Ода абсолютной жестокости

– Большая. Добрая.

Я улыбаюсь. Это правильно, наверное. Бельва должна быть именно такой.

– Да, такая.

Марфа опускает глаза.

– Он всё тебе прощает, правда, Риггер?

Я не отвечаю. Но по моему выражению лица понятно, что Марфа права. Бельва прощает мне всё.

– Мы жили в столице, в Фаоланкане, городским главой был тогда мессир Айрог. Но теперь он уже не правит… – в её голосе удовлетворение.

– Сместили?

– Лет пятьдесят назад. Говорят, первый помощник Касс залил его в раствор по горло. И налил в углубление воды так, что Айрог может пить, но не может захлебнуться. И у него есть постоянный выбор: умирать от жажды или от разрыва мочевого пузыря.

– Да, неприятно, – я думаю, вынес ли бы я такое испытание.

– Ладно, – она резко меняет тему. – Дело не в этом. Мы жили с Бельвой и Клифой. У нас был дом на улице Забытого Счастья. Она называлась иначе, эта улица. Но настоящего названия я не помню. Все её называли так. Тихая была улочка, незаметная. Мы жили в доме Клифы, он достался ей от какого-то любовника. Клифа была очень стройная. У неё фигура была, как на картинах, где изображают красавиц. Фавориток наместников и тому подобных.

Он делает паузу. Я жую мясо.

– Нам хорошо было, понимаешь, Риггер. Нам никто не был нужен. С нами здоровалась вся улица. Весь район. Весь город. К нам приходили женихи. Представляешь себе, Риггер? Люди, которые предлагали жить с ними долгие годы. Которые сулили богатство и власть. А мы жили себе и жили. А потом, в один прекрасный момент, Клифа понравилась Кассу. Первому помощнику наместника Айрога.

Марфе тяжело говорить.

– Касс не сулил богатств. Касс пришёл с отрядом и забрал Клифу силой. Я вцепилась в неё и не хотела отпускать. И Касс забрал меня тоже. А Бельва пошла сама. За отрядом.

Я прекращаю есть. Бельва никогда не рассказывала об этом.

– Нас дотащили до дома Касса. Там дом – как замок. Больше, чем у наместника, наверное. Клифу потащили в дом. А меня – на конюшню. И там меня насиловали. Знаешь, Риггер, каково это? Касс тоже приходил. По утрам. Когда я просыпалась после очередной смерти. Чтобы быть первым. Там был один урод, просто солдат, стражник. Огромный, ростом за два метра. Он мог проткнуть меня кинжалом, а потом трахать в рану. Представляешь себе, Риггер? Его подпускали ко мне, когда уже никто не хотел. После него было уже некого насиловать. Я так жила три недели, Риггер. Каждый день.

Она тяжело, болезненно сглатывает.

– А однажды конюшня загорелась. Огонь был повсюду. Метались лошади, люди. Почти все лошади погибли. Лучшие лошади Касса. Он потом по городу ездил с отрядом, бесился. Поджигателя искал. А подожгла конюшню – Бельва. Она в суматохе моё тело вытащила и на себе унесла. А наутро я проснулась уже за городом, на траве. И рядом была Бельва. И мы ушли.

– А Клифа?

– Я не знаю, что с ней стало. Больше мы её никогда не видели.

Бельва. Да, она такая. Она могла так сделать. Даже больше: она не могла поступить иначе.

– Марфа…

– Да?

– Ты знакома с Ритой, женщиной из Оменескорна? Темноволосая, полная, чем-то напоминает Бельву. Очень красивая.

Марфа молчит. А потом, точно через силу, говорит:

– Нет, не знакома. Почему ты спросил?

– Вы чем-то похожи.

Марфа молчит некоторое время, а потом говорит:

– Знаешь, Риггер, у меня когда-то была сестра. Настоящая сестра, не названная.

В мире, где нет родства.

– Мы не виделись с того самого дня, – говорит Марфа. – На нашу деревню напали воины императора. Я не помню, кто был императором тогда. Меня проткнули мечом. Убили в первый раз. Когда я очнулась и поняла, что жива, её уже не было. Её угнали, увели с собой. Её звали Инва.

– Ты помнишь это до сих пор?

– Да, – говорит она. – Я знаю, большинство не помнит жизнь до бессмертия. А я – помню.

Затем она поднимает глаза и смотрит на меня с неожиданной надеждой.

– Может быть, – говорит она, – твоя Рита – это и есть моя Инва.

– Вряд ли. Тебе не стоит знать, кто такая Рита. Точнее, я не смогу тебе рассказать.

Они с Ритой и в самом деле похожи. Рита полнее. Но лица – точь-в-точь. Всё связано. Всё сплетено. Бельва – Рита – Марфа. Треугольник.

Я придумываю какие-то факты и пытаюсь собрать несоединимую головоломку. Почему-то мне кажется, что Рита – и в самом деле Инва. Но нет, не может быть. Это было бы слишком странным совпадением.

Я вспоминаю тот день в императорском дворце, когда Рита подошла ко мне и наказала беречь Бельву. Наказала никуда её не отпускать. Знала ли она, кто такая Бельва? Я думаю о том, как Бельва вытаскивала обгоревшее тело подруги из огня. Какой Бельва была – сильной и любящей. Рита желала мне добра, но откуда взялось это желание? Из женской солидарности или из знания?

Мне, Риггеру. Добра тебе, Риггер. Кто не испытывал ко мне ненависти в этой жизни? Кто?

А кто желал мне добра? Пальцев одной руки хватит, чтобы их сосчитать.

Я встаю.

– Марфа, – говорю я. – Давай забудем про этот разговор. Навсегда. И никогда к нему не вернёмся.

– Никогда, – шепчет она. По её щекам текут слёзы.

Я выхожу из дома. Уже темно. Некоторые окна светятся.

Далеко, на противоположном краю деревни, ярким светом пылают окна кузницы. У меня остался ещё один неразрешённый вопрос.

* * *

Он стоит ко мне спиной. Худой, тонкий мужчина с длинными, чёрными как смоль волосами. Но его нельзя принять за женщину даже со спины. От него веет силой.

Он оборачивается. Я смотрю в его глаза и вижу себя.

Он делает шаг вперёд и подаёт мне руку.

– У меня нет оружия, – говорю я.

В Оменескорне не принято пожимать руки. Я не привык к этому.

Он убирает руку.

– Что вам нужно, стражник?

Он обращается подчёркнуто вежливо.

– Ты ковал клинки для деревенских парней?

– Я.

– Можешь показать свои работы? Мне нужен хороший клинок.

Виркас усмехается и идёт к двери в дальней стене кузницы. Сполохи огня на лице делают его похожим на сказочное чудовище.

Иду за ним.

Комната невелика. На стенах – оружие.

– Это не твоя работа, – показываю я на правую стену.

– Это – не моя, – подтверждает кузнец. – Моя – здесь.

Слева на стене всего несколько клинков. Похожих на те, что я видел в руках у деревенских сегодня днём. Только эти – более вычурные, украшенные.