Одержимые блеском: о драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир

В наши дни слава «Перегрины» связана в большей степени с другой Елизаветой. Одной из ее недавних владелиц была Элизабет Тейлор. Она получила жемчужину в качестве подарка на День святого Валентина в 1969 году от своего мужа Ричарда Бартона. Но именно поклонение прекрасной жемчужине первой Елизаветы изменило карту мира [150] .

Покровительница пиратов и еретиков

Примерно в 1560 году Елизавета I захотела получить «Перегрину». Мария умерла через несколько лет после свадьбы, но намеренно указала в завещании, что жемчужина должна вернуться к Филиппу, только бы она не досталась ее ненавистной сводной сестре вместе с остальными драгоценностями короны. Филипп II, явно решивший, что другая сестра ничем не хуже первой, практически сразу же сделал предложение Елизавете. Она его отвергла, поэтому он, в свою очередь, отказался отдать ей «Перегрину», увез жемчужину обратно в Испанию и подарил ее новой супруге.

150

На протяжении веков «Перегрина» меняла страны и королевские семьи, ее изображали на портретах красивых и уродливых женщин. Портретов было так много, что это породило серьезные споры о происхождении жемчужины. В настоящее время в Лондоне много шума наделала другая жемчужина, которую иногда называют жемчужиной Марии Тюдор. Ею владеет дилерская фирма с Бонд-стрит Symbolic & Chase. Жемчужина была представлена на Лондонской выставке Masterpiece 2013 года. Это потрясающий экземпляр: немного асимметричная жемчужина, больше похожая на баклажан, чем на каплю, но по-настоящему удивительная. Владельцы утверждают, что именно эту жемчужину можно увидеть на портрете Марии Тюдор, а не «Перегрину», как это принято считать. Поэтому я отправилась в Нью-Йорк, чтобы побеседовать с Грегом Квятом, исполнительным директором фирмы Fred Leighton, серьезным игроком на рынке лучших государственных украшений, который – и это самое важное – не заинтересован в исходе этого спора.

По мнению Грега, проблема заключается в том, что установить подлинность по портретам невозможно, поскольку портреты были зачастую не слишком достоверными. Ну, вы понимаете: «Не могли бы вы сделать мой нос чуть покороче, а мои бриллианты – покрупнее?» Грег полагает, что жемчужина, которую по традиции считают «Перегриной» (та самая, которой владела Элизабет Тейлор), и есть настоящая «Перегрина», подаренная Марии Тюдор.

Тогда только что коронованная Елизавета I стала смотреть в другую сторону. Английские моряки нападали на испанские корабли, нагруженные сокровищами Нового Света, при ее полном одобрении. Ее «каперы» были пиратами, которым от имени короны было позволено нападать на испанские корабли и грабить их у берегов Испании, у побережья Западной Африки и у восточного побережья Америк. Им был отдан особый приказ забирать весь жемчуг только ради того, чтобы найти жемчужину, похожую на «Перегрину».

За десятилетия то, что начиналось как неприятный случай белой зависти, превратилось в ожесточенную драку за драгоценные ресурсы. Пиратство, поначалу лишь молчаливо одобряемое, стало экономической и военной стратегией. Английский королевский флот брал пример с каперов Елизаветы и преуспел в этом, а кое-кто из самых опасных пиратов получил статус национального героя.

В конце концов Испания устала от бесконечного пиратства Англии. После многолетнего третирования, оскорблений и серьезного религиозного напряжения Филипп II снарядил Армаду, подобной которой мир еще не видел. Это был не просто флот военных кораблей, это была война под парусами. Сотни тысяч солдат, матросов, канониров и кавалеристов на судах отправились в поход, чтобы покорить английскую нацию и низложить королеву Елизавету, «покровительницу еретиков и пиратов», как ее называли.

Но «непобедимая» испанская Армада так и не добралась до английских берегов. Использовав свой новый гибридный флот с усовершенствованными кораблями и непредсказуемыми приемами атаки, англичане быстро и полностью истребили испанскую флотилию. Поражение Армады стало концом испанского превосходства на морях, началом нового ландшафта власти в Европе и заложило основы торговой Британской империи.

Но корнями все эти события уходили в куда более банальную домашнюю вражду между сестрами.

Все дело в папочке

Другими словами этого не скажешь: Генрих VIII был придурком. У него было две дочери, Мария и Елизавета. Мария была дочерью его первой жены, набожной испанской католической королевы Екатерины Арагонской. Елизавета была дочерью его второй жены, протестантки и соблазнительницы Анны Болейн. Когда Генрих принял радикальное решение поменять Екатерину на Анну, он выгнал и Марию. Вы же сами знаете, что развод больнее всего бьет по детям.

Более того, Генрих VIII, как настоящий подонок, запретил «безутешным» матери и дочери видеться – навсегда. Его слово оказалось законом, так как Екатерина умерла спустя несколько лет, так больше и не увидев дочь. Елизавета и ее мать Анна несколько лет пользовались милостями Генриха, но в конце концов он обошелся с ними ничуть не лучше, чем с первыми женой и дочерью. А в случае с Анной все сложилось намного хуже.

Генрих вступал в брак с еще четырьмя женщинами, в основном ради богатства, а потом умер. Но матримониальные экзерсисы монарха, безумные траты и революционный разрыв с Римом оставили страну в разрухе, дети (как и подданные) готовы были рвать друг другу глотки, а королевство оказалось брошенным на милость континента, переживавшего религиозную смуту. Англия была особо уязвима перед лицом мощной Испании, находившейся на пике влияния и военного могущества.

Соперничество между двумя дочерьми Генриха VIII не прекратилось после его смерти. Их конфликт заронил зерно, из которого разрослось эпическое противостояние. Он оказался достаточно серьезным, чтобы кардинально разделить две эпохи, старую и новую, позволив одной кануть во мраке прошлого, а другой продолжаться и превратиться в так называемый Золотой век Англии.

Впечатляет, если учесть, что все началось с борьбы за жемчужину.

Играющие фавориты

В тюдоровской Англии драгоценные камни были не просто сверкающими побрякушками. Они были средством общения. Драгоценные украшения, разумеется, сообщали окружающим о богатстве и социальном статусе их владельца. Но они также указывали на его ранг, социальные связи, семью и друзей, а также на политические пристрастия. Драгоценными камнями обменивались, чтобы скрепить сделку или заключить договор, а иногда просто для того, чтобы показать свое благоволение или выразить намерения. Украшения были и средством личного общения, порой скрепляя наполовину заключенные контракты. В современном обществе от этой традиции остались лишь корона и обручальное кольцо, предметы, все еще сохраняющие мощное символическое значение, отличающееся от их практического значения.

Генрих VIII всегда явно выражал свои пристрастия или свое неудовольствие. Когда король «ухаживал» за Анной Болейн, он осыпал ее драгоценностями, достойными настоящей королевы, от многих из которых она поначалу отказалась. Она хотела получить драгоценности Екатерины – драгоценности короны – или ничего. Позднее, когда Джейн Сеймур наконец родила Эдуарда, единственного сына Генриха VIII, король выразил свою любовь к сыну доступным ему способом – в каратах. В письме Эдуарда отцу читаем: «Я также благодарю Вас за то, что Вы подарили мне великолепные и дорогие подарки, такие как цепи, кольца, пуговицы с драгоценными камнями, цепочки на шею и булавки, ожерелья, одежду и многие другие вещи; эти вещи и дары пропитаны Вашей отцовской любовью ко мне, поскольку, когда бы Вы меня не любили, Вы бы не подарили мне все эти драгоценные подарки» [151] .

151

Michael Farquhar, Behind the Palace Doors: Five Centuries of Sex, Adventure, Vice, Treachery, and Folly from Royal Britain (New York: Random House, 2011).

Какими бы запутанными ни были рассуждения Эдуарда, он хотя бы находился в лучшем положении, чем две его сводные сестры. Они были практически полностью лишены любви и щедрости отца, хотя иногда он ради собственного удовольствия оказывал милость то одной дочери, то другой, настраивая их друг против друга.

Мария, старшая, была набожной, рассудительной, уверенной в своей правоте и мрачной. Она во всем оставалась маминой дочкой и была в большей степени испанкой, чем англичанкой. То, что она была несговорчивой и вспыльчивой, как и ее отец, только ухудшало ситуацию. Понятно, что после горького расставания ее родителей ни одно из этих качеств не могло сделать Марию привлекательной в глазах отца.

Елизавета, дочь темноглазой соблазнительницы Анны Болейн, став королевой, во многом напоминала своего отца. Но в юности она демонстрировала хитроумные, очаровательные и даже манипуляторские замашки, которые она унаследовала от своей матери. Она была блестящей, красивой, харизматичной и могла флиртовать на полудюжине языков к тому времени, как ей исполнилось четырнадцать. В отличие от Марии, Елизавета была англичанкой до мозга костей, но с признаками образованности, континентального духа и определенной моральной гибкости. Она тоже была похожа на мать [152] , с такой же длинной шеей и гипнотическими черными глазами.

152

Настолько похожа, что это спровоцировало недавние споры об одном из самых знаменитых портретов Анны Болейн. Вполне вероятно, что на портрете ее дочь, Елизавета, в материнском колье…

То, что на него смотрели две точные копии двух покойных жен, наверняка заставляло Генрих VIII испытывать определенный дискомфорт. Этим, вероятно, и объясняется то, как он обращался с дочерьми. К счастью, для короля родительские обязанности никогда не стояли на первом месте. У Генриха VIII всегда оказывалась под рукой новая жена, которая и занималась детьми.

Мачехи и чудовища

Когда Генрих бросил Екатерину ради Анны, королева взялась за свое моральное, юридическое и духовное оружие. Она не согласилась на аннулирование брака. Мария испытывала те же чувства и не отреклась от матери, поэтому Генрих VIII лишил ее наследства. Он отобрал у нее все титулы и имущество, включая драгоценности, и отдал все новой принцессе – Елизавете. Самым унизительным было то, что Генрих заставил Марию прислуживать только что родившейся сводной сестре.