Одинокие души

воздух и начинает плакать.

С каждым её всхлипом, моё сердце судорожно сжимается. Я хочу подойти к Максу, хочу

поддержать его, прижать к себе, но не могу даже сдвинуться с места. Попросту не могу.

– Прости меня, Стасик!

Неожиданно Кирилл выпускает меня из объятий, садится на одно колено. Он

прикладывает руку к сердцу и медленно опускает голову. То же за ним повторяют все

члены стаи. Каждый держит на груди ладонь, каждый прикрывает глаза и думает о своем

предводителе, который не щадил свою жизнь, который собрал всех их вместе, который

олицетворял свободу, любовь и мудрость.

Я присаживаюсь на колено, прикладываю руку к груди и вдруг вижу перед собой белые

хлопья. Поднимаю голову, и понимаю, что идет снег. Первый снег.

Так небо плачет вместе с нами. Так природа страдает, потеряв достойного человека.

Мы молчим несколько минут.

Когда родственники поднимают на ноги Александра, земля полностью покрывается белым

ковром. Люди начинают расходиться. Все стремятся поскорей выйти с кладбища,

почувствовать запах жизни, а не запах смерти.

Стая следует к выходу, когда рядом со мной и Кирой появляется Макс.

Он наклоняется к уху блондинки и холодно отрезает:

– Собери стаю в парке. Сегодня. Через час.

Затем он уходит. Берет отца под руки и буквально тащит к выходу.

Кира недоуменно смотрит на меня, а я вытираю мокрые глаза.

Мне даже страшно подумать о том, что творится в голове у Бесстрашного. Но теперь он

главный. Он наш главарь. Мы обязаны послушаться и прибыть на место ровно через

шестьдесят минут. Таков приказ.

ГЛАВА 20. СВЯТОЙ КЛУБ.

Мы сидим на железной перекладине. Кира пьет виски, Кирилл брынчит какую-то

грустную мелодию на гитаре. Стая молчит. Снег все так же медленно сыплется на землю, небо все так же плачет, а мы не в состоянии произнести и слова.

Достаю телефон и набираю домашний номер. Трубку поднимает Карина.

– Да?

– Я задержусь, - шепотом сообщаю и беспокойно наблюдаю за тем, как жадно подруга

выпивает алкоголь.

– Что-то случилось? – озадачено спрашивает сестра. – Что-то серьёзное?

– Не знаю. Макс попросил собраться.

– Зачем?

– Понятия не имею. Он ещё не пришел. – Прикусываю губу. – Предупреди маму. Придумай

что-нибудь, чтобы она не волновалась.

– Хорошо. Но ты все равно сильно не задерживайся. – Карина вздыхает. – Как прошли

похороны?

– Ужасно. Поговорим об этом дома, ладно?

– Да, конечно. Ждем тебя.

Я прячу телефон в карман и горько улыбаюсь Кириллу. Тот начинает напевать какую-то

новую песню, и я прислушиваюсь к его бархатистому, красивому голосу.

И лампа не горит.

И врут календари.

И если ты давно хотела что-то мне сказать,

То говори.

Слышу, как всхлипывает подруга. Она ненавистно отрывает губы от горла бутылки и

смотрит вдаль так испепеляюще и так разбито, что у меня сжимается сердце.

– Кира…

– Он не должен был умереть, - холодно чеканит блондинка и стискивает зубы. – Он не

имел права, уходить. А раз уж так случилось, то не таким способом! Он, черт подери, Шрам! Он храбрый, сильный предводитель! Он не мог сдохнуть из-за паршивого сепсиса!

Не мог!

– Не надо, - я кладу руку на плечо девушки. – Пожалуйста, давай не будем бросаться

громкими словами.

– А какими тогда бросаться? – Кира растеряно смотрит на меня. – Какими?! – она с силой

кидает бутылку и та с грохотом разбивается об асфальт. Втянув воздух, подруга твердо

отрезает. – Я убью Наташу. Клянусь. Я убью эту суку.

Я собираюсь сказать что-то ещё, но замолкаю, так как замечаю приближающуюся фигуру

Максима. Он идет быстро, решительно. В руках несет две огромные черные сумки. Встаю

с перегородки и плетусь ему на встречу. Что-то внутри подсказывает: надвигается гроза, но я пытаюсь подальше запихнуть это чувство. Что может быть хуже того, что уже

происходит?

Бесстрашный буквально врезается в меня. Осматривает покрасневшими глазами стаю,

ждет, пока внимание обратится на него, и бросает две сумки на асфальт. Из них

вываливаются биты, железные палки, ножи.

Я сначала испуганно замираю. Моргаю. Не понимаю, чего он хочет. Но затем меня

охватывает такой дикий ужас, что я ошеломленно покачиваюсь назад. Поднимаю взгляд на

Макса и не вижу в нем и капли совести, разума. Он сломлен. И он готов отмстить.

– Я не считаю нужным толкать речь, - жестко чеканит Бесстрашный и зло стискивает зубы.

– Те, кто со мной – берите орудие из сумки. Мы направляемся в Святой клуб.

– Нет, - едва слышно выдыхаю я, и хватаю парня за руку. – Максим, не надо.

– Это не обсуждается. Не хочешь – не иди.

– Послушай меня! Нельзя заваливаться в логово противников и избавляться от них, как от

не нужного мусора! Они же люди. Мы не имеем права причинять им боль.

– А мы? – взрывается парень и обижено смотрит на меня. – Мы, что не люди? Нам можно

страдать, а им, значит, нет?!

– Максим…

– Хватит, чужачка. Твоя самоотверженность сейчас ни к чему.

Я громко выдыхаю, когда вижу, что Кира пьяно вытаскивает из сумки биту.

– Стой!

– Он прав, - прервав меня, отрезает блондинка. – Кровь за кровь.

И тут начинает происходить невообразимое. Все подходят, берут орудия. У меня голова

кругом от того, что они собираются сделать. Но, кажется, волнуюсь только я.

– Тощак.

– Это дело чести, - шепчет Кирилл, не поднимая глаз. – Шрам заслуживает того, чтобы за

него отомстили.

Я судорожно выдыхаю. Мне определенно не нравится то, что происходит. Вспоминаю

просьбу Стаса, и сильно прикусываю губу. Я не могу допустить того, чтобы Максим

сгоряча натворил глупостей. Я обещала.

– Нужно поговорить, - решительно тяну я и хватаю Бесстрашного за руку. – Сейчас же.

– Не старайся переубедить меня.

– Замолчи.