Очень приятно, бездомный тэнгу

— Ты змея, что была заперта в храме?

Акико встревоженно нахмурилась, сглотнула, но всё-таки заставила себя вновь сказать:

— Да.

Она была готова ко всему: чтобы госпожа Фуку разозлилась и выгнала её из деревни Неспящих Сов, чтобы нарекла злым и опасным ёкаем, чтобы ударила, в конце концов, поэтому Акико даже виновато отвернулась в сторону, почему-то не желая защищаться. Но госпожа Фуку быстрой торопливой походкой приблизилась, обхватила её за плечи и нежно потянула к себе, прижимая к своей груди и глядя её голову, спину.

Непонимающе Акико стояла на месте и не двигалась, тупо пялилась перед собой, не зная, как реагировать, нужно ли что-то ответить, пока госпожа Фуку не заговорила вновь:

— Я знала твою мать, Акико.

В груди вдруг всё сжалось, в глазах защипало, губы задрожали. Акико сжала пальцы и машинально ухватилась за широкие рукава госпожи, но руки соскальзывали, поэтому она цеплялась ногтями, едва не порвав мягкую ткань. Пока она молча стояла и осознавала смысл слов госпожи Фуку, та продолжила:

— Не мне судить, правильно ты поступила или нет, убив того монаха, — она всё ещё гладила Акико по волосам и спине. — Я лишь желаю, чтобы у тебя было всё хорошо. Если что-то случится, если тебе когда-нибудь понадобится помощь, ты всегда можешь обратиться ко мне.

Акико вдохнула и ощутила, что её нос заложен, она захлюпала, а из глаз полились слёзы. Госпожа Фуку ещё сильнее сжала её в своих руках, наклонилась и носом прижалась к волосам, приговаривая:

— Тише-тише, всё хорошо, я с тобой.

Впервые за долгое время Акико позволила себе выплеснуть эмоции — вернее, они сами выбрались наружу. Большую часть своей жизни она провела в заточении, поэтому не давала себе права на отчаяние, а продолжала жить, чтобы отомстить.

Неизвестно, сколько времени они так простояли, но в какой-то момент тихий плач Акико начал стихать, а госпожа Фуку мягко улыбнулась и протянула к её лицу широкое фиолетовое перо.

— Пусть оно освещает тебе путь, дитя, а может, и спасёт в трудный момент.

***

В руках Акико держала широкое совиное перо, излучающее фиолетовый свет. Она закрыла Хару своим телом и с ненавистью посмотрела на принцессу Хачими, над ними возник непробиваемый фиолетовый купол, защищающий от врагов.

— Не смей. Трогать. Хару!

Глава 19. …или прощение?

Решительные золотистые глаза цвета ямабуки светились уверенностью, Акико приготовилась защищать Хару до последнего вздоха. Фиолетовый купол получился совсем небольшим и укрыл лишь их двоих, ни Асахи, ни лежавший чуть в стороне Ёске под него не попал. Сквозь него всё было видно, внешне он напоминал обычный фиолетовый туман, однако принцесса Хачими вновь попыталась ударить саем, но тот звенел и не мог пройти сквозь полупрозрачную завесу.

— Что это такое?! — сердито прокричала принцесса и нахмурилась. — Ладно, неважно, тут ещё человек есть. Твоя же кровь подойдёт?

В её глазах, улыбке, в каждой черте лица, во всех жестах и движениях сияло бешенство и злорадство. С жутким диким взглядом и надменной ухмылкой она провела саем по куполу, обошла его и двинулась к Асахи. Хару вздрогнул, в ужасе глянул на Акико и воскликнул:

— Мико, ты можешь защитить Асахи?

А Акико нужных слов подобрать не могла, не в силах понять, с какой целью он хотел спасти человека, который мучил его, а может, и вовсе убить собирался. Она и ответить не успела, как решительные карие глаза Асахи пересеклись сначала с её золотистыми цвета ямабуки, он слегка кивнул, а затем взглянул в киноварно-красные, на миг на его лице появилась улыбка, но он быстро отвернулся и уставился на принцессу Хачими.

Хару смотрел на него с растерянностью. Даже сквозь фиолетовую завесу он ощущал, что Асахи не испытывал страха, а наоборот, решительно настроился, но Хару не понимал его. Должно быть, тот придумал какой-то план.

Акико тоже не догадывалась, что же замышлял Асахи, но она отчётливо осознала, что он попросил её защищать Хару. Несмотря на причинённые раны и боль, по каким-то причинам он всё равно не хотел давать белого тэнгу в обиду. Сначала пролил его кровь, а теперь желал уберечь.

Принцесса Хачими наконец-то оказалась перед ним и ринулась вперёд, намереваясь заколоть саем. Асахи достал кинжал, которым резал Хару и Акико, и отбил удар. С улыбкой он поднялся на ноги, пошатнулся, едва не упал, но решительно взглянул кои в глаза. Та рассвирепела и вновь напала, но Асахи парировал, прыгнул вперёд и сделал выпад, не давая ей ранить себя.

— Сдохни, человек! — крикнула она и ринулась на него.

Он собирался и этот удар парировать, однако принцесса злорадно ухмыльнулась и резко двинулась в другую сторону, вонзила сай ему в бок. Асахи взвыл, кровь потекла по его туловищу и ноге, капли оказались в углублениях и стремительно понеслись к корням.

— Да, да! — радостно кричала принцесса Хачими, выдернув сай и заметив, как плоды округлились и покраснели. — Больше крови.

Асахи нахмурился, схватился рукой за раненый бок — одежда вмиг окрасилась в красный. Нечем перевязать, да и времени не было, второй рукой он посильнее сжал рукоять кинжала и с криком ринулся на кои. Принцесса причмокнула губами, хихикнула и с лёгкостью увернулась.

Сай вошёл в спину Асахи. Вопль боли разнёсся по комнате, Хару вздрогнул и попытался вырваться из-под купола, чтобы помочь другу, но барьер не пустил.

— Акико, мы должны помочь! — взвыл он от отчаяния и беспомощности.

— Нет, Хару, — она свела брови, продолжая сжимать широкое перо госпожи Фуку в руках.

— Пусти меня, Акико!

Принцесса Хачими вновь нанесла удар. Асахи со стоном упал на пол, помещение сотряслось от грохота, кровь стремительно неслась к корням и насыщала куст бессмертия.

С горящими от предвкушения глазами кои подошла к деревцу, ухватилась руками за один из плодов. Не в силах и дальше терпеть, она сорвала один и надкусила. Розовые глаза загорелись, в следующий миг она проглотила целый плод и обернулась к Асахи:

— Скажи, сын даймё, я стала бессмертной? Или одного плода мало?

Хотя лицо Асахи и искажалось от боли, которая ему даже сесть не давала, он всё равно ухмыльнулся:

— Хочешь, пырну тебя кинжалом, принцесса? Тогда и проверишь.

Он попытался засмеяться, но в итоге закашлялся, покрепче сжал один из боков. Кровь хлестала их всех ран, Асахи бледнел и терял силы.

— Акико, выпусти меня! — завыл Хару, не в силах даже перья выпустить, чтобы прорваться через защитный купол и хоть как-то помочь.

Жрица с грустью посмотрела сначала на него, затем на Асахи и принцессу Хачими, с болью свела брови и отвернулась.

— Прости, но не могу.

Хару впился пальцами в её плечи и встряхнул:

— Мы должны помочь!

— Мы ничего не должны! — вспылила Акико. — Он чуть не убил нас!

Вдруг перед глазами принцессы Хачими всё пошатнулось, она чуть не упала, но успела ухватиться за хлипкий тонкий ствол и устояла на ногах.