Очи чёрные

Они втроем в доме находились. Наташа с мужем и свекровь где-то у себя. Молодежь укатила гулять куда-то.

"Очи черные," - донеслось с улицы. Голос, до боли знакомый.

Наташа иголкой палец уколола. Но не заметила. Бросила вышивку и как на крыльях полетела во двор. Распахнула двери улыбаясь. Все забыла. Все.

И осеклась. Пел незнакомый цыган. Татьянка с Павлом пригласили цыган, что табором стояли за Кондратиевкой. Опять затевалась музыка и танцы. Наташа осела по косяку на крыльцо. Андрей, оказывается, вышел за ней. А! Все равно.

Он сел рядом. Смотрели на чужое счастье.

– Хоть бы забеременеть, - сказала Наташа ночью.

– Зачем?
– ей показалось или Андрей, и правда, спросил.

Андрей загрустил. Это потому, что Павел увез с собою Татьяну, думала Наташа. Церковь почти достроили. Павлу предложили "хорошее дело", Татьянка увязалась за ним мир смотреть. Своим домом они собирались осесть, как денег подкопят. Без Татьянки стало грустно.

– Наташа, я поехал на заработки, - сообщил в конце осени Андрей.

Сидел за столом и головы на нее не поднял.

– Зачем?
– удивилась Наташка.

– Поиздержался с Татьяниной свадьбой.

Она плечами пожала, решил, так решил, ему виднее.

Собрала в дорогу.

– Наташа, - он перед прощаньем посмотрел так, как будто спросить что-то хотел.

Не спросил, попросил:

– Не обижай без меня маму и Татьяну.

– Да ты что такое говоришь.

– Я знаю, ты, Наташа, хорошая. Даже если со мной что-нибудь случится, ты их не обидишь.

– Да что ты такое говоришь, - только и повторила Наташа.

– Будь счастлива, - он повернулся.

– Андрей!

Он обернулся, с этим своим вопросом немым. Ну что он спросить-то хочет?

– Давай я тебя благословлю, - Наташа перекрестила, сказала:

– С Богом!

Он кивнул и ушел.

Один раз она встретила Колюню.

– Скучаешь?
– спросил вкрадчиво.

– Нет, - и пошла.

Он, наверно, выглядел как-то болезно или просто по-другому. Потому что "Очи черные" в ней отдельно жили от этого вот Колюни. Она глаза закрывала, он был другой. Без усмешки. Любимый образ. Но без усмешки.

Церковь освятили. За Андреем оставили место в приходском совете. Куда же без Андрея Ивановича. Когда он вернется? Наташа не знала. Деньги присылал.

Бабушка слегла. Наташа ее проведывала.

– Где Андрей?

– На заработках.

– А где на заработках?

– Я не знаю.

– Жена и не знаешь, куда муж поехал?
– бабушка слабая совсем была, но тут уж постаралась крикнуть.

Перед самым Рождеством приехали Татьяна с Павлом. Дома праздник справлять. В новой церкви.

– Когда Андрей приедет?

– Я не знаю.

Она, наверное, осунулась, потому что Татьяна ее обняла и с жалостью по голове погладила.

Бабушка умирала. Наташа зашла проститься. Сидела у кровати, слезы глотала. Бабушка металась.

– Наталия, это ты?
– схватила она Наташу за руку.
– Едь быстрее, проси у него прощения. Скажи, бабушка просит прощение.

– За что?
– как в тумане спросила Наташа, недоумевая.

– За тебя, за Наташу.

– У кого?

"Неужели у Колюни", - удивилась Наташа про себя.

– У Андрея, - прохрипела бабушка.
– Едь скорее, а то поздно будет.

Заплаканная Наташа шла домой. Жалко бабушку. Она хоть и ругалась часто, но добрая была.

– Померла бабка?

Наташа вздрогнула, так ее оклик напугал.

– Колюня?!

– Ничего, Наташка! Теперь мы заживем! Скоро!
– он ее за плечи обнял и встряхнул немножко.

– Колюня, милый, не подходи ко мне, - отстранилась Наташа.

– Точно, - согласился Колюня, лихорадочно блестя глазами, - рано еще. Чтоб люди чего не сказали. Это ты хорошо придумала. Не надо нам разговоров.

Наташа посмотрела на него, как на умалишенного.

Татьяна встретила ее зареванная.

– Да скажи же ты, наконец, Наташе, - возмутился Павел на жену.

– Андрей...
– она заплакала.

– Что случилось?
– Наташе казалось, что сегодняшний день ей приснился.

Что происходит?

Вместо Татьяны ответил Павел:

– Его в шахте засыпало. Я не знаю подробностей. Андрей Иванович зачем-то на шахту нанялся работать. Сообщили только, что он при смерти.

Наташа села и засмеялась. Татьяна испуганно смотрела на нее. Когда Наташа захлебываться начала от смеха, Павел догадался что с ней истерика и брызнул в лицо водой.

Она вскочила и начала собираться. Где это находится? Ага. Доберусь. Сала шматок? Взяла. Что еще надо? Деньги, конечно же. Нет, не надо со мной ехать! Ничего не забыла?

– Ты куда? Под Рождество?
– вышла свекровь.
– Андрей, наверно, скоро приедет.

– Он не приедет, - не выдержала Татьяна и зарыдала.

– Он заболел, - обняла свекровь Наташа и бросила строгий взгляд на Татьяну.
– Ничего страшного. Я его привезу.

Наташа взяла грех на душу - не осталась на бабушкины похороны. Бабушка сама ей велела спешить. Простит.

Отпевать бабушку должны были в новой церкви. Вот ведь как жизнь поворачивает. Они все смеялись, кто там венчаться будет, а первая треба вышла - отпевание. Бабушкино...

Сочельник Наташа провела в дороге. Так случилось, что и в храм Божий ночью попала. Поняла, что в праздник никто ее не повезет, зашла согреться и подождать попутчиков.

Пения не слышала. Твердила про себя: "Господи, только бы живой, Господи, только бы живой. Любого выхожу, абы живой".

Больше всего ее почему-то печалило, что не поцеловала Андрея на прощание. Она его окликнула, он обернулся, она перекрестила и не поцеловала. Слезы душили Наташу.

Служба шла к концу. Молодые супруги с младенцем засобирались домой. Наташа попросилась к ним в сани. До поселка они ее не довезли. Свернули раньше.

– Не могу помочь, - кивнул на задремавшую жену муж, - ребенок маленький, утомились. Но тут недалеко. Прямая дорога. Вот он, Рудыч.

Наташа поблагодарила и быстро зашагала в сторону темного терикона. Светало.

"Только бы живой, только бы живой".

В больничном бараке не смотря на раннее утро и праздничный день сидел заспанный фельдшер.