Одиссея жупана Влада

– Стойгнев!

– Это первый из моих подарков,– усмехнулась Вештица, - в шалаше тебя ждет и второй.

Подозрительно оглянувшись на ведьму, Влад откинул медвежью шкуру, прикрывавшую вход в шалаш – и застыл как вкопанный, на миг ослепленный переливчатым мерцанием драгоценных камней на золотых и серебряных украшениях. Чужеземные божества с головами шакалов, крокодилов, змей смотрели на него глазами-изумрудами, сапфирами, опалами. Здесь же лежали и ожерелья из отборного жемчуга и перстни с драгоценными камнями и серьги в виде золотых наяд оседлавших серебряных дельфинов. В центре же всего этого великолепия лежала золотая диадема в виде поднявшей капюшон кобры.

За спиной Влада послышалось какой-то шорох и, обернувшись, Влад увидел, как Вештица непринужденно сбрасывает свои одеяния. Спустя миг ее зрелое, все еще полное томительной прелести тело, прикрывали лишь разбросанные по ее плечам волосы да свисавшее меж больших грудей золотое ожерелье украшенное фигурками жуков-скарабеев со спинками из черных опалов и маленькими рубинами вместо глаз.

– Как думаешь, Влад, - лукаво улыбнулась лесная ведьма, - на твоей новой жене это будет также хорошо смотреться, как и на мне?

– Надеюсь, мне еще представиться возможность сравнить вас обеих, - рассмеялся Влад, привлекая к себе и страстно целуя Вештицу. Однако та, внезапно вывернулась из его рук, отступив в сторону.

– У меня есть для тебя еще и третий подарок, - сказала она, заходя в шалаш и наклоняясь к лежавшему средь драгоценностей предмету, показавшемуся Владу похожим на большой короб из бересты. Вештица достала из него некий сверток и странный звук огласил шалаш – только миг спустя Влад понял, что он слышит сейчас.

– Я еще не дала ему имени, - сказала Вештица, поднося плачущего младенца к груди, - это должен сделать отец.

Не минуты не мешкая, Влад сорвал с пояса меч Форкия и, простерев перед собой, плашмя коснулся им головы ребенка, от неожиданности даже прекратившего плакать.

– Наречешься ты – Мечемор!

Глава 14: Битва мачт

– Благослови этот корабль и прими мой дар, о Владыка Пучины!

Меч Форкия разрубил веревку и еще одна смуглая пленница, со связанными руками и привязанным к ногам грузом, с жалобным криком соскользнула с борта. Сомкнувшиеся над ней волны ответили сытым рокотом и от воды поднялось облако пара: близость чернобожьего пекла укрытого в глубинах бухты, все еще давала о себе знать на Акротири.

Влад размеренно прохаживался вдоль палубы большого дромона - одного из первых кораблей сошедших с карфагенских верфей при строительстве «Африканского флота». Влад, сразу забравший этот корабль себе, велел выкрасить его борта, нос и мачты черной краской, неподвластной волнам, солнцу и ветру. Черным окрасились и паруса, на которых сине-зелеными нитями был вышит силуэт огромного рака, сжимавшего в клешнях трезубец – личное знамя самого Влада. На этот корабль могло взойти до пятисот человек, причем, в отличие от обычного экипажа дромона, гребцы Влада были одновременно и воинами. Мачты корабля были оборудованы «гнездами» для лучников, тогда как на возвышениях на корме и носу судна стояли массивные катапульты.

Новое судно, получившее название «Морской князь», нужно было освятить – и Влад не нашел лучшего места, чем остров, с которого и начались его подвиги. Сейчас судно медленно кружило по бухте, пока Влад одного за другим приносил в жертву арабских пленников, взятых в налете на Киренаику. Не всех ждала гибель в морской пучине – топили лишь захваченных женщин, тогда как взятым в плен арабам жупан Владислав рубил головы мечом Форкия, окропляя борта дромона стекавшей в море кровью.

Позже это жестокое действо продолжилось и на суше – у развалин храма Форкия Влад лично отрубил головы трем самым красивым женщинам и трем самым мужественным воинам, оросив их кровью мраморные обломки.

– Теперь оставьте меня! – приказал жупан своим людям, - до утра я останусь здесь. И да уберегут вас все боги, от того, чтобы потревожить меня сейчас.

Дружинники-езеричи молча кивнули в ответ – суровый нрав жупана был слишком хорошо известен, чтобы не прислушиваться к его приказам. Оставшись один, Влад постелил средь камней свой плащ и, улегшись на жесткое ложе, быстро заснул.

Проснулся он от сильной боли, стиснувшей плечо – давно уже не посещавшее его предзнаменование. Причины его обнаружились сразу же – прямо перед Владом восседал, вывалив язык, исполинский зверь, напоминавший помесь пса и тюленя. Маленькие красные глазки пристально рассматривали Влада.

– Владыка Форкий услышал тебя, архонт, - слова, похожие на хриплый лай, вырвались из пасти тельхина, - и он дарует тебе победу в завтрашней битве. Но, за то, что ты освятил себя именем Распятого, тебе еще придется заплатить – и заплатить немало.

– Но победу он все же мне дарует? – уточнил Влад, морщась от нового приступа боли.

– Да, это он обещает.

– Тогда я готов платить!

Новый взрыв лающего смеха вырвался из клыкастой пасти, а вместе с ним – облако едкого желтого дыма, окутавшего Влада. От дурманящих паров в голове жупана помутилось, перед глазами потемнело и он потерял сознание. Когда же Влад очнулся, то обнаружил себя в одиночестве, лежащим средь развалин старого храма.

Ромейский флот двигался вдоль побережья Ликии, в поисках рыщущего где-то неподалеку арабского флота. Император Констант, жаждущий смыть кровью позор потери Кипра, собрал исполинскую армаду – одних дромонов, взятых непосредственно из Константинополя, насчитывалось не менее пяти сотен. Над самым большим кораблем, шедшим под алым с золотом парусом, реяло знамя с двуглавым орлом,указывая нахождение самого басилевса. Сам император – невысокий мужчина, с широким лицом и окладистой черной бородой, - стоял на носу своего флагмана в роскошном пурпурном плаще, поверх золоченых доспехов. Рядом толпились стратиги и друнгарии, с неизменным таблионом на плащах. На другом дромоне, шедшим правее императорского корабля, следовал иной командующий – морской магистр Мануил Аршакид. Постаревший, но не утративший воинственного пыла, армянин не меньше самого Константа жаждал встречи с арабами, дабы отплатить за поражение в Египте.

Но не только константинопольский флот нынче вышел из гавани – дядя нынешнего кесаря, «африканский император» Григорий, прислал корабли осененные черным орлом на красном поле. Командовал флотом префект претория Геннадий, - сам император отказался отправиться в этот поход, под предлогом занятости на ливийской границе, - однако подлинное командование осуществлял зять императора, морейский архонт Владислав, шедший под собственным стягом с раком и трезубцем. В подчиненном непосредственно ему флоте насчитывалось от силы десяток дромонов, - включая и «Морского князя», - однако за ними, словно шакалы за прайдом львов, шли славянские однодеревки. Милинги и езеричи, струмяне и сагудаты, велегезиты и драговичи, смоляне и ваюниты – все народы славянской Эллады прислали своих воев князю Владиславу. Действуя где щедрыми обещаниями, где сыпля золотом, вырученным за египетскую добычу, а где и силой, - пришлось даже срубить пару голов самых упрямых князьков, - в конце концов, жупан Влад привлек их всех на свою сторону. Сейчас вожаки морских ватаг с голодным блеском в голубых глазах взирали на плещущиеся перед ними волны, в нетерпеливом предвкушении вражеского флота. С победы над арабами славянам была обещана богатая добыча и все они были полны решимости не упустить вожделенный кус.