Однажды рабби уйдёт

Он изумлённо воззрился на неё.

– Знаете, я даже и не думал об этом.

– И не должны были, – заверила Лора. – Этим положено заниматься руководителю кампании. Всё, что требуется от вас, это бежать.

– Как скаковой лошади, а вы – мой жокей, да?

Она улыбнулась.

– Что-то в этом роде.

В субботу перед днём выборов Лора получила по почте листовку, выпущенную «Комитетом обеспокоенных граждан». На ней красовалась нечёткая фотография группы из шести человек, сидевших за столом, который выглядел праздничным. Пять человек назвали по именам, и под каждым именем сообщалось о том, что имярек был обвинён в тяжком преступлении или осуждён за него. Шестой – вне всяких сомнений, Томас Баджо – не был назван, но его лицо обвели рамкой. В нижней части листовки была отпечатана единственная строка: «ВАС ЭТО НЕ ТРЕВОЖИТ?»

Лора изучала листовку, барабаня пальцами по столу. И показала её Скофилду, когда тот появился в штабе.

– Вы уже видели? Она пришла с утренней почтой.

Он посмотрел на листовку:

– Это же Томми Баджо, так?

– Безусловно. Подлый трюк. Вы когда-нибудь слышали о «Комитете обеспокоенных граждан»?

Он медленно покачал головой.

– Я тоже, – кивнула Лора, – и если бы такой комитет действительно существовал, я бы знала об этом. Явно фальшивка.

– Как вы думаете, кто это устроил?

– Может быть, люди Ала Кэша. – Она нагнулась, чтобы достать конверт из мусорной корзины. – Почтовый штемпель Ревира. А может, кто-нибудь из политических врагов Баджо в его собственном городе. Выборы во вторник, так что бедняге ничего не удастся с этим поделать. Даже если он попытается устроить пресс-конференцию с целью опровержения, результат, вероятно, не попадёт в местные газеты до вторника. Я сомневаюсь, что бостонские газеты вообще это заинтересует.

– Но это фотография, а снимки не лгут.

– Какая разница? – отмахнулась Лора. – Возможно, проводилось какое-то мероприятие – реклама, сбор денег... Баджо участвует в выборах. И его обязательно приглашают на подобные заседания. Ему сообщают: «Такой-то только что вышел из больницы, или получает новую работу на Западном побережье, или только что избран президентом Ассоциации продавцов-левшей, и мы устраиваем собрание в честь этого события. Можете ли вы прийти и сказать несколько слов?» Что ж, он проходит, произносит несколько приветственных слов, фотографируется и уходит. С его точки зрения, там имеются избиратели, которые голосуют, и этого достаточно, чтобы пойти.

– Да, я вас понял.

Внезапно её осенило.

– Вот что, мы должны отреагировать на это письмо.

– Каким образом?

– Ну, нельзя просто его проигнорировать. Нам следует высказать позицию по этому вопросу. Что в результате может даже принести нам пользу. Вот послушайте: мы отвергнем обвинения. Вы выступите с заявлением о том, что осуждаете подобную политику, и считаете – нет, абсолютно уверены, в том, что Томас Баджо – честный человек. Я позвоню в местные газеты прямо сейчас. Возможно, нам удастся попасть в понедельничный выпуск.

Он задумался на мгновение, а затем кивнул.

– Да, так и сделаем. Напишите заявление, и мы передадим его по телефону.

19

Милли Хэнсон выложила на бумажную салфетку полдюжины полосок шкварчавшего бекона, накрыла их другой салфеткой и промокнула насухо. Она положила по три кусочка на тарелку рядом с французским тостом [73] , помедлила, а затем перенесла одну из полос на другую тарелку. Бекон полнил, а ей следовало следить за своей фигурой. Милли подошла к столу и поставила перед Тони тарелку с четырьмя кусочками.

73

Французский тост – это блюдо из нарезанного хлеба, пропитанного взбитыми яйцами и часто молоком или сливками, затем обжаренного на сковороде.

– Спасибо, детка. Боже, ну и голоден же я. – Развернув салфетку, он потянулся за бутылкой кленового сиропа и обильно полил французский тост. – Когда ты вчера вернулась?

– После двух. Ты же знаешь субботние вечера.

– Дела, да?

– Выше крыши! Меня просто загнали. Кстати, я видела этого парня. Он был с парочкой других …

– Какого парня, детка?

– Да того, чья фотка была в газете. Ты же помнишь. На той вечеринке щёлкнули группу проходимцев, а снимок одного из них был в другой газете, и ты сказал, что он куда-то баллотируется.

– Баджо? Томми Баджо?

– Да, они называли его Томми.

– Ты уверена, что это был он?

– Да, конечно. Точь-в-точь как на фотке.

– А ещё кого-то узнала?

– Рыжего, которого называли Майком. Он приходил к нам раньше. И всё.

– Косоглазый? Это Майк Спрингер, руководитель его кампании. Ты случайно не слышала, о чём они болтали? – мимоходом поинтересовался Тони.

– Они говорили тихо, чуть ли не шептали. И когда я подходила к столу подавать им напитки, они замолкали. Но потом осушили несколько стаканов, подзабыли про осторожность, и я услышала, как рыжий спросил: «Как они получили снимок?» – И этот тип Баджо ответил: «Говорю вам, что это подстава. Клянусь, меня там никогда не было».

– А больше ничего не слышала?

– Я же тебе говорила – мы были заняты. Я только и бегала взад-вперёд, к бару и обратно. У меня были все кабинки слева и три стола, так что не присесть. Я слышала обрывки, в основном о какой-то избирательной комиссии. И однажды Баджо сказал, что он собирается трахнуть своего зятя. Ты считаешь, что его подставил этот парень? Его зять?

Тони пожал плечами в знак отрицания какого бы то ни было мнения.

– Эти выходцы из Ревира, кто знает? С них станется и собственную мать подставить.

Внезапно Милли осенило.

– Ты не имел к этому никакого отношения, Тони?

– Я? С чего ты взяла?

– Ну, фотография, которую ты сделал, и они говорили о снимке…

– Слушай, детка, – лицо Тони заледенело – забудь о фотографии, которую я тебе показывал. Ясно?

– Конечно. Ты меня знаешь. Но…

– Никаких «но». Просто забудь, что ты когда-либо видела её. – Он улыбнулся. – Вот так. На том снимке, должно быть, пять или десять парней. Могу поспорить, что у десяти-двадцати собравшихся были камеры. Я же говорил, что это – мальчишник, и там обещали развлечения. Так что все ожидали баб, и кое-кто подготовился заранее. Когда они увидели, что девками и не пахнет, то начали фотографировать что ни попадя. Допустим, один из этих парней пытается наехать на Баджо, или собирается встретиться с кем-то, кто не любит Баджо и думает, что тот раскошелится…

– Но не ты, Тони. Ведь это не ты?

– Я? Я не играю в такой дыре, как Ревир.

– Понимаешь, работая в ночном клубе, приходится слышать разное. И я не хотела бы несколько месяцев проводить всё своё свободное время, заботясь о том, у кого сломаны обе ноги.

– Детка! – Он развёл руками, изображая невинность и искренность. – Ты слышала, как они что-то говорили о снимке. Это больше всего похоже на то, что его сфотографировали в каком-то мотеле с бабёнкой, которая не была его женой. И к нам не имеет никакого отношения. Так как насчёт того, чтобы ты налила мне ещё одну чашку кофе и просто забыла обо всём этом?