Очень приятно, бездомный тэнгу

— Отец, что я должен сделать? — взвыл расстроившийся Хару, не представляя, как быть дальше. — Как мне стать достойным? Спасти жизнь человека или ёкая? Просто помогать всем вокруг? Что мне делать?

Акико присела рядом с ним и обратилась к Асахи, который прохаживался по комнате:

— Чем ты тогда сеть перерубил? Если ты чем-то оружие пропитал, то может добавить это на перья Хару, тогда и получится?

— Точно нет, — решительно отрезал Асахи. Не хватало портить перья Хару слюной крысы, к тому же, её запас уже иссяк. — Хару, не переживай, мы что-нибудь придумаем.

Акико с подозрением прищурилась и продолжила сверлить Асахи взглядом, но тот не спешил ничего пояснять. Хару тоже диалог не продолжал, а какое-то время сидел и грустил, пока в голове не пронеслась мысль, что сейчас он хотя бы в окружении друзей. И стало легче.

— Аники, а запасной оружейной у вас тут нет случайно? — пошутил он с надеждой в голосе, мало ли где запряталось оружие, которое всё-таки сумеет разрезать ленту…

— Оружейная, увы, лишь одна, но есть зал с артефактами, можно там попробовать что-нибудь поискать, но это может быть опасно, — задумчиво предостерёг Асахи. — Я бы не рисковал, если честно, очень многое собрано с убитых ёкаев… извини, Хару.

— Давай попробуем, — обрадовался белый тэнгу появившейся надежде и уже даже загорелся, как Акико сразу после воскликнула:

— Нет! Они могут оказаться опасными.

— Но попробовать-то можно… — продолжая надеяться, умоляюще произнёс Хару.

Асахи перестал ходить по комнате, сложи руки за спиной и подошёл к сидевшим на полу.

— В целом мико права, мы даже не знаем, как пользоваться теми артефактами, они просто запечатаны в одном из залов.

— Мы секретов твоей ленты не знаем, хотя это чары твоей семьи, а уж что там будет — страшно представить. А если ты умрёшь?

Вряд ли там было всё настолько плохо, но Акико не хотела, чтобы пострадал юноша, который освободил её из опечатанного храма. Она боялась одиночества, не желала вновь остаться одна, поэтому решила, что лучше найти более безопасный способ. Отец Хару же должен был оставить сыну возможность вернуться домой, он мог дать какую-то подсказку, о которой Хару не догадался.

— Тогда надо думать, как мне стать достойным… — вздохнул Хару и уставился перед собой, киноварно-красные глаза смотрели в пустоту, а белый тэнгу погрузился в свои мысли.

Чего хотел от него отец? Хорошего воина Джунъичи не собирался делать из Хару и уж тем более не позволил бы тому стать главой, на эту роль он всю жизнь готовил своего старшего сына Масао. Тогда что ему нужно от Хару? Чтобы тот не шалил, не шумел, а послушно вёл себя? Но Хару все дни на земле не делал ничего плохого и не портил никому жизнь, а лента не считала его достойной. Он и во дворце Кинъу не то чтобы плохо вёл себя, наоборот, обо всех заботился, а это аукнулось ему.

— Может, твой отец хочет, чтобы ты помогал окружающим? — вторгся в его мысли Асахи.

Тот вынырнул из пучины размышлений и с улыбкой посмотрел на друзей:

— Чем мне вам помочь? — затем его осенило, он резко обернулся к Акико. — Помнишь, в деревне Неспящих Сов жители переживали из-за сбежавшей змеи? Давай вернёмся к ним и поможем?

Её взгляд забегал из стороны в сторону, Акико кашлянула:

— Мы даже не знаем, где её искать, лучше тут попробуй помочь кому-нибудь.

— Я не думаю, что отец Хару задумал именно это, — вмешался Асахи и приподнял взгляд к потолку, погружаясь в размышления. — Хару, я давно тебя знаю, ты и так лезешь ко всем с помощью, ты хороший и добрый тэнгу. Я уверен, отец решил преподать тебе какой-то другой урок.

Хару вздохнул:

— И что мне делать тогда?

— Попробуй просто пожить на земле, — предложил Асахи, хотя и сам не представлял, что творилось в голове Джунъичи.

— А если я не смогу вернуться домой?

Во дворце Кинъу его ждала целая куча экспериментов с эликсиром и пилюлями бессмертия, он же хотел, чтобы его семья всегда жила вместе с ним, а теперь он находился вдали от них, не в силах взмахнуть крыльями и улететь обратно.

— Дождись своих друзей, вдруг они принесут хорошие вести, — Асахи напомнил про Соту и Хибики, которые покинули их после обеда.

— Сомневаюсь, что отец им прямо скажет, что значить стать достойным, — хихикнул Хару и немного повеселел.

Акико и Асахи тоже улыбнулись, однако первая с подозрением глянула на второго, но не стала ничего говорить.

— Думаю, на сегодня можно заканчивать с прогулкой по замку, а завтра покажу вам окрестности, у нас не только грушевый сад есть.

В киноварно-красных глазах блеснули озорные огоньки.

— И на горячие источники сходим?

Хару помнил, что Асахи говорил о них.

— Можно туда, а можно будет на несколько дней в горы съездить, вы же только по лесам сюда добирались?

— Как ты догадался, аники? — удивился Хару и с уважением взглянул на друга.

— Сделал вывод из того, с какой стороны вы шли, — улыбнулся Асахи и протянул руку, чтобы помочь Хару подняться.

Тот от радости прикрыл глаза и вновь открыл их, ухватился и встал на ноги, после чего также решил помочь Акико. Жрица приняла помощь, и все втроём они вышли из оружейной. За дверью уже ждали слуги, которые предложили проводить гостей по их покоям.

Хару собирался возмутиться, что ещё не устал, как вдруг зевнул. Солнце уже садилось за горизонт, поэтому и белого тэнгу тянуло в сон. Он сумел дойти до комнаты на собственных ногах, улёгся на кровать и завернулся в одеяло.

— Молодой господин не желает чаю или чего-то ещё? — поинтересовался проводивший его слуга, который стоял на пороге.

— Нет, спасибо, — ответил Хару и сладко зевнул.

Слуга задвинул сёдзи, в коридоре послышались звуки удаляющихся шагов, которые белый тэнгу вскоре перестал слышать, так как крепко заснул. Однако проспал он всего ничего.

Скрываемая мраком ночи, бесшумно ступая, прижимаясь к стенам и прячась на каждом углу, словно загнанный зверёк, Акико прокралась в покои Хару, беззвучно отодвинула сёдзи и задвинула за собой. В темноте её глаза мерцали как звёзды, свет от которых падал из окна. Акико потыкала Хару по лбу, потрясла за плечо, шепнула:

— Проснис-сь.

Однако белый тэнгу спал слишком крепко и не слышал её. С недовольством Акико свела брови и встряхнула его, сильно дёрнула и уже громче сказала:

— Хару, проснис-сь.