Однажды рабби уйдёт

– И чем же они вам докучают?

– О, ничего серьёзного. Хепсиба в том возрасте, когда чрезвычайно важно прислушиваться к мнению сверстников: что надеть, чем заниматься... Но по этому поводу голова болит в основном у матери. Что касается Джонатона, он раздумывает о будущей карьере. В прошлом году хотел стать профессиональным бейсболистом…

– А он хорош? Я мог бы помочь ему. Вы знаете, у меня есть бейсбольный клуб.

Рабби улыбнулся.

– Поздно. В этом году последнее, что я слышал – он хочет стать нейрохирургом.

Магнусон улыбнулся.

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Но вы не направляете его? Не указываете сторону, куда он должен идти?

Рабби покачал головой.

– Мудрецы утверждали, что у отца имеется четыре обязанности перед сыном: обрезать его, учить Торе, обучить ремеслу и женить его. Конечно, первую я выполнил, а остальные три толковал свободно. Я включаю гуманитарное образование в положение о Торе, а профессию расцениваю как возможную замену торговле [61] . Что касается того, чтобы найти ему жену, я сомневаюсь, что его это устроит.

61

В оригинале, по-моему, игра слов: trade можно перевести и как «ремесло», и как «торговля». Согласно Вавилонскому Талмуду, «отец обязан сделать сыну обрезание, выкупить его, если он – первенец, (см. Бемидбар 18:15-6), обучить его Торе, найти ему жену и обучить его ремеслу или профессии».

– Но при выборе профессии вы не попытаетесь повлиять на него? Хотели бы, чтобы он ста рабби?

– Только если он сам пожелает. В наши дни не так-то легко приказывать детям.

– Возможно, вы и правы, рабби, но я не прекращу попыток. Я считаю себя авторитарным. И теперь, когда храм – моё дитя, я намерен руководить им.

– А как именно вы планируете руководить храмом? – спросил рабби.

– Я собираюсь сделать его как лучшим местом для работы, так и лучшим местом для богослужения. Далее, я хотел бы привлечь к этому большинство наших людей. Я хотел бы видеть каждого членом еврейской общины.

– С этим никто не поспорит, – с лёгкостью согласился рабби.

– И я не терплю ссор в любой организации, которой управляю [62] . – Магнусон улыбнулся. Это была дружеская улыбка, но рабби почувствовал и в заявлении, и в улыбке намёк. Вызов? Или предупреждение?

13

Печатник заменил очки на другую пару, вытащив её из ячейки на столе с выдвижной крышкой, и осмотрел лист бумаги, предложенный ему Тони Д’Анджело. Вверху бросалась в глаза надпись заглавными буквами: КОМИТЕТ ОБЕСПОКОЕННЫХ ГРАЖДАН. Чуть ниже прикрепили снимок, сделанный на банкете. Под каждым человеком, изображённым на фотографии, были написаны имя и краткое обвинение – «Грандиозная Кража», «Нападение С Целью Убийства» или «Заговор С Целью Мошенничества». И только один фигурант снимка остался безымянным и избежал обвинений.

62

Ещё одна двусмысленность, на этот раз – очень многозначительная. Слово «quarrels» можно перевести и как «ссоры», и как «споры». И рабби, и Магнусон употребили именно это слово.

Печатник кивнул сам себе и поднял глаза.

– Ты всё ещё работаешь на Мориарти? – спросил он.

– На Большую шишку? Я чертовски уверен, что уж точно не буду работать против него, – добродушно отозвался Тони.

– Что ты хочешь?

– Хочу, чтобы это напечатали на одном листе бумаги. На чём-нибудь таком, что можно сложить один раз и положить в конверт. – Он оглянулся на пыльные полки и, обнаружив кучу печатных форм, взял одну. – Что-то вроде этого. Примерно такого размера, но хорошего качества. Понимаешь, мы не хотим, чтобы это выглядело дёшево. И заголовок – «ОБЕСПОКОЕННЫЕ ГРАЖДАНЕ» – в правом верхнем углу. Ясно?

Печатник кивнул.

– Затем фото, имена и эти маленькие подписи под каждым парнем; я хочу, чтобы всё поместилось чуть выше места, где лист согнут. Уловил? А пониже, чтоб было ниже сгиба – понял, да? – я хочу только одну строчку: «Вас волнует, с кем связан ваш сенатор?»

– С чем,– заметил печатник.

– Что – с чем?

– Не с кем, а с чем. С чем связан ваш сенатор.

– Да? – Тони повторил: – «Вас волнует, с кем связан ваш сенатор?» Да, так изящнее. А как тебе такое: «Вас не волнует окружение будущего сенатора?»

– Ещё лучше.

– Вот и давай. – Он помолчал, пока печатник карандашом записывал фразу. – А вот эти маленькие подписи под каждым – как насчёт того, чтобы поместить их в рамку со стрелкой, указывающей на того, к которому она относится?

– Я могу, но если я поставлю рамку чуть ниже каждой фигуры, то стрелка не понадобится. Рамки вполне достаточно. А то и без неё, если парни находятся на расстоянии. – Он изучил черновики фотографию, затем указал пальцем, вымазанным в чернилах: – А этот?

– Под ним – ничего. Ты его знаешь?

Печатник покачал головой.

– Никогда не слышал о Томми Баджо?

Печатник снова покачал головой.

– Он баллотируется на должность сенатора штата.

– И думаю, вы, ребята, предпочли бы, чтоб у него не выгорело?

– В яблочко. Одна мелочь. Ему нужны усы, маленькие усы Гитлера. – Тони вытащил из бумажника газетную вырезку с фотографией Баджо. – Вот как он выглядит сейчас. Вопрос в том, можешь ли ты нарисовать усы?

Печатник бросил взгляд на вырезку и фотографию и ответил:

– Нет проблем.

– Хорош. Во сколько это всё обойдётся?

– Вместе с конвертами и всем прочим?

– Да, обязательно конверты. И на конвертах – заголовок в верхнем левом углу: «КОМИТЕТ ОБЕСПОКОЕННЫХ ГРАЖДАН».

– Без адреса?

– Без. Просто: «КОМИТЕТ ОБЕСПОКОЕННЫХ ГРАЖДАН». Сколько это будет стоить?

– А сколько штук тебе надо?

– М-м... Пока не знаю. Можешь сварганить штучку на пробу? И потом я скажу, сколько нам понадобится.

– Да, без вопросов.

Тони направился к двери, а затем остановился.

– Эй, как насчёт того, чтобы заменить начало на «Вас не тревожит»? Знаешь, так вроде посимпатичнее.

– Конечно. Я отпечатаю оба варианта, и сам увидишь, какой тебе больше понравится.

– Шикарно.

14

Говард Магнусон похлопал по бумагам, разложенным на столе в кабинете, и сообщил Моррису Гальперину:

– Парни из моего бостонского офиса провели небольшое исследование. Я хотел узнать, как выглядит наш график зарплат по сравнению с другими религиозными учреждениями. Некоторые результаты просто поразительны. Вам известно, что в целом мы платим нашим людям намного больше, чем наши христианские друзья?

Гальперин кивнул. У него возникло неприятное предчувствие, что сейчас он станет свидетелем демонстрации делового мышления Магнусона: если зарплаты в синагогах в целом выше, чем в церквях, очевидно, можно сэкономить деньги, сократив расходы. Он размышлял, как бы отговорить его.

– Это старая история о том, как сравнивают тёплое с мягким, – небрежно бросил он. – Невозможно отождествлять работу наших учителей в религиозной школе, которые являются профессионалами и работают целую неделю, и деятельность учителей воскресной школы, которые преподают около часа в неделю. Что касается работы кантора, то не знаю, с кем в церкви можно его сравнить. Может быть, с регентом хора. Да нет, ничего общего.