Однажды под Рождество

Через час Робин сажал меня в машину, а еще через десять минут возле ставшего таким родным дома меня встречали Лили, Джейсон, Тим и дядя Мартин.

— Мери, милая! Я не знаю, как мне тебя благодарить! Ты спасла Лили, я был так неправ, так неправ… Я так виноват перед тобой, ты хорошая девочка, славная девочка, дай я тебя обниму…

Дядя Мартин еще долго обнимал меня и причитал, но всё же мы кое-как зашли в дом. Лили кинулась мне на шею, как только ее отец отпустил меня, и долго просила прощения, Тим же лишь похлопал меня по плечу и сказал: «Молодец, уважаю». От Джейсона я ожидала услышать упреки или, по крайней мере, то, что он очень переживал, но он сказал совсем другое:

— Знаешь, я думал, ты хочешь отомстить. Но ты и впрямь хочешь спасать человеческие жизни. Ты замечательная, — он порывисто обнял меня и убежал в зал, где нас ждал праздничный обед и куча подарков.

— Ребята, погодите. У меня тоже для каждого из вас подарки, — оповестила всех я и помчала к себе. На полдороги я развернулась и крикнула:

— Роб, не поможешь? А то мне спину нельзя напрягать, я болезная!

Мы притащили подарки, и дядюшка первым открыл свой. Я немного поиздевалась и подарила ему счеты ручной работы. Все рассмеялись, оценив шутку, но дяде подарок понравился.

— Бывает же, — шепнул мне Тим. — Неужели он и впрямь не видит, что это шутка?

— Кто знает, — ответила я. — Дядя не глуп, но, с другой стороны, он любит красивые вещи. Так что, даже поняв намек на скупость, он мог оценить красоту предмета.

Следующей была Лили. Ей я подарила толстенную книгу о моде, которую девушка тут же принялась листать. Джейсону достался небольшой робот, представляющий собой наимилейшего пса с длиннющими ушами, которого я еще месяц назад заказала в Нью-Йорке. Это была довольно простая игрушка, способная двигать только хвостом, однако обладавшая мимикой и имевшая неплохую речевую функцию. Эта вещица влетела мне в копеечку, но я рада была смотреть на то, как Джей бегает по комнате и разговаривает с новым другом.

— Джейсон, спроси его: «Скажи, какой я?»

Парень удивился, но послушался. Собачка улыбнулась и сказала: «Ты умный, добрый и веселый. Так будь уверенней в себе, и мир тебе улыбнется!» Все расхохотались, а парень прижал барбоса к груди и прошептал: «Спасибо!» Следующим на очереди стоял Тим, которому досталось очень редкое издание мифов и легенд древней Греции.

— Прости, я так ничего тебе и не купила, — шепнула я Робину, на что он загадочно ответил:

— Ничего. На это Рождество моим подарком будешь ты.

Я удивилась, но виду не подала, тем более, Лили уже бежала ко мне с огромной коробкой наперевес:

— Сестренка, моя очередь. Это тебе. Мой дизайн!

В коробке оказалось красивое коктейльное платье глубокого синего цвета, вызвавшее у Тима возглас: «Вау, увидеть бы!» Я показала ему язык и открыла подарок Джейсона. Это была книга по психологии, написанная одним из моих любимейших авторов.

— У меня совсем нет фантазии, — пробурчал парень, но я заверила его, что это прекрасный подарок. Тим же убежал куда-то и вернулся с огромным продолговатым свертком. Я рассмеялась:

— Даже угадывать не буду, что там!

— И правильно! Вряд ли я мог подарить тебе что-то неспортивное и тоскливое, правда?

— Это точно. Лыжи — наше всё, — усмехнулась я.

Робин же вручил мне длинный бархатный футляр, и я открыла его с замиранием сердца. Там лежал шикарный золотой браслет с сапфирами.

— Ох, Робин, он же стоит кучу денег… — прошептала я.

— Лучшие украшения лучшей девушке, — улыбнулся парень. Дядя Мартин вскоре оставил нас, а мы продолжили празднество. Ближе к вечеру мой лучший друг отвел меня в сторонку и сказал:

— Я хочу отпраздновать с тобой вдвоем.

— Да что с тобой сегодня, Робин? Ты сам на себя не похож! — удивилась я.

— Скоро узнаешь, собирайся. И надень платье, которое тебе подарила сестра.

Я послушалась, и мы незаметно выскользнули из дома. Робин привел меня в ресторан, который я заприметила сразу после своего приезда — он был слишком шикарен для такого города, как Олд-Гемпшир, а, соответственно, абсолютно не востребован.

— У нас заказан столик на фамилию Смитт, — сказал Робин метрдотелю, и нас провели в уютный уголок, отделенный от остального зала плетеной перегородкой.

— Слушай, что всё это значит? И когда ты успел…

— Я заказал столик сегодня утром, а почему… Самое время объяснить. Я знал, что давно нравился тебе, — я вспыхнула и тут же попыталась сбежать, но Робин остановил меня и усадил на диванчик. Хотелось провалиться сквозь землю… Но теребила подол платья и кусала губы: он бы всё равно не дал мне уйти от разговора, раз решился на него. — Я должен сказать тебе это, прости. Я понимал, что нравлюсь тебе, но не верил, что это любовь. Ты не доверяла мне, ты отгораживалась от меня, и дело не только в этих дурацких просьбах, не думай, что я такой ограниченный человек. Ты всегда пыталась понять меня, но как только речь заходила о тебе, ты пряталась, закрывалась. Я понимал, что так не ведут себя с тем, кого любят, но не хотел портить отношения, а потому молчал. Прости, но если бы ты призналась мне тогда, я бы тебе отказал. Когда ты уехала, я места себе не находил, а когда произошло то ограбление, просто начал лезть на стенки от безысходности. Я решил приехать хотя бы на Рождество: не мог встречать его в одиночестве, ведь мы всегда праздновали его вместе. И когда я тебя увидел, мир для меня словно вновь обрел краски. Я и не думал, что кто-то может настолько влиять на мою жизнь. А вчера… Когда я увидел, что на тебя едет эта проклятая машина, я кинулся на помощь, но тебя уже откинуло на обочину. Ты лежала в снегу… — его голос задрожал, — такая бледная, такая безжизненная, как кукла. Я просто понял вдруг, что если бы мне дали еще один шанс, если бы мне дали хотя бы немного времени, я бы сделал тебя счастливой. Я сделал бы для тебя всё, и не важно, любила бы ты меня по-настоящему или это была бы всего лишь первая влюбленность. Я идиот, какой же я идиот, впустую потратил столько времени… — он закрыл лицо руками, а я не могла поверить самой себе. «Неужели… нет, это сон… но как же я не хочу просыпаться!» — Я не понимал, что то, что я сам испытывал к тебе, было гораздо глубже и сильнее, чем я думал. Мне это казалось влюбленностью, но вчера я понял, что это любовь. Мери? — я закрыла лицо руками и засмеялась. — Мери, что случилось?

— Пожалуйста, пожалуйста, Робин, я не хочу просыпаться… — прошептала я. На секунду воцарилась тишина, и вдруг сильные руки легли мне на плечи.

— Эй, Мери, — прошептал Робин мне на ухо, — Скажи, разве во сне можно почувствовать это?

Он осторожно притянул меня к себе, приподнял мой подбородок и нежно накрыл мои губы своими. Его поцелуй был долгим и нежным, но одновременно с тем казалось, что он боится упустить хоть один миг, хоть одну эмоцию. Я отвечала на его поцелуй, отдавалась ему всей душой и всем сердцем, но Робин отстранился и прошептал:

— Эй, ты так и не дала мне ответ…

Ответ?.. И он еще спрашивает?! Нет, это не сон, не сон! И не шутка. Робин никогда бы так пошутил. Только не он. А значит, это реальность. Реальность, о которой я не могла и мечтать! Так о каком ответе может идти речь?!

— Я люблю тебя, Робин… Люблю… Я уехала сюда, чтобы забыть тебя, но лишь полюбила сильнее, — я обняла его за шею и, глядя прямо в глаза, вдруг поняла, что должна сказать что-то очень важное, но одновременно с тем абсолютно глупое. — Робин…

— Да?

— Ты будешь моим парнем?

Он на секунду опешил, а затем рассмеялся:

— А ты как думала? Теперь ты от меня никуда не денешься!

И он вновь поцеловал меня, на этот раз жарко и страстно.

***

— О-хо-хо, а я-то думала, куда вы подевались, а вы вот они — воркуете как голубки! Ну что, вас можно поздравить? Судя по тому, как вы улыбаетесь, можно сказать, что да, — расплылась в улыбке Лили.

— Ой, солнце, не сглазь! Похоже, теперь Олд-Гемпшир для меня — город сбывшихся надежд.