Одна судьба

— Я много путешествовал в прошлом веке, пока меня не назначили представлять интересы Польши.

Он оглядел помещение, кивнул чему-то своему. Видимо только местонахождение тайной “квартиры” покрывало его претензии к этому занятию. Впрочем, Рафаэль неуверен в том, что увидел.

— Кто из вас ходил дальше Москвы или Тулы? Кто бывал где-нибудь еще кроме густонаселенных городов Азии? Кто был настолько любопытен, чтобы исследовать этот мир и настолько внимателен, чтобы обратить свой взор на незначительные, но все же необычные мелочи? Кто слушал что говорят люди? В конце концов, кто бывал в местных и таких скучных музеях?

В последнем вопросе звучит явственное осуждение и тщательно замаскированное пренебрежение.

— Я не встречала таких.

— Увы! — Жюльен разводит руками. — Я городской житель. Меня не тянет в эти болота и грязь!

Керриан жмет плечами и кривит губами, показывая тем самым, что нет, она не слышала ни о чем подобном.

— Я не говорю что их много! Разве вам не достаточно того, что вы видите ее перед собой?!

Он оборачивается к ним и указывает на Алекс.

— Этот ребенок — он уже один из нас! Он не нарушил закон.

— Тем не менее, она и тот, кто в ней может представлять угрозу!

Штефан делает глубокий вздох и зал поражает глубокая тишина. Эффект просто потрясающий словно кто-то взял и нажал кнопку mute.

— Не представляют!

Рафу перестало казаться — он уверен в том, что этим тварям, большей их частью необходимо убить кого-то. Именно за этим они и пришли. Сейчас же, они чувствуют, что одна из жертв ускользает и им не нравится это.

— Тогда зачем? — тихо спрашивает Алекс и, откашлявшись, тут же быстро продолжает. — Я никому и ничего не расскажу! Мне это не нужно.

— Дело не в этом. То, что в ней…

— Кто!

Штефан кивает, даже не повернувшись к мигом вскипевшей девушке. Он идет по кругу сцены и вампиры замолкают. Они все смотрят на вышагивающего Штефана и только девушка в бордовом платье не сводит с нее пристального взгляда.

— Убивает своих матерей. Посмотрите на нее! Всего несколько месяцев и она уже не похожа на здорового человека. Где она будет рожать? Как это случится?

— Надо убить ее! Не будет ее не станет проблемы!

Алекс говорит “ай!” и отлетает Рафаэлю за спину. Они добились того чего так сильно хотели!

— Говорю в первый и в последний раз: к тому кто приблизится к ней — я оторву голову!

Клыки и иглы рвутся наружу, раздается треск одежды.

— Чудовище! Посмотри на него!

Они показывают ей на Рафа, тычут в него пальцами. Со стороны это выглядит так словно они пришли в цирк посмотреть на бородатую женщину или человека-слона.

— Таким будет твой ребенок!

— Представляешь он родится вот так!

— Что от тебя останется, милая?

Алекс берет его за руку, как будто не обращает внимание на выступившие зубы. Это немного отрезвляет его — они вновь поменялись местами, кажется, что не будет конца этой очередности — он спасает ее, а потом она его, неизменно только одно — монстры вокруг.

— Конечно, — говорит она громко и еще громче, — Именно поэтому, чтобы всем было спокойнее я должна подать вам молоток и гвозди!

Штефан оборачивается к ним, приподнимает бровь и издает звук “кхм”.

— Вас не устраивает этот мир?! — она кивает в сторону Рафаэля, — Мое или его присутствие в нем?!

Теперь он держит ее, видит как напряглись мышцы на ее лице, выделились и потемнели проступающие сквозь тонкую кожу вены. Выглядит она ужасно, но не это пугает его, а ее состояние, то как она продолжает держать руку на животе и взволнованность.

— Идите и убейтесь любым нравящимся вам способом! Нет?! Тогда слушайте его!

Она показывает на Штефана.

— Он пытается рассказать о существовании тех о ком вы и не слышали! Плевать им на каждого из вас потому что…

Раф встает за ее спиной, обнимая ее под грудью. Пусть скажет то, что видит она.

— Потому что?.. — кто-то из них поднимается на месте.

Лица у вампиров не стали более дружелюбными. Она разозлила их еще сильнее. Все верно — сильные и всемогущие, а девчонка чья жизнь на волоске смеет орать на них. Это они с Джейком избаловали ее.

— Потому что просто живут и им нет дело до вас. Может они прячутся, но только потому что никто не хочет умирать, а вы только и знаете что убивать.

Последнее она говорит очень тихо, закусывая губу, до боли, до укола в виске.

— Ты в порядке?

Он поворачивает ее к себе, обнимая.

— Ты молодец. Спасибо тебе.

— Я не тебя защищаю, Хеллингер.

— Я знаю. Пора бы уже разорвать этот порочный круг.

Штефан вновь берет слово, говоря с не меньшим пылом и злостью.

— Зачем мне по-вашему защищать ее?!

Кажется, что этот не то друид, не то священник потерял самообладание и наконец вышел из себя. Ненадолго. Через пару секунд, соавладав с собой или с замолчавшим залом он принял свой прежний вид и продолжил.

— Я не встречал женщин-матерей, но знаю тех кого выносили в их чреве.

Ее ребенок сначала выкачает из нее все силы и ресурсы, а потом, когда Алекс ослабнет, настолько, что не в состоянии будет поднять прогрызет вход наружу. Он явится в этот мир, не переживая ни мук, ни удушья, ни страха.

— Отнеси ее домой.

Алекс становится плохо. Она оседает в руках Рафаэля.

— Нет! — восклицает Штефан.

Они держат их в круге. Выглядит так, словно они знали чем закончится это заседание и заранее разыграли все по ролям, а потом разместились по своим местам. Это только подозрения.

— Сперва кто-то из вас или из присутствующих поручится за нее, за ее еще неродившегося ребенка. Он должен пообещать, что тайна нашего существования не откроется людям.

— Я сделаю это.

— Ты убьешь его, если он будет безумен?

Разумеется, они — мутанты, отличаются от цивилизованной части мира и дети от них не будут исключением.

— Если будет представлять угрозу людям?

Раф смотрит на Алекс, прижимает свое лицо к ее, почти не ощущая замедлившееся дыхание. Он не уверен, что не сделает другого — не убьет это существо, если оно будет угрожать ее жизни.

“К тому времени здесь будет, Джейк! Он поступит так как считает нужным!”

Рафаэль целует ее в лоб с тихим “прости меня, если ты слышишь это!”