Одно небо на двоих

Сейчас она шла к мужчине, которого желала больше всего на свете.

Разве можно передумать за два часа? Не хватит жизни на это.

При виде Саида дыхание участилось, сердце заколотилось сильнее.

Да, Вирджиния волновалась. Сильно. Казалось, что она опять идет к мужчине в первый раз, как несколько лет назад в гостиницу Ливерпуля… Жаль, что тогда она шла не к нему. Простит ли он ей такое? Но у него нет выбора, она отдает ему свою любовь, а это гораздо важнее невинности.

Наконец она оказалась рядом, боясь посмотреть в глаза. Саид опустил черную ткань никаба и увидел ее лицо полностью: глаза опущены, а губы слегка приоткрыты. Он пальцем провел по ним, ощущая их мягкость. Теперь желание обладать этой девушкой возросло в трижды. Хотелось взять ее на руки, отнести в дом, положить на кровать и целовать каждый миллиметр ее тела…

Долго… Почему тайное и запретное всегда хочется смаковать дольше? Возможно, потому, что такое бывает раз в жизни. Хочется насытиться навечно и больше никогда этого не хотеть. Но не хотеть эту девушку невозможно, она — наваждение на всю жизнь.

Вирджиния подняла глаза на него. Взгляд нежный, как прикосновение легкого перышка к коже, но в тоже время в них горел огонек. Или это отражение кульминации заката? Солнце уже уходило за горизонт, освещая красным цветом напоследок путь, чтобы встретить их завтра утренними лучами.

— Ты не передумала, — прошептал он.

Теперь нет дороги назад. Можно двигаться только вперед, в неизвестность, где будущее их встретит проблемами.

— Я никогда не передумаю, — ее четкий ответ заставил взять ее руку в свою и шаг за шагом тянуть туда, где она уже точно не передумает.

Вирджиния шла за ним, ступая босыми ногами по теплому песку, путаясь в длинной абайе. Саид внезапно остановился и подхватил ее на руки. Вирджиния расслабилась и с упоением вдохнула его запах, такой знакомый до боли и теперь любимый на всю жизнь. Хотелось вдыхать и вдыхать его глубже…

Саид занес ее в свою спальню и опустил на ноги. Волнение Вирджинии усилилось. Теперь запах бахура окутал ее, возбуждая.

Или это губы Саида ласково коснулись ее губ, и легкая волна возбуждения прошла по всему телу? Как долго она мечтала об этом.

И как боязно стало… Как в первый раз.

— Хайяти, любимая, — прошептал он и помог освободить ей волосы от никаба. Они каскадом упали на плечи, и он пропустил пальцы через медово-карамельные пряди, ощущая их шелковистость. На девушке были надеты серьги, что он подарил, в приглушенном освещении камни слегка играли небесным цветом. Значит, на ее шее то самое ожерелье из сапфиров. Сегодня оно будет особенно красиво выглядеть на ней.

Волнение. Слегка сбитое дыхание и отчетливый стук собственного сердца.

Вирджиния рукой коснулась выреза на его рубашке, пальцами проникла вглубь и притронулась к теплой обнаженной коже.

Хотелось прикоснуться к ней губами, но это неправильно, и она лишь провела пальцами по его шее, поднимаясь к губам и касаясь их:

— Сюда может кто-нибудь прийти?

— Никто, — он поцеловал ее пальцы, боясь разорвать зрительный контакт. Вирджиния волновалась, он это чувствовал. — Все на празднике, им не до нас.

Вирджиния расслаблено выдохнула, закрыв глаза и отдавая себя во власть неземной любви.

Мобильный телефон выпал из ее рук, но она даже не обратила на это внимание. Сложно сконцентрироваться на чем-либо, кроме запретных поцелуев, легких прикосновений, кроме самого страшного запрета в их мире:

— Я люблю тебя…

Он не дал ей договорить: поцеловав губы, плавно перешел к ушку, заставляя мысли рассеяться и забыть обо всем и всех. Здесь только он и она… Еще Бог. Саид прошептал имя Аллаха, рукой расстегивая пуговицы на абайе. Вирджиния распахнула глаза, встречаясь с ним взглядом и чувствуя, как его пальцы опускают черную ткань, оголяя ее плечи и открывая вид на его подарок на груди. Вирджиния затаила дыхание…Стоять перед ним так, в одной тонкой шелковой сорочке, почти что голой… Она даже не поняла, в какой момент черная ткань легла к ее ногам… И уже точно не поняла, как ее пальцы снова оказались на его груди, медленно расстегивая каждую пуговицу на рубашке. Медленно, наслаждаясь тем, как тяжело опускается и поднимается его грудь. сам помог ей скинуть рубашку, и она наконец губами коснулась его твердой груди, покрытой черными завитками волос. Вспомнилось Бали, когда она, почувствовав себя лучше, вышла во двор. Раскинув руки в стороны, она наслаждалась лучами утреннего солнца, но все испортил Саид, который оказался перед ней без футболки… Еще тогда она желала смотреть на него бесконечно и коснуться губами его тела. Поэтому закричала и закрыла глаза. Сейчас она лишь простонала от наслаждения, ощущая тепло его кожи и чувствуя пальцы на своей спине. рисовал узоры, как умелый художник, и эти прикосновения вызывали озноб. Она взглянула в его глаза — Саид был слишком терпелив, он нежно провел по обнаженному плечу, разрывая зрительный контакт их глаз. Ласковые прикосновения, которые заставили кожу покрываться мурашками, дышать чаще и хотеть этого мужчину сильнее.

Он подхватил ее на руки, прекращая эти мучения, уложил на кровать и прошептал по-арабски:

— Бисмилляхи Рахмани Рахим [Прим. автора: Во имя Аллаха Милостевого и Милосердного]

*** Когда все слова были сказаны, а напутствия даны, Мухаммед пожелал всем удачи, вознося хвалу Аллаху.

Амира стояла рядом с матерью, но временами ловила на себе взгляд будущего мужа Салиха. Харам! Он рассматривал ее, бесстыдник! Или он в шоке от ее умело подобранного одеяния?

— Не нравится? — тут же произнесла она, сама нарушая запрет. — Мой характер подобен шипам.

— У розы тоже есть шипы, — ответил он и улыбнулся. — Надо просто их обрезать.

Она открыла рот от возмущения. Негодяй! Еще язвит! И тут же отвернулась от него.

Даниэль с Джеком Арчером стояли в компании старых друзей — пилотов. Даже не верилось, что они все встретились снова: личная жизнь, летная карьера не способствовали встречам. Сейчас стояли и обсуждали своих детей. Арчер, утомленный этими разговорами, стал оглядываться по сторонам. Увидев официанта с подносом в руках, он схватил у него фужер с золотистой жидкостью:

— Бог мой! Шампанское у арабов, — он улыбнулся и поднял фужер перед Даниэлем. — Жаль, что официанты — мужики. Но я думаю, что, когда Саид придет к власти, все резко изменится и здесь, ведь он любит нарушать запреты.

— Когда Саид придет к власти, ты будешь уже на пенсии.

Арчер нахмурился и сделал глоток шампанского:

— Умеешь ты все испортить.

Звонок мобильного телефона Даниэля отвлек обоих:

— Это Оливия, — ответив на вызов, он немного отошел в сторону. Джек продолжал пить глоток за глотком, решив, что в кругу его старых друзей слишком скучно. Одни разговоры о детях, а у многих уже и о внуках. О внуках! В голове не укладывалось! Надо позвонить Милене, пригласить ее куда-нибудь на ужин, в ее компании гораздо веселее.

Ее острый язык не даст соскучиться.

— Ливи, что-то случилось? — произнес Даниэль в трубку, тем самым привлекая внимание Арчера.

— Нет, я хотела узнать, с тобой ли Джини? Я звоню ей весь вечер, но у нее отключен телефон.

Машинально Даниэль пробежался взглядом по присутствующим, их было слишком много, но среди них точно не было его дочери:

— Она сказала, что не пойдет. Может, спит? Позвони Крису, наверняка он знает.

— Крис тоже недоступен. Не пойму, зачем моим детям телефоны?

Даниэль усмехнулся:

— Тебе скучно? Я скоро приеду. К сожалению, наши дети выросли и заняты своей личной жизнью.

— Просто я хотела поговорить с Джини. В последнее время мы немного не понимаем друг друга из-за ее личной жизни. А то, что ее абонент вне доступа, меня настораживает.

Арчер допил шампанское, поставил фужер на поднос и прокричал в трубку прямо на ухо Даниэлю:

— Ночь — время похоти, Оливия. Ты еще помнишь, что это?

— Иди к черту, Джек, — ответила она, но он ее не слышал, а Даниэль лишь улыбнулся, желая убраться отсюда быстрее — домой, к своей жене. Информацию от начальства он получил, компания будет расти — Катар ей в помощь. Больше не было смысла здесь оставаться.