творити, но и врученным нам стадам такожде являти; противужемудрствующих отвергаем и матствуем». — Примечание М. Семевского.

Как кажется, песнь эта не что иное, как следующее воззвание, сохранившееся в двух отдельных заметках: «О всепьянейший отче Бахусе, от сожженный Семиллы рожденный, из Юпитеровой… возвращенный! Изжателю винограднаго веселия, и проведшему оное сквозь огнь и воду, ради вящыя утехи возследователям вашим! Просим убо тебя со всем сим всепьяннейшим собором: умножи сугубо и настави сего вселенского князь-цесаря Иоанна (И. Ф. Ромодановскаго. — М. С.) стопы во еже тещи вслед тебе! И не точию тещи сему, но и во власти сущих вести. Такоже да вси последуют стопам твоим! И ты, всеславнейшая Венус, множа умножи от своего… к сего заднему! Аминь!»

[9] Потом поставляемый, встав, приходит к поставляющему, где облачают его архижрецы во все одежды, кроме шапки.

Облачение сопровождалось возгласами архижрецов.

При возложении одежды: «Облачается в ризу неведения своего!»

Возлагая наплечники: «Возлагаю, яко жерны сельские о выи твоей!».

Флягу возлагая: «Сердце исполнено вина да будет в тебе!» Нарукавники возлагая: «Да будут дрожащи руце твои!» Отдавая жезл: «Дубина Дидана вручается ти: да разгонявши люди твоя!»

[10] Первый жрец помазует крепким вином главу его и около очей образ круга, глаголя: «Тако да будет кружиться ум твой, и такие круги разными видами, да предстанут очесам твоим от сего во вся дни живота твоего». Тако ж [помазует] обе длани, и четыре перста, ими же и чарка приемлется образом лученки, глаголя: «Тако да будут дрожати руце твои во вся дни жизни твоей».

[11] Потом налагают руки архижрецы; первый читает: «Рукополагаю аз пьяный сего нетрезваго: во имя всех кабаков, во имя всех табаков, во имя всех водок, во имя всех вин, во имя всех ендов, во имя всех ковшей, во имя всех плошек, во имя всех чарок, во имя всех стаканов, тако ж во имя вкупе собранных канарейки, синицы, жаворонка, снигиря, соловья, чайки, сойки, грача, лебедя, ворона, сокола, кречета, орла великаго, корабля и кита, носящего их» [33] .

[12] Потом налагают шапку, с возгласом: «Венец мглы Баху-совой возлагаю на главу твою. Да не познаеши десницы твоей, ниже шуйцы твоей, во пьянстве твоем!» После чего поет: аксиос [34] !

[13] Потом сядет на свой престол и вкушает орла; и прочим подает. И тако оканчивается.

33

Эти названия носили разнокалиберные сосуды, назначенные для питья; вероятно, они имели форму тел птиц и животных, имена которых носили. При составлении этого текста Петр беспрерывно вставлял новые имена, переменял порядок прежних и т. д.; это видно из черновых собственноручных его заметок. — Примечание М. Семевского.

34

Аксиос (греч. «достоин») — в православии возглашение при интронизации патриархов и рукоположении священников, а также при возложении наград.

По желанию Петра, соизволению князь-кесаря и большинству голосов членов собора, в князь-папы избран был известный уже нам Петр Иванович Бутурлин, столь долго и безупречно правивший петербургскою епархией пьяниц, обжор и шутов.

Церемония эта, однако, не могла быть совершена в Петербурге. Петр спешил в Москву, чтобы кончить свое дело с сыном: там отрешить его от престола, там зачать его суд, там, наконец, казнить главнейших из его советников и друзей.

15 декабря 1717 года государь поскакал со свитой в Москву, за ним на другой день выехала государыня и двор ее.