Одиночество вдвоем

Сам не успеваю осознать, как добираюсь до края, после которого следует спуск вниз, но успеваю притормозить, невольно дернувшись, когда передо мной появилась Эви, которая, видимо, поднимается вверх, поэтому мне не удалось её заметить. Делаю шаг назад, выдыхая:

— Черт возьми.

— И тебе привет, — как-то обиженно ворчит девушка, встряхнув волосами, что лезли ей в лицо.

— Я тебя сейчас побью, — кажется, мои слова вызывают у неё не чувство вины, а как раз наоборот. Думаю, слышать подобное от человека, который выглядит так, будто сейчас развалится на части, очень даже забавно, ведь Эви пускает смешок, крепче держа белый пакет за ручки, пытаясь не греметь тем, что запихала в него.

Поднимаю брови, немного сутулясь, и ставлю руки на талию, интересуясь:

— И чем ты занимаешься?

— Мне было скучно, поэтому я решила помыть посуду, — она говорит спокойно, совершенно без задней мысли, с какой-то простотой, отчего вся моя тревога отступает, позволяя мне расслабиться. Слушаю её, хотя слова прекращаю воспринимать, так что, в итоге, моргаю, перебив девушку:

— Идем, я хочу есть.

— Хорошо, — она как-то странно косится на меня, и идёт вперед, успеваю взять из её рук пакет, но ничего в ответ на этот жест не получаю. Эви просто поправляет волосы, скрывая локонами лицо от меня, и отворачивает голову в сторону, делая вид, что с интересом что-то рассматривает. Иду рядом с ней, замечая, что нервы начинают шалить, ведь чувствую, как правое веко начинает дрожать. Тру пальцами глаза, шмыгая носом, и внезапно понимаю, что вот оно — то самое молчание между нами, та самая тишина, что спокойно окружает, не принося неудобств. Это так привычно, что ли, и уже необходимо до такой степени, что любой выход в шумное общество выбивает меня из колеи.

Мы с Эви не состоим ни в каких отношениях, но, черт, всё это слишком напрягает.

— Я разожгу костер, — всё-таки рушу тишину, когда подходим к трейлеру. — А ты расставь всё по местам, — протягиваю пакет, который Эви, без возражений, принимает, кивая головой, и спешит к автодому, чтобы зайти внутрь. Изгибаю брови, сверля её затылок взглядом. Либо я параноик, либо она правда пытается лишний раз не встречаться со мной взглядом. Хотя, чего тут удивительного? Кажется, иногда я умудряюсь позабыть, с кем имею дело.

Пока Эви возится с посудой, я собираю сухие ветки, деревяшки, что всегда валяются рядом с автодомом, который ещё неизвестно сколько лет простоит на этом месте, пока окончательно не развалится, после чего мне вновь придется собирать машину по частям.

Мне потребовалось время, чтобы разжечь костер, ведь многие деревяшки были сырыми после ночи. Кажется, даже воздух влажный, что говорит о скором ухудшении погоды. Ветер холоднее с каждой минутой, но мне не приходится идти за курткой, Эви сама мне её выносит вместе с тарелками и лапшой, которую хочет сегодня поесть. Удивлен, что она сама выбирает пищу, думал, она будет молча кивать, соглашаясь со всем тем, что предлагаю я, но так даже лучше. Кажется, ей не разрешалось употреблять вермишель, так что её интерес к ней вполне объясним.

Вечерело быстро, а вой ветра всё больше настораживал. Хотя, признаюсь, меня больше напрягало поведение девушки, которая вела себя странно. Нет, она не избегала меня, но её явно что-то тревожило.

Но, как только я вынес одеяло, и мы на него сели, чтобы не замерзнуть, принявшись за еду, она внешне расслабилась, что положительно сказалось и на мне.

Это так необычно — осознавать, что твое внутреннее состояние зависит от другого человека.

Эви смотрит на огонь, как завороженная, внимательно следя за тем, как дым поднимается в уже черное небо, покрытое тучами. Ветер усиливается, воздух намного холоднее, чем утром, так что я прекрасно понимаю, что скоро может пойти дождь, но не тороплю девушку, видя, как она расслаблено кушает вермишель, хотя стоит отметить, что её взгляд кажется мне каким-то напряженным, что никак не могу выбросить из головы, оставив без внимания:

— Ты в порядке? — у меня совсем нет аппетита, но приходится запихивать в себя пищу, чтобы Эви не задавала лишних вопросов, касающихся моего самочувствия.

Девушка кивает головой, как-то натянуто улыбаясь. И я понимаю, каким кретином только что себя выставил. Интересуюсь у неё, задавая такие вопросы, вновь позабыв, кто она — девушка с тяжелым грузом на плечах. Так что мне нужно тщательнее подбирать слова, чтобы лишний раз не заставлять её вспоминать о «своем» настоящем, о реальности вокруг.

— А ты? — тот же вопрос, но уже бьющий меня по лицу. Только сейчас я в полной мере осознал, какого это — чувствовать себя отвратительно, но выдавливать улыбку, заставляя мускулы лица напрячься как следует, лишь бы не породить в сознании собеседницы сомнения.

— Относительно в норме, — отвечаю, и Эви не дает мне оправиться после первой попытки «притворства», ту же продолжая:

— А тренировка как прошла? — её заинтересованный вид ставит меня в тупик, поэтому не обрываю наш диалог, наперекор себе решая дать ответ:

— Думаю, я выживу.

Она улыбается, уже естественно, так что мне действительно легче. Девушка довольно ерзает на одеяле, удобнее садясь в позе йога, как и я, после чего опускает руки, ладони которых греет о теплые края тарелки с вермишелью. Её брови слегка нахмурены, а рот приоткрыт, что говорит о том, что девушка вот-вот должна задать следующий интересующий её вопрос, и я был уверен, что готов, но услышанное отнимает дар речи.

— Почему Дженни не забрала тебя с собой?

Опускаю взгляд на свою тарелку, стуча пальцами по её дну. Глотаю комок в горле, краем глаза видя, как внимательно на меня смотрит Эви, изучая моё лицо, взгляд, и хмуро переспрашивает:

— Почему оставила тебя здесь?

— Я хотел пойти за ней, — меня передергивает от неприятного холодка, что коснулся спины, проникнув под ткань одежды. Мельком поглядываю на девушку, словно не желая смотреть ей в глаза, боясь, что она о чем-то догадается.

— Я пытался пойти за ней, — уточняю, понимая, что внизу живота завязался узелок, который приносит ноющую боль. Знакомую до дрожи в коленках. Всё-таки качаю головой, взглянув на Эви, которая с каким-то пониманием в глазах смотрит на меня, внимательно слушая и не перебивая, даже не отвлекается, чтобы убрать пряди волос, которые ветер раскидал по её лицу.

— Но у меня не получилось, — языком скольжу по внутренней стороне щеки, нервно усмехаясь, и опускаю голову, качая ею, словно внутри меня происходит какой-то диалог, мешающий правильно излагать свои мысли, что в полном хаосе разбросаны по всему сознанию.

— Почему не вышло? — Эви шепчет. Значит, её это правда волнует.

Я никогда раньше не говорил об этом с кем-то, поэтому чувствую себя некомфортно, но девушка так смотрит на меня, будто всё знает, всё понимает, и не собирается судить.

Эви понимает меня.

Не Ник.

Никто другой.

Только Эви.

— Она… — пытаюсь сообразить, как это изложить ей, поэтому нервничаю, облизывая губы. — Она уехала раньше, не предупредив, так что я просто не успел, — ниже опускаю лицо, не хочу лгать ей в глаза.

— Она — эгоистка, — Эви всё ещё шепчет, но её слова находят болезненный отклик внутри меня, который вновь заставляет меня жалко усмехнуться:

— Нет, это я виноват.

— Что бы она там не пережила, она поступила эгоистично по отношению к тебе, — девушка стоит на своем, начиная качать головой, а я глубоко вздыхаю, будто желая освободиться от той тяжести, с которой живу уже который год.