Одного поля ягоды

Гермиона, согласно их первоначальному договору, не давала обещаний, что будет писать в ответ, только, что будет отправлять посылки после каждых четырёх писем. Но она отвечала на его письма на толстой кремового цвета фирменной бумаге с её тиснёными инициалами сверху. Она поздравила его с отличными оценками, прислав ему вырезку из газеты, когда он снова стал лучшим учеником. Она спросила, записался ли он в ближайшую общеобразовательную школу или он собирается поступать в более престижную местную гимназию, когда он закончит начальные классы.

(Он не собирался. У него не было лишних денег на форму, не было денег на троллейбус, чтобы ездить туда-обратно каждый день.

Он ей об этом не говорил. Он мог написать ей о своих амбициях, о своём будущем, далёкой славе, вечной и бесконечной. Он не говорил ничего о настоящем. Приют Вула был мимолётен в общей картине, перевалочным пунктом его становления. Не моргнув глазом, он мог бы сбежать, и всё исчезнет, и он бы заставил всех забыть об этой угольно-чёрной бетонной коробке, где он родился.

Он не сказал ей.

Она и так уже знала.)

«Дорогой Том,

Презрение, которое ты испытываешь к человечеству, воистину беспрецедентно. Ты допускаешь возможность применить свои таланты, чтобы помочь человечеству дотянуться до твоих недостижимых стандартов?

Буквально на днях я читала интересное эссе о концепции “_Духа_времени_”{?}[Zeitgeist (нем.) — философская концепция. Цайтгайст объединяет в себе вещи, идеалы, убеждения, явления, определяющие дух какой-то эпохи. Например, флэпперы, подпольные бары и бутлегеры — цайтгайст Америки 1920х.]…»

Миссис Коул перестала предостерегающе на него смотреть, когда передавала ему его почту, хоть от неё и не укрылось, что обратным адресатом стояла мисс Грейнджер, чья мама подписывала банковские чеки, благодаря которым на столе появлялась еда, а в ящике стола — джин.

Том так и не переменил своего заключения о Гермионе Грейнджер. Она была раздражающе настойчива, как люди на углах улиц, которые впихивают листовки и проповедуют о скором возвращении Христа или коммунистических утопиях. Ему это не нравилось.

Она ему не нравилась.

Она писала свои письма чёрно-синими чернилами, каждое слово было идеально выписано, слова были разделены одинаковыми промежутками в аккуратных строчках, а конверты — надушены. Работники почты думали, что Том — посыльный у какой-то богатой влюблённой леди.

Она была единственным человеком его возраста, кто не считал, что изучение предметов помимо школьной программы — пустая трата времени. Никого не попросят построить график полиномиальной функции, если он работает на консервном заводе. Портовые грузчики и портье не нуждались в безупречных манерах и отточенном красноречии.

Она была единственной, кто начинал свои обращения к нему со слова «дорогой».

Но…

Гермиона была обычной.

Люди не испытывали боль, когда она хотела этого, потому что она не могла её причинить и думала, что это неправильно. Она не могла изменить Вселенную силой своей мысли.

У них едва ли было что-то общее. Их переписка была протоколом дебатов, каждый пункт оценивался и оспаривался, предложения увенчивались брызгами чернил, когда затрагивались темы, требующие серьёзных личностных вложений.

И тем не менее, она не могла изменить его убеждений силой своего упрямства.

Но она всё равно пыталась.

Они всё ещё не были друзьями.

Тем декабрём Гермиона пригласила его в оперу со своей семьёй в качестве особого рождественского сюрприза. Она принесла ему новое пальто во время теперь уже ежегодного благотворительного визита Дамского Сообщества им. Святого Иоанна.

— Я никогда раньше не была в опере, — сказала Гермиона, заходя в читальный зал, подпрыгивая вверх-вниз на мысочках. — Я была слишком маленькой, а они идут часами, пока не начнётся антракт. Но мои родители уверены, что теперь у меня есть друг, а раз мы не ходим в одну школу, они хотят встретиться с человеком, которому я пишу целыми днями.

«Это проверка», — подумал Том:

— А они чего-нибудь от меня ждут?

Пересчитать таблицу умножения? Поделиться моими любимыми кандидатами от Тори{?}[Партия Консерваторов Великобритании]? Приносить палочку и лаять по команде?

— Они могут задать несколько вопросов, — созналась Гермиона. — Но тебе десять лет, никто не будет сажать тебя с сигарой и бренди и просить рассказать о твоих намерениях.

— Как захватывающе, — сказал Том. — Полагаю, на одну ночь я могу запомнить, что не стоит сморкаться без платка.

— Это того стоит, — сказала Гермиона. — Они забронировали ложу на нас четверых. Мама и папа хотят устроить тебе приятный сюрприз, а вовсе не допрос. И я знала, что не придёшь, если тебе придётся тереться плечами о батраков в амфитеатре.

В своих письмах Том был слишком откровенен о подгруппе человечества, которую он не считал достойными даже перевоспитания. Она думала, что он использует слово «батраки» с иронией. Они спорили об этом, Том был уверен, что она была слишком зашоренной и закрытой в этом вопросе, ей же не приходилось жить в районе, который он делил с типами людей, которых он презирал, тех, кто скитался по улицам в темноте и говорил на зашифрованном английском, который никогда не был королевским английским{?}[Он же «оксфордский английский» — эталон британского произношения. Зашифрованный английский указывает на акцент кокни, беднейшнего класса, знаменитый характерными неочевидными и малоизвестными фразеологизмами, а так же труднопонятным произношением]. Мальчишки-хулиганы, девчонки-потаскушки, разбойники с большой дороги и сведущие воришки, карманники, пьянчуги, бомжи и насильники.

Не то чтобы Ист-Энд{?}[Восточная часть Лондона, район расселения бедняков во время индустриализации Лондона, а также порта, куда прибывали мигранты.] был рубежом беззакония, где никто не мог ступить и шага с крыльца. Он читал, что в прошлом веке было гораздо хуже. Он был благодарен, что не был рождён в то время. (Насколько он вообще мог быть благодарен своему рождению, для него было сложно познать чувство благодарности по отношению к матери, которую он считал бесполезной в любом другом контексте.)

— Хорошо, — вздохнул Том, будто покоряясь своей судьбе. Нельзя было показать Гермионе, что ему было приятно её общество. Читать её бредни по почте — не то же самое, что казаться внимательным и заинтересованным при личной встрече. — Если твои родители готовы сыграть роль сопровождающего и шофёра, то я буду твоим Хорошим Мальчиком на вечер.

Через неделю — за неделю до его одиннадцатого дня рождения — Грейнджеры вывезли Тома за ворота приюта на своём автомобиле, что дало ему в первый раз почувствовать грандиозность. Конечно, он видел величественные здания центрального Лондона и раньше, он ходил на школьные экскурсии в Уайтхолл и Вест-Энд{?}[Наиболее фешенебельная часть Лондона, где располагаются театры, правительство, дворец, самые дорогие универмаги и т.д.], где гид рассказывал историю города и важных людей, которые управляли страной, кормя их ложными надеждами, что однажды они тоже могут оказаться там, несмотря на то, что туда не брали людей из государственных школ и без родословных, начинающихся от нормандского завоевания{?}[Вторжение Вильгельма Завоевателя в Англию в 1066г.].