Одного поля ягоды

Под слоем Библий обнаружился экстравагантный набор названий. «Начальный курс английской грамматики» — скукота. «Основы арифметики для младших школьников. Том I» и «Книга для юной леди: как сохранить дом светлым и счастливым» — нет, спасибо. Он заметил, что там было много книжек по этикету, и задумался, кто решил, что эти книги пригодятся живущим тут детям. Никто из приютских девочек не выйдет замуж за «настоящего джентльмена», для них даже простой законный брак был пределом вероятности. Что уж говорить о владении полным комплектом столового серебра.

«Создание мифов Древней Персии», «Руководство по грибной охоте в Средиземноморье», «О тектоническом образовании Британских островов», «Янки при дворе короля Артура». Вот это уже было куда более многообещающе.

— А, так теперь ты решил, что хочешь их? — спросила девочка, глядя, как он делает стопку из книг, которые хотел рассмотреть позже.

— Возможно, — безразлично сказал Том. — Я не смогу решить, стоят ли они того, чтобы сохранить их, пока не прочитаю.

— А они заслуживают быть прочитанными, даже если это девчачьи сказочки?

— Может, это и приемлемые сказочки, но я узнаю, если прочитаю их до конца, — сказал Том, глядя на книгу о неудачном вторжении Наполеона в Россию.

— Приемлемые, — девочка фыркнула. — Тебе, наверное, понравится вот эта. Там много о сражениях, и лошадях, и императорах, и о миллионе солдат, которые умерли ужасной смертью, — разве это не то, что нравится нехорошим мальчикам типа тебя?

Том провёл пальцем по корешку книги. Она не будет забрызгана чернилами или соком, пока он не дочитает её до конца:

— А я полагаю, хорошей девочке вроде тебя она совсем не понравилась?

Девочка нахмурилась в задумчивости и затем сказала:

— Это была неприятная книга, но она была интересной. Я… Мне не нужно считать книгу приятной, чтобы она мне понравилась.

— Это самая умная вещь, которую ты произнесла за весь день, — сказал Том.

Девочка рыкнула и хлопнула тяжёлой Библией по столу. Том одарил её злобной ухмылкой, на которую она ответила раздражённо задранным подбородком. Они вернулись к сортировке книг, девочка иногда искоса поглядывала на стопку, которую он собирал подле своего локтя для чтения перед сном.

Она ушла перед ужином, и автомобиль увёз её за ворота, рёв двигателя которого приглушался низко нависшим туманом.

После ужина Том мысленно перебрал список своего имущества. У него была собственная комната и все приютские вещи в ней. У него была его Особость. А теперь у него была дюжина собственных книг, не совсем новых, но в лучшем состоянии, чем любая другая книга из всех, что он когда-либо владел. Их отдала девочка, которая ему совсем не нравилась, но у которой, ему пришлось признать, был неплохой вкус к литературе.

К раздражению, ему пришлось признать, что и почерк у неё был неплохой.

Ему доставляло некое удовольствие зачёркивать имя Гермионы Дж. Грейнджер на форзацах. Ещё большее удовольствие ему доставляло выводить на них собственное имя, хотя он и знал, что никто никогда не увидит его, потому что эти книги никогда не присоединятся к Библиям и руководствам по этикету в общей библиотеке.

(И да, он в итоге взял ту книгу о социальных контрактах, только лишь для того, чтобы он мог сказать девочке, что её мысли об общественном благе были глупы, когда в следующий раз она сунется в приют Вула. Такого рода мышление напоминало обучение овец стричь самих себя, что приносило больше пользы пастуху, чем стаду.

Она могла бы поспорить о «нуждах стада», но он бы убедил её, что он прав. И если бы кому-то пришлось бы выбирать, то, безусловно, гораздо лучше быть пастухом, чем овцой.)

Комментарий к Глава 1. Скворцы (от автора)

Автор постарался сделать историю максимально правдоподобной для Великобритании 1930-х, используя отсылки к культуре и общие настроения того времени. Пожалуйста, помните, что мысли и личность Тома не отражают личные мысли автора.

====== Глава 2. Обмен с шулером ======

1936

Том дочитал свои книжки к концу первой недели нового года, новый материал для чтения отвлёк его достаточно, чтобы он почти забыл отметить ту незначительную дату, коей являлся его девятый день рождения. Он получил дополнительное яйцо на завтрак и кусочек масляного торта на ужин (однажды попробовав торт на маргарине, вы быстро поймёте, почему торт на сливочном масле считается лакомством), но в остальном тот день был таким же, как и прочие.

Он не считал свой почти новый толстый шерстяной свитер настоящим подарком на день рождения, потому что все остальные тоже получили по такому — любезно предоставленному Дамским Сообществом Помощи при англиканской церкви Святого Иоанна в Кроули{?}[(англ.) Crawley — маленький город на юге Лондона. Сейчас там находится аэропорт Гатвик ]. Он знал об этом благодаря внимательному изучению записной книжки миссис Коул, а также он знал, что миссис Хелен Грейнджер пожертвовала двадцать пять фунтов{?}[Около полутора тысяч фунтов в наше время ] на «особенный рождественский ужин», если судить по квитанции.

Поскольку Том был знаком с различиями между «Особенным» и «просто особенным», он мог сказать, что их рождественский ужин не был ни тем, ни другим. Единственным отличием было то, что им всем разрешили взять по добавке, а миссис Коул вновь пополнила запасы в ящике для джина.

Пороки миссис Коул заставляли Тома с нетерпением ждать того дня, когда он перестанет быть слишком юным и щуплым и сможет начать проворачивать такие вещи, как вымогательство и шантаж, а взрослые бы при этом не смеялись над ним или не пытались ущипнуть за щёку. Ему хватало самосознания, чтобы понимать, что девятилетке не хватало даже подобия физического присутствия для того, чтобы взрослый мог бы уважать его или бояться. С другими детьми он мог раздуть своё присутствие с помощью аккуратного применения попирающей Вселенную силы воли, но со взрослыми почему-то было сложнее.

Том провёл остаток года — когда не продирался сквозь коллекцию пожертвованных книг в читальном зале, — тестируя пределы своих возможностей. Это был весьма познавательный опыт и для него, и для других сирот, и он был доволен, что они усвоили его достаточно хорошо, чтобы помнить, что Правила применялись ко всем, кроме Тома Риддла, и ябеды настоятельнице не приведут ни к чему, кроме выволочки и телесных наказаний за рассказывание небылиц.

Ведь как Том мог заставить Клема Гилфорда проскользнуть в душ, пока он чистил зубы в туалете для мальчиков, когда там уже было три других человека? Том был таким хорошим мальчиком. Он каждый год получал все местные учебные награды с тех пор, как пошёл в начальную школу. В этом году он даже пожал руку мэру во время ежегодного собрания, посвящённого Дню Империи{?}[24 мая — день рождения королевы Виктории, празднуемый как День Империи после её сметри с 1902 г. Официальный праздник с 1916 г. С 1958 г. этот праздник называется День Содружества (Commonwealth Day)]. (Это было неприятно: у мэра были липкие ладони и запах затхлого табака изо рта.)

Том был подтверждённым Хорошим Мальчиком.

И он намеревался сохранить свою репутацию, когда снова встретился с миссис Хелен и мисс Гермионой Грейнджер в этом декабре.

Они прибыли на том же автомобиле, продираясь сквозь мокрую и ветреную зимнюю морось. Они принесли коробки с одеждой и постельным бельём, банки с фруктовым вареньем и домашнее печенье, приготовленные послушницами церкви. На миссис Хелен были шуба из стриженого меха и водительские перчатки из превосходной лайковой кожи, подбитые кроличьим мехом, а на Гермионе — тёмно-синее шерстяное пальто с блестящими латунными пуговицами и толстые белые чулки, поддетые под её туфельки с ремешком.