Одноглазые валеты

– Должно быть, он много о себе рассказывает, – едко сказала она.

Лицо Флэша перекосила ухмылка. Он поднял скрещенные пальцы.

– Мы вот так близки. – Его ухмылка стала резче, замерла. – Отвечай на вопрос, детка.

Она остановилась у расплавившейся дыры в окне.

– Думаешь, это легко для меня?

– Отсюда, – ответил он, – кажется самой простой вещью на свете.

– Я люблю Марка. Правда, – сбиваясь, сказала она. – Он самый добрый человек из всех, кого я знаю.

– Или самый большой придурок. Потому что для тебя добрый – значит слабый, разве не так? – Теперь он поднялся и смотрел ей прямо в глаза.

Заплакав, она отвернулась. Он схватил ее за плечо и заставил повернуться лицом к нему. Вокруг его кулака плясали крохотные огоньки.

– Слишком многие женщины, – сказал он, – боятся самих себя. Они покупаются на это старое иудейско-христианское учение о том, что они нечисты, испорчены от рождения. И поэтому ищут мужчину, который будет с ними жесток. Будет наказывать их так, как они заслуживают. Как тот качок, который сначала переломал нос Марку, а потом и тебе. Таков твой выбор, миссис Совершенство?

Она открыла рот от удивления. Облачко дыма закружилось около ее носа, и вдруг ее халат загорелся. Кимберли закричала, попыталась убежать. Флэш держал ее. Свободной рукой, с невероятной силой, он отдернул горящую ткань. Халат и ночная рубашка порвались.

В ужасе она упала на пол, всхлипывая. Флэш методично скомкал догорающую одежду, будто омывая ей свои руки. Огонь утих, исчез. Он бросил полурасплавленный комок в угол и наклонился над ней.

Она схватилась за него. На пару секунд он обнял ее, неосознанно поглаживая ее волосы. Затем оттолкнул от себя.

– Давай-ка посмотрим, в какой ты форме, пока я все еще могу тебе помочь.

Не обращая внимания на ее запоздалые попытки показать себя скромной и возмущенной, он осмотрел ее. Кажется, с ней все в порядке, кроме небольшого краснеющего пятна между левым плечом и грудью. Он накрыл ожог рукой и начал убирать его.

Она попыталась отпрыгнуть.

– Какого черта ты вообще делаешь?

– Вытягиваю из него энергию, – задумавшись, сказал он. – Это вроде как приложить лед к небольшому ожогу. Если я сделаю это достаточно быстро, то все пройдет.

Она посмотрела на него.

– Я думала, ты владеешь только силой огня, – сдавленно произнесла она.

– Все верно. – Он положил руку ей на грудь. Там, где проходила его рука, кожа становилась белой, без отметин. – Просто небольшой фокус.

– С вами рядом опасно находиться, мистер Флэш. – Большим пальцем он поглаживал ее сосок. Замерев, она тяжело дышала. Сосок напрягся. Она не отводила от него взгляд. Его губы увлажнились.

– Я не больше принадлежу к восьмидесятым, – хрипло проговорил он, – чем Марк. Он добряк из шестидесятых. А я засранец, ждущий девяностых.

Она схватила его и притянула к себе.

На улице позади изящного высотного здания на Парк-авеню сидел Марк Мэдоус, подтянув колени практически к своим торчащим ушам.

Как долго я уже мечтал об этом? Держать ее, чувствовать ее, пробовать на вкус, видеть, как ее глаза темнеют, а затем снова становятся светлыми, как она отбрасывает волосы назад и хватается за меня и стонет…

Он чувствовал себя обманутым. Чувствовал себя извращенцем. Чувствовал себя дураком.

Он закрыл лицо руками и заплакал.

В ту ночь Марк не спал и прикончил бутылку вина. Спраут играла с набором-конструктором.

Кимберли так и не пришла.

В конце концов Марк тоже сел на новый белый линолеум, который постелил вместе с Дургом, и помог Спраут построить самолет с крутящимся пропеллером. Он так и не взлетел.

– Я сделаю это, – сказала она.

Он посмотрел на нее так, как кобра смотрит сквозь стекло на посетителей зоопарка. Не показывая интереса, не подавая никаких признаков того, что она вообще тебя видит.

– Сделаете что, миссис Гудинг?

– Что угодно, о чем вы меня попросите. Чтобы точно получить ее.

Она стояла перед ним, все ее тело сжалось, дыхание затаилось, пока едва не разорвало грудную клетку изнутри. В ожидании, когда он спросит, почему она передумала.

Но этим он ее не порадовал. Просто кивнул. А она поняла, что ненавидит его уверенность настолько, насколько и нуждается в ней.

В воскресенье звонок в дверь раздался как раз, когда солнце завершало свой рабочий день. Марк подошел и долго смотрел сквозь новую стеклянную дверь, прежде чем открыть ее.

Она разрумянилась и запыхалась, ее глаза горели, будто на улице было морозно. Сегодня на ней были синие джинсы и свободная темная рубашка.

– Не хочешь прогуляться? – спросила она.

– Ты имеешь в виду, после всего, что на днях случилось? Ты все еще, типа, можешь со мной разговаривать?

Она отступила на пару миллиметров. Затем поднялась на цыпочки в своих модных полуботинках и поцеловала его в щеку.

– Конечно, могу, Марк. Что происходит в суде, там и останется. Идем.

После этого он так и не смог вспомнить, о чем они говорили. Он лишь помнил, что, несмотря на все, ему казалось, что на этот раз она действительно может вернуться.

Затем они зашли за угол и остановились. По улице промчалась пара полицейских мотоциклов. Через квартал отсюда было видно здание, из которого вырывались языки пламени.

К зданию подъехали пожарные и стали тушить огонь. Пока он наблюдал за ними, один из шлангов дернулся – вода перестала идти.

Он двинулся вперед, вырываясь из хватки Кимберли, которая держала его за рукав. Он чувствовал огонь на своем лице. В дальнем конце квартала веселилась и глумилась банда скинхедов. За одним из них гнался пожарный, неуклюже двигающийся в своих огромных ботинках, но парень нырнул в самую середину своей толпы. В ужасе Марк понял, что этот скин только что перерезал шланг.

– Что происходит, приятель? – спросил он прохожего.

– Кто-то поджег старую квартиру. Семья китайцев на третьем этаже пыталась открыть швейную мастерскую. – Он сплюнул на землю. – Но я вам скажу, узкоглазые сами напросились. Думали всех одурачить, переделать жилую недвижимость под коммерческую. Домовладелец тоже в деле, это точно.