Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма
Шрифт:
И вот второй вопрос: как можно применить к этому миру учение о Любви и Сострадании. Оно словно противоречит всему его устройству, как аномалия (если не считать материнского инстинкта, но это входит в борьбу видов). Получается, что сострадание — абсурд. Нет ни правых — ни виноватых, ни добра — ни зла — все родились такими, какие они есть, с потребностью убивать друг друга. Откуда же взялась эта Любовь, это Сострадание? Из книг? Нет, я не верю. Оно не могло бы быть таким мучительным, таким настоящим. Или, в моем случае, это подавленный материнский инстинкт?.. Я не могу в этом разобраться и лезу всю жизнь с этим вопросом ко всем. Лезла и к Кришна-мурти, и к Рериху [87] и — никакого просветления.
87
Рерих Святослав Николаевич (23 октября (по др. данным, 5 ноября) 1904, Петербург - 1993, Индия) — русский живописец, работал в Индии. Слан Н.К. Рериха. Учился архитектуре: с 1919 г. в Королевской академии искусств в Лондоне, затем в Колумбийском и Гарвардском университетах в США. В 1923 впервые посетил Индию, с 1936 жил там постоянно (Бенгалуру, штат Майсур). Продолжал традиции позднего творчества отца, писал портреты, символические и жанровые композиции и особенно много — пейзажи. Посетил СССР в 1960 и в 1974-1975 гг. (в связи с юбилейной выставкой
Это отравляет мое существование больше, чем что-либо другое (конечно, у меня есть и «личные» переживания, но это просто — слабости, «желания» их можно объяснить и надеяться «перерасти»). А тут даже не знаешь – куда расти?
«Песня о счастье» мне совершенно непонятна. «Да будем мы, в таком случае, свободны от болезней, живя счастливо среди тех, кто ими обеспокоен. Среди людей, пораженных болезнями, да будем мы пребывать свободными от мучений». Это, должно быть, какое-то особенное, очень приятное сострадание, только для названия, или я до
чего-то не дошла. Дойду ли?.. И, если есть эволюция, почему все так и остается, как было? И вот, Кирилл, со всей моей любовью к земле, я чувствую себя «не дома» <…>.
М.Г. Визи [88]
Сентябрь 1983. Иссанжо
Дорогая Муся (называю Вас так, как Мэри называла). Прежде всего, простите за такой нескорый отклик на Ваше письмо, за которое я Вас очень благодарю. Спасибо также за вырезки, найденные в архиве Мэри, а также за те, что вы прислали от себя. <…>
88
Визи (в замужестве Туркова, псевд.: А. Раевская) Мария Генриховна (17 января 1904, Нью-Йорк - 18 октября 1994, Сан-Франциско, Калифорния, США) — поэтесса. В Харбине училась в Коммерческом училище (1918-1921), затем переехала в Пекин, где продолжила образование. В 1924 уехала в Калифорнию учиться в колледже. В Харбин вернулась в 1926, служила в компании Бринера. Публиковала свои рассказы в журнале «Рубеж». (Первое стихотворение написано в 1910.) В Шанхае работала в американской страховой компании (1932-1939) Вышла замуж за харбинца Е.Ф. Туркова (14 марта 1981). Эмигрировала в США (1939), жила в Сан-Франциско, работала в Калифорнийском университете. Близкая подруга Крузенштерн-Петерец, после смерти которой разбирала ее личный архив. Первой перевела на английский язык стихотворения Н. Гумилева (1929). В своем творчестве испытывала влияние А. Блока, Н. Гумилева и А Ахматовой. В Китае вышли два поэтических сборника Визи: «Стихотворения: Первый сб. стихов» (Харбин, 1929), «Стихотворения II» (Шанхай, 1936). Лучший поэтический сборник М.Г. Визи «Голубая трава» (1973) был издан в Сан-Франциско.
Вообще же в отношении стихов я в смятении: в «Русской мысли» часто превозносятся такие стихи, в которых ничего не понятно. Или надо впасть в особый транс, чтобы быть на нужной волне? Или переменилась мода и я устарела? Тогда стоит ли писать вообще? Или нужно к стихам подходить, как, скажем, к абстрактной живописи — не понимать, а только чувствовать? <…>
Ваша приписка о неожиданной смерти Лапикена — еще один удар, еще одна потеря. Этот год был полон потерь. Много поумирало знакомых и вокруг меня, но люди, с которыми мы близки или даже просто знакомы с юности, всегда ближе. И даже ближе, чем раньше: так, я была очень рада визиту Муры Л<апикена> и переписке, которая возникла после этого, хотя в молодости мы никогда не дружили. Он не успел ответить на мое последнее письмо (так же как и Мэри), где я спрашивала о дате ее смерти… Напишите, когда умер
Мура — 13 августа?
Валерий Перелешин считает, что я должна написать о Мэри для «Русской мысли». Но мало быть привязанным <к> Мэри для «Русской мысли». Но мало быть привязанным к человеку, — я боюсь «обеднить» ее облик <…>. Все, что вдруг написалось, — это маленькое и тоже не «богатое» стихотворение, наверное, еще не выстоявшееся. Правда, я и не пыталась написать что бы то ни было и на письма не отвечала долгое время: совсем сошла с рельсов морально и, как всегда в таких случаях, прячусь в бесконечную суетливую работу, которой и без того хватает на целый день.
Вероятно, Мэри говорила Вам, что я вечная болельщица о животных. Это вовсе не «мило», а очень страшно, берет время и нервы. И вот хочется спросить Вас о судьбе Мэриных кошек, — у нее было две, кажется, — что же с ними?
Пока, только для Вас, это стихотвореньице:
Все распыляется, все – мимо, Вдогонку планам и мечтам… А жизнь бежит неумолимо, Усталость оставляя нам. Храню я Ваш подарок — платье, Дань женской праздности земной, Хотела карточку послать я, Но адрес Ваш, увы, иной… Там — Боже, помоги неверью! — Вы отдыхаете сейчас, От возмущенья хлопнув дверью Здесь, на земле, в последний раз. Ни грубостей, ни пресмыканий… «Колючка» с нежною душой, Я в новом платье тонкой ткани К Вам прилечу на бал большой! Несутся дни, летят недели, И, остывая в их золе, Мы не смогли, мы не успели Помочь друг другу на земле. Но ненадолго разделенье! Теперь, быть может, легче мне Услышать Ваши повеленья И чаще видеть Вас во сне. Не знаю, Вы уйти хотели Иль час был свыше предрешен?.. Пока что в том же бренном теле Я остаюсь. Ваш «Ларишон».16 марта 1984. Иссанжо
Дорогая Муся!
<…> Мои письма тоже всегда начинаются с извинений за задержку, так что лучше сговориться заранее – не извиняться <…>.
Воображаю, как Вам трудно разбирать архив Мэри (Ю. Крузенштерн-Петерец), я и свои залежи не могу разобрать, а пора бы. Ее последние фотографии, что у меня есть, это те, что я снимала у нас в 1972 (кажется) году <…>.
Не выходит у меня в этом году со стихами, даже не могу вытащить и просмотреть, ну не «лезет». А вот за Ваши советы насчет моего стихотворения (что я Вам послала) – большое спасибо! <…>
Ну, теперь берегитесь, я начну приставать к Вам и просить советов, как только опять займусь стихами. Во-первых, я отвыкла писать,
даже поговорить по-русски не с кем! Во-вторых, когда сама начинаешь что-то переделывать, то даже самые простые слова кажутся странными и уже ничего не видно, а в третьих <…>, как мне кажется, мы с Вами больше на одной волне, чем, например, я с Валерием Перелешиным. Я говорю не о качестве. Лучшего советчика, в смысле техники, чем Валерий, найти трудно и я очень ценю его придирки. Но советы иногда мне чужды по стилю, что ли. Ох, как давно я ему не писала! Да, «что-то» убавляется энергия <…>.7 ноября 1984. Иссанжо
Милая Муся,
Теперь уж мне действительно надо просить Вашего прощения за такое молчание. И ведь так ценю переписку с Вами! <…>
Перелешин в своей книге слегка наврал кое в чем, во всяком случае, про меня. Значит, возможно, и про других <…>. Кроме того, с фамилией моего отца — тоже не так. Она была перепугана в каких–то бумагах и потом он ее исправил по метрике — Андерсен. И с Ириной Лесной [89] я благополучно переписываюсь, вовсе она не пропала. Ну, это поэтическое воображение.
89
Лесная (наст. фам. Лесевицкая) Ирина Игоревна (19 февраля 1913, Хайлар, Маньчжурия - 1999, Асуньон, Парагвай) — поэтесса. По воспоминаниям В. Перелешина, «очень маленькая женщина с хорошеньким личиком, наблюдательная, чуткая. В ее стихах была своя нота: какая-то особенная интимность, уютность. Писала она о праздниках, о елке и вербе, о деревьях, цветах, бабочках и птицах. Ничего о любви. Позднее я узнал (кажется, не от самой Ирины Игоревны), что она была замужем за профессиональным охотником, жила на какой-то глухой станции Китайско-Восточной железной дороги. Однажды охотник не вернулся с охоты. Не вернулся никогда. Много позднее (после 1943 года) я снова встретил Ирину Лесную в Шанхае. Жила она в крошечной комнате (“аттике"), работала маникюршей в дамском салоне. А до того бедствовала еще больше. К тому же боролась с туберкулезом. Находилась в убежище для туберкулезных общества “Белый цветок”» (Перелешин В. Два полустанка. С 45). Печаталась в журнале «Рубеж», газете «Молодая Чураевка». Стихи И. Лесной вошли в сб. «Остров Лариссы: Антология стихотворений поэтов-дальневосточников». После окончания Второй мировой войны эмигрировала в Парагвай.
Ирина Одоевцева [90] , которую я навестила в Париже и нашла в лучшем состоянии, чем в прошлом году, рассказывала о том, что говорил про меня Миша Волин [91] . Очень милое сочинение <…>.
В Париже, помимо друзей, которых Вы знаете, я встретилась с Наташей Ильиной, той самой, московской, которую Мэри как-то крепко обругала в печати (да и не она одна) за «Возвращение» и за всех нас (и за меня). Хочется верить, что Наташа изменилась к лучшему. Разговаривать с ней было очень интересно и легко. Удивительно, как застываешь внутренне от слишком продолжительного одиночества и как чувствуешь себя взбудораженной и прежней от разговоров на «одной волне» <…>.
90
Одоевцева Ирина Владимировна (наст, имя и фам. Гейнике Ираида Густавовна) (23 февраля 1895 (по др. данным, 1901), Рига - 14 октября 1990, Санкт- Петербург) — поэтесса, прозаик, мемуарист. Родилась в семье адвоката, получила хорошее домашнее образование, окончила гимназию. Рано начала писать стихи. После революции, будучи ученицей Н. Гумилева, примыкала к акмеистам В 1921 г. публикует стихотворение «Дом искусств», обратившее на себя внимание критиков и читателей. Первый сборник стихов «Двор чудес» выходит в 1922. В этом же году вместе с мужем, Георгием Ивановым, эмигрировала из России через Берлин в Париж. За границей написаны романы «Ангел смерти» (1927), «Изольда» (1931), «Зеркало» (1939), «Оставь надежду навсегда» (1954), имевшие большой успех. В то же время не оставляла и поэзию — сборники стихов «Контрапункт» (1950), «Десять лет» (1961), «Златая цепь» (1975). В 1987 г, после 65 лет эмиграции возвращается в Петербург Мемуары «На берегах Невы» (1967) и «На берегах Сены» (1978) изданы в России (М., 1988; М., 1989).
91
Волин (наст. фам. Володченко) Михаил Николаевич (12 августа 1914, Имяньпо, Китай - 17 мая 1997, Аделаида, Австралия) — поэт, прозаик. Поступил в Коммерческое училище (1925), откуда перешел (1927) в гимназию ХСМЛ (4-й выпуск) Первые стихи опубликовал в 16 лет, через год их напечатал «Рубеж». Член «Молодой Чураевки». 4 года работал общественным и спортивным корреспондентом в газете «3аря». В начале 1937 переехал в Шанхай, служил при спасательной станции, затем организовал школу гимнастики и йоги. Эмигрировал с матерью и братом в Австралию (1949). Сотрудничал в австралийских газетах, издал в Англии несколько книг по индийской философии и йоге. Стихи и рассказы публиковались в сборнике «Излучины» (1935), журналах «Грани» (Франкфурт-на-Майне), «Новый журнал» (Нью-Йорк), «Континент» (Мюнхен) и др. изданиях.
Перед моей поездкой в Париж у нас был Штейн [92] , к сожалению, всего один день и две ночи. Как я ни пугала его пылью, холодом, приведениями — он все же утащил меня на чердак старого дома, где мы, с большим трудом, нашли в невероятном хаосе (почище Мэриных залежей) несколько интересующих его книг. Я должна их ему послать, еще сама не все прочитала <…>.
Уже должна и Штейну ответить на письмо. После ответа Вам. Он мне понравился. И чтобы он не зря чихал от пыли на чердаке (он в старом халате и я с пластиковым мешком на голове) и, главное, оттого, что я сомневаюсь, что успею сделать что-нибудь такое, как он уже делает, я отдала ему дорогую для меня книгу — альбом, подаренный мне Мэри после смерти Николая, где многие поэты писали от руки свои стихи и куда я вложила стихи тех, кто уже не мог лично написать. Там и были многие стихи Николая, переписанные Мэри. <…>
92
Штейн Эммануил (Эдуард) (1934, Белосток, Польша — 1999, США) — историк, издатель. В пятилетием возрасте вывезен из оккупированной немцами Польши в СССР. Жил в Минске. Иванове, Новосибирске, Биробиджане. В 1961 г вернулся в Польшу. Через несколько лет был арестован по политической статье. В 1968 г эмигрировал в Америку. Преподавал в Йельском университете, занимался издательской деятельностью. В его издательстве «Ладья» выйти две его книги — «Мнемозина и Каисса: Антология русской поэзии на шахматную тему» (Нью-Йорк, 1973), «Поэзия русского рассеяния: 1920-1970» (Ораидж. 1978). В 1985 г. основал издательство «Антиквариат». Всего под маркой этого издательства (с 1985 по 2000) вышло 40 книг — как оригинальных, так и репринтов. В 1990-х на Русском радио вел передачи «Души прекрасные порывы», посвященные литературе русской эмиграции. После смерти Э. Штейна его книжная коллекция (1,5 тысячи томов) попала в Голландию, его литературный архив — в один из американских университетов.