Однажды в Вестеросе

— Юная леди! Откройте дверь немедленно.

Девушка немедленно повиновалась. Когда леди Старк увидела девушку абсолютно голую, она смутилась и, влетев фурией в комнату, захлопнула за собой дверь:

— Что это ты ещё выдумала, Лианна? Мало тебе вчерашнего? —она перевела взгляд на мятое платье, которому, видимо, дорога была только в мусор, лужу воды, грязную воду в тазу и запачканные простыни, вздохнула и покачала головой: — Это было твое лучшее платье, Лиа, — голос матери дрогнул, когда она подбирала ткань с пола. — Да объясни ты мне, наконец, что на тебя нашло? — она обернулась к дочери с мольбой в глазах.

— Мне было скучно, — бесцветным голосом отозвалась Лианна, продолжая стоять на одном месте, в голове упорно билась мысль: — «Расскажи ей, она поймет», — но вместо этого девушка негромко добавила: — Я просто хочу домой.

На удивление, леди Старк не ответила ничего, она вглядывалась в лицо дочери:

— Что с тобой происходит? — от злости в голосе матери не осталось ни следа, только неподдельная тревога.

— Хочешь знать, как я ещё опозорила нашу семью, мама? — сухим голосом еле слышно проговорила Лианна. — Вчера, когда я ушла с ристалища, я ушла, потому что у меня сильно кружилась голова, — она замолчала и отвернулась к сундуку, извлекая из него новое лёгкое платье, девушка продолжила таким же бесцветным голосом: — В какой-то момент голова закружилась так сильно, что я потеряла сознание на миг. Когда я очнулась, группа каких-то мальчиков смеялась надо мной. Я лежала на земле, а платье задралось так сильно... — чем больше лжи Лианна придумывала, тем легче было говорить дальше. — Я просто хотела исчезнуть. Я ушла из-за замка, а когда вернулась... — она запнулась и уже не смогла продолжить, потому что горло свело спазмом.

— Ох, дитя, — леди Лианна бросила платье и, подойдя к дочери, крепко её обняла. — Ты же не знала, что так может получиться, это вовсе не твоя вина, Лианна. Боги, как я была строга с тобой. Прости меня, — казалось, она вот-вот заплачет. — Сможешь ли ты простить меня за вчерашнее?

Ощутив тепло матери, прижимавшей её к себе, Лианна почувствовала, как боль снова поднялась из глубин души, куда не так давно ненадолго скрылась. Девушке захотелось поведать ей всю правду и услышать в ответ такое нужное: «Ничего, Лианна, ничего страшного, ты же не знала. Это не твоя вина». От полной безысходности Лиа снова зарыдала. Одним богам известно, откуда в ней снова взялись эти слёзы, но она рыдала — в голос, не прячась и не боясь привлечь внимание. Вцепившись своими тонкими пальцами в мягкую спину леди Старк, девушка плакала, оплакивая себя и свою душу.

— Лианна, не стоит так убиваться, — мать гладила её по волосам, целовала в макушку и старалась утешить. — Ничего страшного не произошло. Это забудется. Ну, не нужно так рыдать, Лианна.

Леди Старк, конечно же, даже в голову не пришло, что случилось что-то гораздо страшнее, нежели мальчишки, увидавшие её дочь оголённой.

Лианна никогда не лгала так откровенно и так сильно до этого. И от этого девушке становилось ещё больнее. И она рыдала, найдя, наконец, человека, который может её поддержать и разделить с ней её полное одиночество. Но даже ощущение нужной ей сейчас поддержки не могло перебить чувство собственной никчёмности: Лианна в объятиях матери чувствовала себя грязнее всех грязных, грязнее, чем оборванцы, живущие в Блошином конце в самой Королевской Гавани. Чувство стыда не покидало её ни на минуту, девушка чувствовала себя испорченной, сломанной и теперь уж точно никому не нужной, словно она теперь была порченым товаром — именно так она себя чувствовала. Но мать обнимала её нежно. Ничего не изменилось. И Лианна не могла не подумать: а изменилось бы что-то, если бы мать знала правду? От этих мыслей ей становилось ещё больнее — она была уверена, что мать бы от неё отказалась, высказала бы ей с новой силой претензии и своё разочаровани. Лианна никогда не сомневалась в том, что мать любит её, но эта ситуация переступала все дозволенные границы, заставляя девушку растеряться. «Это её вина», — всё ещё пульсировал у неё в голове голос отца.

— Лианна, — леди Старк нежно погладила дочь по спине, — мир не рухнул. Всё хорошо. Они не придадут этому такого большого значения, как ты сейчас, — она отстранилась от Лианны и заглянула в её заплаканное лицо. — Ты должна быть выше этого. Надень красивейшее платье и выйди сегодня к ристалищу. Словно ничего не было. Ты ведь самая настоящая леди, а леди никогда не показывают никому своих поражений.

Лианна с трудом заставила себя посмотреть в глаза матери. Девушка была уверена, что от неё не укроется тот страх, что стоял в её собственных глазах, и она оказалась права. Но мать снова заговорила за неё, Лианне не нужно было больше врать — леди Старк делала это сама.

— Лианна, — как можно мягче произнесла женщина, — я понимаю твой страх. Это ужасно — после таких инцидентов выходить в люди. Что греха таить, со мной подобного не случалось, так что, наверное, мне сложно судить, но я могу с уверенностью сказать, что ты с этим справишься, ведь ты от крови Старков. Ты сильная девочка. И сейчас ты должна быть сильной. Поверь мне, очень скоро ты поймёшь, что это было ещё не самое страшное, что может с тобой приключиться, дитя моё. Хотя я искренне хотела бы, что бы это была самая большая беда в твоей жизни.

Отцу было решено не говорить. По крайней мере, с участием Лианны. Братьям тоже.

Остался последний день. Мать пообещала, что сразу после пира они уедут, хотя до этого и был план задержаться ещё на несколько дней после окончания турнира. Лианне оставалось вытерпеть всего-то пол дня.

Часом позже того разговора девушка послушно сидела перед зеркалом. Как и в первый день, платье затягивала Мирида, а мать расчёсывала волосы. У окна стоял Брандон, сохраняя гробовое молчание — приставленный отцом страж. Над лицом Лии обеим женщинам пришлось изрядно поколдовать, чтобы оно выглядело не таким раскрасневшимся и опухшим — какие-то освежающие припарки и умывание мятной водой, а потом слой лёгкой пудры цвета кожи. Лианна редко ею пользовалась, но не так давно леди Старк решила, что дочь взрослеет и ей пора обзавестись хитростями, которые живут в комоде каждой высокородной дамы в Вестеросе.

Девушка смотрела на себя в зеркало и видела, что всё не так уж и плохо: её лишь немного выдавали покрасневшие глаза, но при таком солнце, как сегодня, это было уже не важно.

Добившись желаемого и сделав из Лианны снова писаную красавицу, леди Лиарра и служанка оставили её с братом наедине. Какое-то время в комнате стояла тишина, девушка заговорила первой:

— Брандон, — она всё так же сидела у комода, не шелохнувшись.

— Да, Лиа? — мрачно отозвался тот.

— Можно тебя попросить не оставлять меня сегодня одну? — тихо спросила девушка. — Ни на секунду. Даже с Робертом или с Недом и Беном.

Брандон отошёл от окна и встал на одно колено перед сестрой, положив руки ей на колени:

— Лианна, что произошло? Думаешь, я не вижу?

Та отвела взгляд в сторону, но не заплакала, хотя так хотелось:

— Всё хорошо, Бран.

— Ты врёшь. Нужно быть полным идиотом, чтобы не заметить этого.

— Скоро мы вернёмся домой, и всё станет на свои места, — заверила его Лианна, поднимаясь на ноги, он встал вместе с ней.

— Это не ответ, Лиа.

— Ответ будет очень прост, — она, накоенц, подняла на него глаза, — ничего действительно важного не случилось. Просто я опозорилась накануне вечером по своим дамским вопросам, которые я не могу обсудить с тобой, потому что мне и без этого стыдно и неловко.

Брандон вроде как даже удовлетворился этим ответом. В любом случае, вопросов он больше не задавал.

— Обещаю. Ни на секунду. Я тебя не оставлю, — заверил брат.

Лианна с благодарностью просунула свою дрожащую руку под его, и они вышли из покоев, но в глубине души она чувствовала обиду за вчерашний вечер, когда он покинул её. Тот, кто всегда был на её стороне.

На трибунах у ристалища сегодня был особенный ажиотаж. Прямо сейчас будет назван победитель турнира после десятка последних боёв. Народа на трибунах было столько, что не только яблоку негде было бы упасть, но и яблоне вырасти. Принца Рейгара видно не было. Лианна догадывалась, что он появится на финальной битве. Она не была в курсе последних турнирных сводок, но что-то ей подсказывало, что своё место в финале он уже заслужил. Сегодня девушка даже для приличия не пыталась следить за происходящим на ристалище. Она сидела между Браном и Эддардом, вжимаясь в скамью и моля Богов поскорее отпустить её в башню, где можно будет собраться в путь и покинуть Харренхолл раз и навсегда. Роберт сидел справа от Неда и то и дело косился на Лианну. Несколько раз он даже пытался заговорить с ней или пошутить, но всё было бесполезно. Девушка ни на мгновение не отпускала руки Брандона, боясь потерять то чувство защищенности, которое ей дарил тут только он.

Когда солнце прошло свой зенит, а трибуны ревели ещё неистовее, Лианна даже перестала чувствовать неловкость и стыд, да и страх охотно отступил. Девушке всерьёз показалось, что всё прошло и снова вернулось на круги своя, что теперь точно всё хорошо, и она, наконец, действительно успокоилась, но всё изменилось в один момент.

На ристалище остался один лишь рыцарь со знаменем Мартеллов на щите. Его имени Лианна не знала и не хотела знать. И вот тогда-то появился Рейгар Таргариен всё в тех же чёрных доспехах с трёхглавым драконом на щите. Его шлем с драконьими крыльями блестел на солнце. При виде него дыхание Лианны тут же сбилось, руки снова предательски задрожали. Ей пришлось спрятать правую ладонь в складку платья, чтобы окончательно не выдать себя. Слёзы подступили к горлу, а ноги стали ватными, сердце билось в груди, рискуя выскочить и подступая всё ближе к горлу. Лианна так хотела вскочить и убежать прочь, укрыться в покоях. Кроме страха ещё и стыд накрыл её новой волной, щёки под слоем пудры порозовели, и девушке пришлось поспешно опустить голову, чтобы скрыться от любопытных глаз. Толпа кругом неистово кричала, приветствуя своего кронпринца, а Лианна втайне молилась своим Богам, чтобы безымянный Мартелл сбил Рейгара с коня, но в следующую же секунду ей стало невыносимо стыдно за свои мысли. Лиа закрыла лицо рукой, и Брандон тут же наклонился к ней: