Один континент

 Я не могу спасти их всех, не поубивав при этом.

– Тогда почему ты с ними? Почему? Уходи. Возвращайся к нам.

Он смотрит в ее глаза, грустно усмехаясь при этом. Он слышит просящий тон и это после

жестокости с его стороны. Он видит губы, нет, не раскрасневшиеся, алые от прилившей к ним

крови.

– Я не могу. Есть вещи, что сильнее меня.

Да и зачем? Ему не хочется повторяться и он не нуждается в снисходительном сочувствии.

– Например?

– Моя глупость.

Мужчинам нелегко признаваться в таких вещах. Они всегда правы и каждый поступок их верен.

Раф - не исключение.

– Надо было погибнуть, чем цепляться за эту жизнь и разбрасываться словами.

Но тогда бы он не встретил Алекс и она осталась бы здесь одна, наедине с Карен и ее

братцем, не спаслись бы дети и не было бы хоть чего-то хорошего в этом мире, в сделанном

за всю его жизнь.

– Еще один!
– восклицает он, морщась.
– Что это за чертова клятва, что мешает вам

рассказать все так как оно есть? Отпусти меня.

Нет. Постоит, раз уж у них тайное рандеву.

– Да, не смотри на меня так! Я не знала! Я впервые видела таких, как ты, тогда в

ботаническом. Что ты так смотришь на меня? Отвечай же!

Он ничего не говорит ей, его объятья то слабеют, то становятся сильнее.

– Скажи мне, когда ты в первый раз увидела вампира, милая?

Выходит как-то совсем не мягко, наоборот, угрожающе.

– Я тебе уже все сказала, - Алекс делает последнее усилие, не оставляя попыток оттолкнуть

его от себя.
– Милый!

Она сдается, наконец расслабляясь, но вместо того, чтобы сложить руки у него на груди,

трет лицо, убирая с него следы недавних слез.

– Первый вампир, которого я увидела в таком виде - это ты, остальных легко было спутать с

людьми. Теперь-то какая разница?

Раф смотрит на нее с сомнением, а Алекс не обращая внимание на это теперь рассматривает

его лицо. Острые прутья клыков не оставили и следа на его коже, лице, в облике.

– Неужели он никогда не показывался тебе в истинном обличии?

Алекс покачивает головой, опуская глаза ему на грудь. Становится стыдно. Она устроила ему

самую настоящую истерику и почему? Только потому что он старается выжить так как умеет?

– С чего ты это взял?! Почему он должен был сделать это?

Нет! Все так, да не совсем. Что-то она упустила в своих претензиях, что-то донельзя

важное.

– Ты пробыл с нами столько времени и что из происходящего в нашем доме закинуло эту

светлую мысль в твою голову?

Его взгляд блуждает по ее лицу и на последние слова недобро вспыхивает. Раф вновь начинает

преображаться, а Алекс вместо того, чтобы забиться в его руках еще сильнее, остается

спокойной и, нет, неспокойной, с нарастающим интересом рассматривает его клыки, вылезшие

из-под нижней губы.

– Были кое-какие догадки, - отвечает он, не желая вдаваться в подробности ее личной жизни,

которые его совершенно не касаются.

– Разве имеет это хоть какое-то значение?

Алекс рассматривает его. Страшный он. Такой ночью подойдет, за плечо тронет и всё,

навсегда заика, с пожизненной подпиской на кошмары.

– Что с того, кого я увидела первым, а кого вторым?

– Просто так быть не должно. Мы можем открыться только, если ты сама догадаешься.

– А я не догадалась, я просто увидела, подсмотрела из-за кустов. Что говорят легенды о

кустах? Где это вообще сказано?

– Нигде, это просто приходит, вместе с обращением, вместе с чужой кровью. Она как будто

требует, селится в тебя и противится тому, чтобы ты раскрыл ее тайну.

– Значит никакого обещания?

Раф ничего не отвечает ей. Это и в самом деле уже неважно. Выходит. Не выходит! Все

несколько запутанно и странно.

– Ты совсем не похож на киношного дракулу.

– Ну-да, - отвечает он ей, напряженным голосом.

Он только теперь выпускает ее из рук, но Алекс не уходит, так и остается на месте, хотя,

до этой минуты отчаянно желала этого. Блестящие клыки мало похожи на человеческие, они

острые, длинные, но такие неправильные, идут идеальными дугами. Губ из-за них теперь не

видно.

– Прекрасного во мне мало.

Ей очень дотронуться хотя бы до одного из них, но она не станет просить его об этом,

потому что по отношению к себе она бы такую просьбу не поняла.

– Как посмотреть, - отвечает она ему, заглядывая в яркие глаза.
– Опять пытаешься напугать

меня?

Глаза у него совсем другие. У Джейка светятся таким красивым светом, а у Рафа они в самом

деле, как у вампира.

– Ты ведь не пугаешься.

Он наклоняется к ней еще ближе. Вкусно от него пахнет. У нее возникает идея спросить про

парфюм, но она быстро отбрасывает эту идею в сторону. Зачем оно ей? Не пойдет искать по

магазинам и дарить никому не будет.

– Почему они такие длинные?

Алекс все-таки касается одного из клыков кончиком пальца. Ее запястье оказывается тут же

зажатым в его пальцах. Чудовище качает головой, не сводя с нее пристального взгляда,

отводит ее руку в сторону.

– Чтобы лучше шла кровь, - клыки подрагивают, а голос, раздающийся из-за них звучит, чуть

глуше чем обычно.

Кажется, что его ноздри хищно раздуваются, на самом деле Алекс просто видит, как он

принюхивается к ней.

– Входят под разным углом, - он выпускает ее запястье.

Раф касается ее лица, проводя пальцами по скулам, опускаясь на шею и останавливаясь в

точности на пульсирующей жилке.

– Человек, сначала очарованный…