Одиссея Северцева

Из расщелины суматошно выскочил Эльбай, упал, сообразив, что происходит.

– Тамма хот, однако. Мона ити.

Северцев повернул голову, встретил взгляд спутника.

– Рискнем?

– Что остается? Они нас перебьют тут как котят.

Оба выстрелили еще раз и метнулись в расщелину.

Эльбай остался лежать меж камнями.

– Прыгай! – приглушенно рявкнул Северцев.

– Я прикрыват, однако. Пуст сунусса.

– Убьют, дурак!

– А не дурака, однако. Эльбай догонит.

– Пошли, у него неплохая позиция, под прикрытием стен расщелины, – сказал Дмитрий. – Неизвестно, куда нас ход заведет, не пришлось бы возвращаться.

Северцев раздумывал несколько мгновений, раздувая ноздри, потом бросил Эльбаю гранатомет.

– Лупи, кого увидишь! Пользоваться умеешь?

– Догадасса.

– Жди, мы вернемся.

Храбров первым двинулся в глубь сужающейся расщелины. Ее глубина оказалась небольшой, всего метров десять, затем она сужалась настолько, что путешественникам пришлось протискиваться боком.

Северцев первым заметил, что стены расщелины ободраны каким-то инструментом. Несмотря на сгустившуюся тень, он видел проход хорошо.

– Дима.

– Вижу, – отозвался Храбров. – Но здесь нам не пройти. Твой чукча маленький, он просочился, а мы застрянем.

– Он эвенк.

– Какая разница? Я в два раза шире.

– Обрати внимание на стены. По-моему, здесь что-то вроде ступенек.

– Фонарь бы.

– Напряги зрение, ты раньше в полной темноте ориентировался.

– А здесь не получается, все время слезы на глаза наворачиваются.

Храбров посопел немного, ощупывая стены расщелины руками.

– Точно, ступеньки. Можно попробовать подняться.

За спиной Северцева раздалась стрельба.

Путешественники замерли.

– Убьют чукчу!

– Подожди. – Северцев метнулся назад, к выходу из расщелины.

Однако Эльбая на месте не оказалось. Куда он делся и в кого стрелял, понять было трудно.

Северцев вернулся.

– Нету.

– Убили?

– Нет, скорее всего убежал. Лезем.

Они начали подниматься вверх, упираясь носками ботинок в длинные горизонтальные борозды шириной всего в пять-шесть сантиметров.

Подъем длился недолго. На высоте восьми метров руки Дмитрия нащупали край стены, и он первым вылез на уступ, за которым темнело отверстие пещеры.

Северцев поднялся следом.

– Это еще не та дыра, что видна у вершины.

– До них нам не добраться, вертолет нужен. Или альпинистское снаряжение.

– Давай быстрей. Упремся в тупик, вернемся. Только будь осторожней, не наткнулись бы на сюрпризы.

Они послушали наступившую в долине тишину и один за другим полезли в полутораметровое горло пещеры, больше похожее на трещину в скале.

Однако вопреки ожиданиям узкий в самом начале проход вскоре стал расширяться, и они смогли выпрямиться. Оглянулись на смутно видимое пятно входа.

– Чисто, – сказал Дмитрий с удивлением. – Пыли нет.

Звуки голоса задребезжали эхом.

– Значит, проходом пользовались. Странно, что здесь нет поста охраны.

– Железом пахнет… и старой радиацией.

– Ты чуешь радиацию?

– Каждый человек чует, только не понимает. Меня научили различать ощущения.

– Сундаков?

– Не только. – Дмитрий огляделся, хмыкнул. – Волнуюсь я почему-то. Не зря нас пытались остановить.

– Я тоже так думаю. Теперь я пойду первым, прикрой спину.

Северцев, уже полностью адаптировавшийся к темноте, направился в глубину хода, ведущего в недра пирамиды. Мысль, что пирамида стоит здесь тысячи, а то и десятки тысяч лет, заставляла нервничать и будила воображение.

Ход превратился в широкий тоннель, уходящий, казалось, в бесконечность.

– Мы идем уже минут десять, – приглушенно заговорил Дмитрий. – Метров шестьсот прошли, давно должны были быть в центре пирамиды.

– Есть другие варианты?

Храбров промолчал.

Прошли еще около ста метров, еще сто и еще. Остановились, озадаченные необычным эффектом, прислушиваясь к гулкой тишине подземелья, ощущая ледяной холод стен.

– Вот свинство! Как ты себе это объясняешь? По моим ощущениям, мы уже должны были пересечь всю гору и выйти с другой стороны.

– Значит, работают какие-то пространственные эффекты. Вспомни свое прибытие: ты пропал три месяца назад, а для тебя прошло всего несколько дней.

– Неделя.

– Это не простая пирамида. Непонятно, почему Вексельман назвал ее Маяком, но ее назначение необычно. Никого внутри ее не хоронили. И вообще мне кажется, что тоннель нам только кажется.

Дмитрий фыркнул.

– Кажется, не кажется, ниточка завяжется. Но ощущения у меня почти такие же. Идем дальше?

Северцев зашагал вперед.

Продвинулись еще на двести метров.

Ход по-прежнему тянулся вдаль, прямой и широкий, как тоннель метро, и не собирался заканчиваться.

Северцев остановился.

– Чего-то мы не понимаем.

– Эмоции.

– Что?

– Мы воспринимаем этот коридор эмоционально, как обычный штрек или пещеру. А он заканчивается в центре горы. Должен заканчиваться! Значит, надо настроиться на конец.

Теперь фыркнул Северцев:

– Это ты хорошо сказал – про конец.

– Я имел в виду…

– Я понял. Давай на самом деле представим, что мы дошли.

– До чего?

– До кондиции. То есть до центра Маяка. Или что оно там собой представляет на самом деле.

– И что будет?

– Не знаю.

– Конкретное предложение.

– У тебя есть другое?

– Нет.

– А если ничего не получится?

Северцев подавил вспыхнувшее раздражение.

– Вернемся.

– Хорошо, давай попробуем. Каким ты видишь этот… центр?

– Договариваться не будем, пусть работает фантазия. Правильно представим – сработает.

Дмитрий поскреб макушку.

– Слишком все просто.

– Что – все?

– Слишком просто мы сюда проникли. Слишком легко охрана сдала нам эту штуковину. Слишком просто она обустроена. И так далее, и тому подобное.