Очень приятно, бездомный тэнгу

— Мне тут нравится, — неуверенно ответил Хару, а повара наконец-то принесли Акико долгожданные яйца, с которых не сняли скорлупу. Некоторые в стороне лежали в виде жижи, на отдельных была разбита скорлупа, но там расползалась наполовину сваренная белая масса.

Акико настороженно надломила скорлупу, наклонилась к яйцу в руках, присмотрелась, принюхалась, затем подставила язык, попробовала капельку. Её лицо вмиг переменилось, на щеках появился румянец. Скорлупа в руках хрустнула, а всё содержимое вылилось в рот Акико. Та, чавкая и наслаждаясь невероятным вкусом, проглотила желанное сырое яйцо.

— Я не говорю, нравится или нет, — наконец-то ответила Акико после того, как съела три яйца. — Просто совсем не по себе, чувствую себя загнанной в угол.

— Тебя кто-то посмел обидеть? — забеспокоился Хару и даже жевать перестал, готовый пойти на разборки.

Жрица вздохнула и взяла пальцами четвёртое яйцо.

— Не в этом дело, просто в этом месте ужасно тревожно, что ли.

— Ничего такого не заметил, — удивился Хару, обеспокоенно разглядывая Акико, а та уже хрустела своей любимой едой. — Ты права, я тоже птиц не слышал, но специально и не искал их, а в остальном мне тут очень даже нравится.

Повара, запомнившие о любви Хару к дзендзаю, приготовили для него и сегодня порцию и вынесли на их скромный столик. Киноварно-красные глаза загорелись в предвкушении, руки потянулись за ложкой, вскоре Хару с наслаждением поедал любимое блюдо.

В этот момент в кухню вошёл Асахи и обратился к гостям:

— Вот вы где.

Хару обернулся и радостно воскликнул:

— Аники!

— Какие же вы ранние пташки, — рассмеялся Асахи и присел рядом с ними. — Я-то думал, что я рано встаю.

На лице Хару теплилась довольная улыбка.

Повара начали метаться из стороны в сторону и почти в то же мгновение вынесли рис и суп с мисо для их господина, а также поинтересовались, чего ещё он желает. Тот отмахнулся, сказав, что особо не голоден, но попросил принести особый чай для гостей, а затем обратился к ним самим:

— Пойдём сегодня гулять по окрестностям?

— С радостью! — Хару облизывал ложку, в которой уже ничего не осталось, как и в пиале. — А завтра в горы? Или на горячие источники?

— Как пожелаешь, Хару.

— Я бы хотела посмотреть внутренний двор, — вдруг заявила Акико.

— Без проблем.

— О, я вчера через него проходил по пути на кухню, — вспомнил Хару и мысленно сравнил его с внутренним двором во дворце Кинъу. — Мне там понравилось.

— А я нет, — заявила Акико и с подозрением прищурилась. — Что-то кои не видать.

Асахи, доедая рис и запивая его бульоном, предположил:

— Должно быть, спят ещё.

Слуги вынесли на подносе маленькие круглые чашечки и заварочный чайник. Поклонившись, они наполнили каждую густой зелёной жидкостью и удалились.

— Попробуйте, — предложил Асахи и первым неторопливо отпил.

Хару взял чашечку в руки, принюхался, удивился насыщенному запаху и сделал глоток.

— Его бы со сладким пить, — пожаловался он, почувствовав горьковатый вкус, но послевкусие оставалось довольно интересное, поэтому он всё-таки допил. Акико тоже осушила свою чашку, после чего слуга вернулся и налил всем ещё по одной.

После завтрака Асахи повёл гостей во внутренний двор, как и попросила жрица. Он находился дальше центра замка, окружённый сразу несколькими крылами. Хотя как сын даймё, выросший здесь, Асахи прекрасно ориентировался в своём доме, их всё равно сопровождало двое слуг.

Внутренний двор находился под открытым небом, однако некоторые деревья росли друг к другу настолько близко, что образовывали крышу из листвы и не пропускали лучи солнца. Хару и вчера отметил разнообразие растительности здесь, но Акико, оказавшись во внутреннем дворе, торопливо прохаживалась возле разных растений, внимательно осматривая их. Она вела себя как хищник, высматривающий добычу. Или же Акико что-то успела потерять в этом месте.

— Мико, ты что-то ищешь? — обеспокоенно поинтересовался Хару.

— Нет, просто любуюсь, — без раздумий ответила она.

Асахи не пытался догнать их, а спокойно прохаживался, тоже рассматривал цветы, кусты и деревья, только никуда не спешил, а вслух сказал:

— К сожалению, я не разбираюсь в растениях и даже никаких названий не смогу вам сказать, если что-то заинтересует. Если что-то понравится, можете сорвать.

Хару не покидало ощущение горечи во рту. Он решил, что в следующий раз не будет пить тот зелёный чай, а то вслед за сразу наступившим приятным послевкусием гораздо позже последовало горькое. И во рту всё пересохло, Хару ужасно хотелось пить.

— Аники, можно воды?

Он собирался подойти к Асахи, как вдруг за его спиной раздался хруст и грохот — Акико пошатнулась и упала головой в кусты, переломав кучу веток, а остальное тело оказалось на земле.

— Мико! — испуганно воскликнул Хару и ринулся к Акико, но и перед его глазами всё поплыло. Хару не смог устоять на ногах и тоже потерял сознание.

В ушах звенело. Белый тэнгу с трудом разлепил глаза и обнаружил, что находился на холодном каменном полу какой-то мрачной комнаты. Руки его связали, поэтому те уже затекли, кроме того, к одной из ног крепилась цепь. Хару заметил её, как только попытался пошевелиться, а та зазвенела.

— Ты очнулся, — раздался голос Асахи в стороне. — Извини, что так получилось, Хару.

Киноварно-красные глаза непонимающе смотрели на друга, видели в нём знакомого Асахи, слышали тот самый голос, к которому привыкли, но не узнавали. Неужели все люди обманывают? Кажутся добрыми и заботливыми, а потом сажают на цепь, убивают? Однако Хару не спешил разочаровываться в друге, просто не мог, поэтому спросил с отчаянием и надеждой:

— Аники, что происходит?

Асахи приблизился на несколько шагов, но недостаточно близко, чтобы его лицо можно было разглядеть в полумраке, и произнёс:

— Мне жаль, Хару.

— Где Акико? — взвыл несчастный белый тэнгу, а Асахи кивнул головой в сторону.

В нескольких дзё от него лежала жрица, по-прежнему без сознания. Она была повёрнута спиной, поэтому Хару не видел её лица и не знал, пострадала ли она.

Пока Асахи молчал, он с опаской осматривал помещение, в котором оказался, и обнаружил, что пол оказался не просто каменным: в нём были сделаны углубления в виде странного узора. Продавленные линии, а также связанные с ними лепестки цветов груши, вели к центру комнаты. Там, прямо из камня, рос то ли куст, то ли деревце. На невысоком стволе во все стороны торчала листва, с некоторых веточек свисали вытянутые овальные плоды. В полумраке сложно было разобрать, какой цвет они имели, но Хару бы не удивился, если бы те оказались чёрными.