Одиссея Северцева

– Не хочу, спасибо.

– Ити спать, я караулить.

– Разбудишь часа через три, я сменю.

Северцев допил чай, еще раз глянул на небо, на горы и залез в одноместную палатку, положив рядом карабин. Через минуту он уже спал.

4

Проснулся сам от каких-то непонятных звуков. Открыл глаза, прислушался.

Издалека прилетел тот же звук – долгий тоскливый вой, похожий на стон и одновременно на вопль раненого животного.

Сон как рукой сняло.

Северцев взялся за карабин, выбрался из палатки.

Солнце висело над горбами Путорана на северо-востоке, хотя по местному времени еще длилась ночь: часы показывали четыре с минутами. Было холодно, чуть выше нуля, порывами налетал холодный пронизывающий ветер. В низинке под горой стоял туман.

Эльбай топтался на взгорке со штуцером в руке и смотрел на далекие горы, явно нервничая.

– Что за крик? – подошел Северцев.

– «Дикие люди», – почти беззвучно, с какой-то скрытой издевкой выговорил старик. – Предупреждать, однако.

– Откуда ты знаешь, что они нас предупреждают?

– Не нас, своих.

Еще раз из дальних далей прилетел таинственный крик, сопровождаемый каркающим эхом, и все стихло. Затем послышался новый звук – тихое стрекотание, напоминающее звук мотора. Оно постепенно усилилось, и Северцев удивленно посмотрел на проводника.

– Еще один вертолет? Да у вас тут прямо оживленная трасса. Интересно, кто, кроме нас, летает над плато?

– Никто не летать, – проворчал Эльбай. – Злой мухун дразнисса, мерещисса.

Действительно, лопотание вертолетных лопастей внезапно пропало, будто его отрезали ножом.

Северцев покачал головой. В злых духов он не верил, зная, что все их козни имеют вполне реальные причины, но вполне понимал чувства местных жителей. Им хватало воображения наделять природные звуки таинственным содержанием.

– Ити надо.

– Ты же не отдыхал.

– Утэн буду одыхать.

– Логично, – согласился Северцев.

Утэном эвенки называли дом.

Собрали палатку, упаковались, глотнули холодного чаю.

Эльбай сориентировался и повел спутника через длинные борозды, промытые в туфопесчаных склонах сопки древними ручьями.

Разогрелись быстро, карабкаясь со склона на склон. Иногда на пути встречались красивые микроканьоны, склоны которых состояли из многих слоев лавы, состоящих из диабазов и базальтов, чаще – туфов, легко размываемых потоками воды.

Встретили необычный скальный обелиск, похожий на изделие рук человеческих.

Северцев достал фотоаппарат, снял обелиск с разных сторон.

– Штык, – сказал Эльбай, поджидавший спутника.

– Очень образно, – хмыкнул Северцев, так как скала действительно была похожа на ружейный штык. – Кто его так назвал?

– Никто, имя эвенкийска.

– По-эвенкийски? – не поверил Олег. – Переведи.

– Остры камень.

– А что такое штык – знаешь?

– Тут была. – Эльбай показал на ствол своего штуцера.

– Ну и ну, удивительное совпадение. – Северцев достал флягу. – Глотни водички.

– Сичас спустимса, тама дальше клюсь будет, вода цистая, вкусная. Потом железны чум покажу.

Северцев с недоверием посмотрел на проводника.

– Железный чум? Вертолет упал, что ли?

– Зачем вертолет, в камне торчит.

– Веди, если это по пути.

Снова полезли на очередной склон траппа, обходя расщелины, скалы и груды камней. Спустились в низинку, где и в самом деле из-под скалы бил родник. Вода оказалась холодной до ломоты в зубах и вкусной. Северцев набрал полную флягу, несмотря на встречавшиеся по пути ручьи и малые озерца.

Поднялись на крутой лоб очередного каменного «лежака», увидели кучу камней, сложенную в форме конуса высотой около двух метров.

– Сейд, – пробормотал Северцев.

– Тур, – отозвался Эльбай.

– Я думал, такие пирамидки можно встретить только на Кольском полуострове.

Эльбай направился в обход конуса и остановился у выпуклого ржаво-серого горба высотой около метра.

– Вот, железный чум, булдыган, однако. – Он постучал по скале камешком.

Раздалось цоканье, будто камень попал на цельнометаллический уступ.

– Ни фига себе! – проговорил Северцев, не сразу сообразив, что «чум» и в самом деле торчит из камня. – Бак, что ли? Похоже на цистерну… или на железную глыбу. Если такие железные самородки существуют.

– Чум.

– В чуме живут, а этот останец явно не полый.

Северцев обошел вокруг глыбы, прикидывая ее вес и размеры.

– Больше тысячи тонн. Если судить по радиусу шарика. Но это не железо. – Он попытался отбить камнем кусочек «чума», не смог. – И не свинец. Неужели никель? А никелевые самородки бывают?

– Инчун говорит, это осколок небесного жилища Манги.

– Кто такой Манги?

– Небесный охотник, летал там. – Эльбай ткнул пальцем в небо. – Воевал с авахи, людей защищал. Потом его лодку Агды сбил, она на Путоран свалилась.

– Читал я эти легенды, их и у других народностей полно. Но интересно, – признался Северцев. – Это же отзвук реального события. Может, и в самом деле сюда космический корабль упал?

Эльбай суеверно отмахнулся пальцем за ухо.

Северцев снова пустился вокруг глыбы, прислушиваясь к своим ощущениям. Очень хотелось остаться и заняться изучением «небесного жилища» Манги, но у него была другая цель, и отвлекаться на исследование артефакта не стоило. «Найду пирамиду и вернусь сюда», – решил он убежденно.

– А откуда Инчун знает об этом «чуме»?

– Он сначала летчик была, потома мэчэсе.

– Ясно. Еще что-нибудь подобное он видел?

– Много видела, – туманно намекнул Эльбай. – Я ходила, тозе видела.

– Расскажешь?

– Много знала, много трудности, – философски заметил эвенк.

Северцев невольно засмеялся. В устах проводника эта фраза звучала как наставление Екклезиаста: многия мудрости – многия печали.

Откуда-то прилетел знакомый звук – татакание вертолетного двигателя. Три секунды оно было слышно совершенно отчетливо, потом стихло, будто вертолет упал в глубокую шахту.