Одна маленькая ошибка

– Я пока еще сама не знаю, чего хочу.

– С какой стати? – прищурилась Руби.

А с какой стати никто не спрашивает женщину, почему она хочет детей, но всем обязательно надо спросить, почему она их не хочет?

– По совокупности причин, – уклончиво ответила я. – Мне нравится свобода. К тому же, если учесть, сколько времени Итан проводит на работе, мне придется полностью взять на себя уход за ребенком.

Я не стала говорить Руби, что от мысли о беременности у меня внутри все сжимается, а при слове «материнство» приходят в голову одни сопливые носы, грязные подгузники и покрасневшие от крика детские лица, и я попросту не ощущаю пресловутой тяги заводить ребенка, про которую постоянно слышу от друзей.

– А как же ты будешь жить без детей?

– В каком смысле? – Я неловко усмехнулась.

Клаудия проснулась, издала пару булькающих звуков и заплакала.

Я тут же запаниковала, как всегда паникую, когда чей-то ребенок начинает при мне плакать, – словно это моя вина. Руби поморщилась и, подавшись вперед, забрала у меня дочку. Задрав джемпер, кузина вывалила обнаженную грудь и ласково заворковала:

– Ну тише, тише, малышка. Проголодалась, красавица?

Выглядела Руби совершенно естественно. Быстро отыскав сосок, Клаудия снова затихла.

– В том смысле, что у тебя же ни карьеры толком нет, да и вообще ничего. Закатывать вечеринки и дом обставлять – дело, конечно, хорошее, но разве тебе не хочется, чтобы в жизни появился какой-то смысл?

У меня аж шерсть на загривке дыбом встала. Потому что сейчас со мной говорила не Руби. Говорил Итан – через нее.

– Он тебе позвонил, да?

– Кто? – Руби покраснела.

– Итан. – Меня охватила ярость. Как он вообще смеет ей звонить? А она – как она смеет ему потакать? Неудивительно, что он перестал поднимать тему детей: зачем, когда моя кузина прекрасно сделает за него всю грязную работу?

– Он беспокоится за тебя. И я тоже. Ты ведь получила все, чего хотела, – большой дом, идеального мужа, – а теперь можешь все потерять. Итан тебя мигом бросит, Адалин, если вы не придете к согласию. – Клаудия захныкала, и Руби стала успокаивать ее, поглаживая темные волосики.

– Ну, значит, так тому и быть. Может, я предпочитаю жить с человеком, который не воспринимает меня как легко заменяемый инкубатор для потомства. Может, я предпочитаю жить с человеком, который хочет детей только от меня, а если я не стану их рожать, то и он согласится обойтись без них, – ответила я, вспомнив Дженнифер и ее Лукаса.

– Даже не надейся, – покачала головой Руби. – Таких мужчин не бывает. – Она посмотрела на дочку, отцепившуюся от груди. – Это все из-за Элоди? Ты… стала совсем другой.

– Естественно, я стала другой. События такого масштаба неизбежно меняют человека. Исчезновение Элоди заставило меня пересмотреть отношение к собственной жизни.

– И что ты теперь намерена делать? Бросишь Итана и пойдешь работать в кофейню?

Я неловко поерзала на месте, раздумывая, стоит ли открывать кузине свое решение.

– Нет. Я надеюсь заняться организацией мероприятий или дизайном интерьеров.

На самом деле я даже связалась с несколькими компаниями, чтобы просто прозондировать почву. Вряд ли я решилась бы на подобный шаг, если бы Харриет не убедила меня, что я способнее, чем мне кажется; если бы Кристофер не похвалил мой ум и если бы ты тогда, полгода назад, не предложила мне попробовать себя в этой сфере. Одна из фирм по разработке интерьеров, расположенная неподалеку от Кроссхэвена, запросила мое портфолио. Разрываясь между заботой о родителях и бесконечными поисками информации о связях Дэвида с Джеком, я выкроила время, чтобы собрать имеющиеся наработки. Прошлым вечером Итан застукал меня за составлением портфолио и раздраженно заметил, что вовсе не желает иметь работающую жену, да и работник из меня – курам на смех.

– Мне хочется иметь свое дело, – объяснила я кузине. – И зарабатывать самостоятельно.

– Брось, Адалин, – поморщилась Руби, – ты уже сто лет нигде не работала. А до этого была простой секретаршей на мизерном окладе. Если бы не Итан, у тебя бы ничего сейчас не было. – Она на мгновение умолкла, и сказанные ею слова повисли в воздухе, словно дрянной запах. А потом наставительно добавила: – Роди ребенка. Хотя бы одного. – Казалось, она уговаривает меня забыть о диете и съесть калорийное пирожное, а не связать свою жизнь с чужой на веки вечные. – Ты непременно полюбишь его, когда он родится. Быть матерью – это ни с чем не сравнимое ощущение.

Я посмотрела на нее, на темные круги под покрасневшими глазами, на сочащуюся молозивом грудь, и подумала: я ведь никогда не осуждала Руби за желание иметь ребенка, так почему она осуждает меня за нежелание заводить детей? Мне уже начинает казаться, что материнство похоже на зыбучие пески, но вместо того, чтобы попросить о помощи, молодые родители предпочитают затащить тебя к себе, чтобы вы все тонули вместе.

Конечно, не было ничего удивительного в том, что Руби так откровенно сомневалась в моей способности добиться чего-либо без помощи мужа. Я до недавнего времени и сама в этом немало сомневалась. Но все равно мне стало обидно, Эл. Думаю, ты-то поддержала бы меня, если бы узнала о моем желании сделать карьеру, пусть даже ради этого мне пришлось бы расстаться с Итаном и с перспективой родить нежеланного ребенка.

– Мне пора идти, – заявила я, вставая. Клаудия тут же захныкала.

– Ой, уже? – пискнула Руби.

– Да. Не знаю, говорил тебе Итан или нет, но мы сегодня обедаем у его родителей, так что мне надо идти.

Руби явно запаниковала.

– Ты уверена? – спросила она, пытаясь перекричать три килограмма счастья, надрывающиеся у нее на руках. – Том до самого вечера не вернется. Может, посидишь еще?

Мне безумно хотелось ответить кузине ее же словами. Напомнить ей, что материнство – ни с чем не сравнимое чувство и что дом, муж и ребенок – это именно то, чего она хотела, ну так зачем теперь жаловаться, что я оставляю Руби наедине с ее счастьем? Но вместо этого я сказала:

– Нет, извини. Мне пора. – Я погладила пальцем щечку Клаудии. – Держись тут.

Итан собирался отправиться к родителям сразу после работы, не заезжая домой, так что высказать ему все, что я думаю насчет его звонка Руби, не получилось. К тому времени, когда я приехала к Стиву и Линн, внутри у меня все еще бурлила обида – и на кузину с ее комментариями, и на мужа с его поползновениями у меня за спиной. От осознания того, что впереди меня ждет семейный обед, становилось еще хуже: каждый раз, когда приходится иметь дело с родителями Итана, я мысленно трясусь, потому что их любимое занятие – напоминать мне о моей никчемности. Они уверены, что я недостаточно хороша для их сына и никогда не стану достаточно хороша.

Когда мы со Стивом познакомились, он тут же поискал на спутниковой карте наш дом и обнаружил, что половина двухквартирного жилища наших родителей с тремя спальнями не идет ни в какое сравнение с особняком Арчеров, где есть четыре спальни и две гостиные. С этого все и началось. Я-то боялась, что проблема будет во мне самой: и семья у меня простая, и университет я не окончила, – но, как выяснилось, я переоценила собственную значимость. Быстро стало понятно, что ни у Линн, ни у Стива не найдется ни одного доброго слова в адрес нынешних или бывших подружек собственных сыновей.