Одержимые блеском: о драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир
Шрифт:
Это не было колье в традиционном смысле слова. Это был своего рода бриллиантовый наряд. Одни только камни весили полтора фунта. Это было самое дорогое украшение того времени. Возможно, это было самое дорогое колье из всех созданных до наших дней.
Или нет?
Несравненное?
В настоящее время «самым ценным бриллиантовым колье в мире» [115] является работа швейцарских ювелиров из ювелирного дома Mouawad. Оно не сравнится со злосчастным колье Бомера и Бассанжа размерами или сиянием бриллиантов, камни весят 637 карат, но его можно носить.
115
Guinness World Records, 2015.
Современное украшение называется L’Incomparable Diamond Necklace («Несравненное бриллиантовое колье»). Совсем даже не креативным своим названием оно обязано тому факту, что в нем использован L’Incomparable Diamond [116] (бриллиант
116
Действительно крупные бриллианты получают официальные названия. Иногда они описательные, иногда это дань уважения кому-либо. Встречаются абсурдные или глупые названия. Но в любом случае название – это то, благодаря чему бриллианты понимают, что они действительно чего-то добились.
117
Anthony DeMarco, “The “Incomparable” Sets Guinness Record for Most Expensive Necklace, Valued at 55 Million”, Forbes, March 21, 2013.
118
Guinness World Records, 2015.
Сам по себе L’Incomparable Diamond, некогда хранившийся в Смитсоновском музее, – это третий по величине алмаз, подвергавшийся огранке. Камень размером почти с кулачок ребенка. У него насыщенный желтый цвет и уникальная огранка: угловатая капля, немного напоминающая гроб. Редкий камень прикреплен к двум длинным сверкающим нитям, похожим на ветки. Вместо бутонов или листьев на этих нитях расположены девяносто безупречных белых бриллиантов разной формы общим весом 229,52 карата.
Это красивое колье, но своей ценностью оно обязано L’Incomparable Diamond [119] , камню, который, по некоторым оценкам, стоил бы столько же, даже если бы его использовали как пресс-папье. Красота, возможно, в глазах смотрящего, но цена – это то, на что вы можете – и должны – повесить ценник. Так какое же колье действительно является самым дорогим в мире?
119
L’Incomparable Diamond был классифицирован Геммологическим институтом Америки как самый крупный в мире алмаз без внутренних дефектов.
А вот на этот вопрос, оказывается, невероятно трудно ответить.
Что такое цена камня?
На первый взгляд сравнить стоимость этих двух колье просто. Достаточно выяснить обменный курс и учесть инфляцию. Одно колье было создано во Франции в 1768 году, другое – в 2012 году в Швейцарии. Чтобы сравнить стоимость этих двух украшений, достаточно понять, сколько стоило французское колье в свое время и сколько это составит в современных ценах. Верно? Нет. Джон Стил Гордон, бизнес-писатель, назвал конвертацию исторических ценностей в современные цифры «одной из самых неразрешимых проблем, с которой сталкивается историк» [120] . Это все не так просто.
120
John Steel Gordon, “The Problem of Money and Time”, American Heritage Magazine, May/June 1989.
Ценность – это весьма подвижное понятие. Как мы уже видели в истории с изумрудами Нового Света, драгоценный камень может стоить целое состояние сегодня и ничего не стоить завтра. Чтобы упростить вопрос, давайте предположим, что у гипотетического камня была определенная долларовая цена в 1772 году. Всего лишь камень, а не непристойные бриллиантовые доспехи [121] . Но, сколько бы ни стоил этот камень, его цена неразрывно связана с тем, сколько стоило все остальное в конкретный момент времени. Сколько стоили яйца, сколько стоил дом, сколько зарабатывал человек в день? И сколько этот человек жил, сколько дней работал, ел яйца и жил в своем доме? Сколько дней нам надо было бы работать, чтобы купить дом?
121
Хотя я все время смеюсь над этим колье, вы уже наверняка поняли, как сильно я его хочу…
Возьмем в качестве примера цену лошади во Франции в 1772 году и сравним ее с ценой в долларах схожей по физическим данным современной лошади. Это основа сравнения, верно? Но проблема в том, что действующие цены – это отражение принятой ценности, правда, исключительно в контексте. Вырвите эти цены из контекста, и они не будут практически ничего значить. Пример с лошадью не верен, поскольку лошади как таковые, если даже не говорить о них как о средстве транспорта, не имеют той цены, которую они имели в 1772 году. Двести сорок три года тому назад лошадь была автомобилем. И многие из лошадей были автомобилями класса люкс. Л. П. Хартли сказал об этом так: «Прошлое – это чужая страна» [122] .
122
L. P. Hartley, The Go-Between (New York: Knopf, 1953).
Адъюнкт-профессор
экономики Рональд У. Миченер из Университета Виргинии в одном из интервью говорил о проблеме сопоставления цен разных веков: «Специалисты не могут ответить на этот вопрос. Различия между сегодняшним днем и тем временем слишком велики, чтобы сравнивать их. С точки зрения двадцать первого века жизнь в колониальной Америке напоминала жизнь на другой планете» [123] . Хотя он говорил о товарах, производимых в колониальной Виргинии, то же самое можно сказать о драгоценном украшении из дореволюционной Франции. Похожая проблема возникает и в том случае, когда мы пытаемся понять ценность тех бусин, за которые купили Манхэттен. Бессмысленно пытаться подсчитать проценты за пятьсот лет. Деньги не просто изменились, изменилась ценность бусин и ценность Манхэттена. Все эти ценности органически переплелись, они никогда не поднимались и не опускались по прямой или независимо друг от друга.123
Ed Crews, “How Much Is That in Today’s Money”, Colonial Williamsburg Journal, Summer 2002.
Теперь мы поговорим об экономической стоимости драгоценного камня, противопоставляя ее психологической или социологической стоимости. Бессмысленно спрашивать, сколько те самые стеклянные бусины стоят сейчас. Столь же мало нам дает и знание того, что колье после торга было в конце концов «продано» кардиналу де Рогану и графине де Ламотт примерно за 2 миллиона ливров [124] . За эту сумму можно было построить и обставить небольшой дворец или вооружить военный корабль. Это стоимость в контексте.
124
Orpen, Stories About Famous Precious Stones.
Но есть и еще кое-что. Истинная проблема колье заключалась в том, что никому во Франции не хватило бы денег, чтобы его купить. Даже Мария Антуанетта, отказавшись несколько раз купить его, предложила ювелирам разделить его и продать по частям. Это было самое дорогое ожерелье, созданное в мире, настолько дорогое, что ни один человек в мире не смог бы (или не захотел) приобрести его. Так сколько же оно стоило в действительности? Если следовать философии старого хозяина ломбарда, где я однажды работала, вещь всегда стоит ровно столько, сколько человек соглашается за нее заплатить. Нет покупателя? Значит, вещь не стоит ничего.
Опять-таки невозможно подсчитать цену одержимости. Во Франции в 1780-х годах колье стоило революции.
Позиционная зависть
Признанное определение зависти пришло к нам из труда У. Джеррода Парротта из университета Джорджтауна и Ричарда Смита из университета Кентукки: «Зависть возникает в том случае, когда человеку недостает более высокого качества другого человека, его достижений или имущества, и он либо желает этого, либо хочет, чтобы другой этого не имел» [125] . Но, как выясняется, существуют два вида зависти. Зависть первого вида, которую еще называют «белой завистью», – это когда вы восхищаетесь тем, что есть у другого человека, и хотели бы иметь это сами. Второй вид зависти – это «черная зависть», психологический феномен, когда вы восхищаетесь тем, что есть у другого человека, но вместо того, чтобы желать получить то же самое, вы просто хотите, чтобы другой человек это потерял. Вы не хотите получить желаемое (автомобиль, дом, работу, жену) для себя, нет, вы хотите украсть, уничтожить, заставить это раствориться в воздухе.
125
Simon M. Laham, The Science of Sin: The Psychology of the Seven Deadlies (and Why They Are So Good for You), (New York: Three Rivers Press, 2012).
Не слишком приятно, верно? Белая зависть имеет инстинктивный психологический смысл. Вы видите что-то – вы это хотите. Какими бы злонамеренными ни были деяния Жанны де Ламотт, она страдала от белой зависти. Ей хотелось получить высокое положение в близком кругу королевы, а когда у нее ничего не вышло, она просто захотела денег, которые позволили бы ей купить более высокий социальный статус. У нее не было цели обобрать или наказать своих жертв. Черная зависть, с другой стороны, – это явление более сложное. Именно она сыграла свою роль во время Великой французской революции. Доказательством этого служит тот факт, что революционеры не носили украденные диадемы во времена Террора [126] . Когда перед революцией происходили хлебные бунты, люди хотели хлеба. Они требовали справедливости. Да, некоторые добивались равного представительства в парламенте. Но ни один человек из этих разъяренных толп не требовал лучших украшений [127] . Народ хотел наказать короля, королеву и аристократию, отобрав у них их богатства.
126
Они сразу забрали все драгоценные украшения «на ответственное хранение», как только обезглавили короля и королеву.
127
Хотя им, возможно, следовало это сделать. То есть я хочу сказать, если бы у них было время и место для подобной просьбы…