Одолженный меч, чужая магия

Но как бы то ни было, а положение было неприятным и мне уже казалось, что надо было уйти в поход вместе с королевой: рядом с ней, пожалуй, безопаснее, чем за стенами. С другой стороны, она так явно не считала, раз оставила меня здесь. Хотя как обеспечить безопасность, когда от страны один город-то и остался?

За такими невеселыми мыслями я и не заметил, как мы добрались до городских стен, где уже царило оживление: вокруг сновали копейщики со стрелками (арбалеты у них были получше моего, как я успел заметить), пара рыцарей раздавала указания, и только стая грифонов казалась совершенно безучастной к происходящему, спокойно посматривая на суматоху.

– Что снаружи?
– поинтересовалась Соня, отловив одного из рыцарей.

– Нигонцы подошли недавно, сейчас готовятся к штурму, - сообщил тот в ответ.
– Пару раз гарпии подлетали по-одиночке. Близко к стенам не приближались, должно быть разведка.

Следом рыцарь сообщил число осаждающих и тут я испугался уже по-настоящему. Такого количества троглодитов, гарпий и медуз здесь и близко не должно было быть! Впрочем, тут я припомнил, что и у эрафийцев войск, на первый взгляд, гораздо больше, чем это выглядело на экране. Вероятно, опять сыграла шутку схематичность игры, где полсотни уже могли считаться серьезной армией.

– Отобьемся, - махнула рукой Соня и развернулась ко мне.
– Пойдем.

Однако, на обратном пути она свернула в другую от Гильдии магов сторону: я практически не знал город, но что дома были не те, что по пути сюда, заметил.

– Я надеялась, что до этого не дойдет, - как-то виновато сообщила монахиня.

– Вы же сказали, отобьемся?
– не понял я.

– Что еще я должна была сказать? Вообще-то шанс есть, все зависит от того, что за маг командует с той стороны. Если не очень сильный, то я скорее всего выиграю битву...

– Вы?..

– Я сейчас самый сильный маг в Кариатиде. А ты думал, я только неграмотных учить читать умею?

– Так вы будете командовать...

– Буду, буду, - мрачно перебила Соня.
– Но дело в том, что если с той стороны кто-то посильнее, чем я, то они возьмут город! А ты не должен к ним попасть, хотя и не знаю, почему.

Растерявшись после новости, что монахиня собирается лично возглавлять оборону, я не сразу понял смысл последних слов. А когда понял, побледнел под капюшоном - хорошо, не было видно. Я же слишком много знаю того, чего и знать нельзя! Если нигонцы узнают про клинок Армагеддона или еще что-нибудь... А если до меня доберутся, то с их страстью ломать пленникам кости, точно узнают! Впрочем, даже если не догадаются ни о чем, результат будет мало отличаться: переломы, съедение драконами, в лучшем случае то самое ментальное рабство в подземельях, где не видят солнечного света. Тоже недолгое, скорее всего...

Мелькнула мысль, что Соня перед штурмом обязана меня прикончить, однако, по сравнению с тем, что я раньше знал о Нигоне или слышал от нее же, такая идея скорее утешала.

– Так что тебе придется некоторое время побыть каменной статуей, - объявила монахиня.

Я запутался окончательно.

– Какой статуей?!

– Это, конечно, пугает, но говорят, совершенно безвредно, - голос Сони казался слегка виноватым.
– Тебе повезло, что у нас в плену есть одна медуза. Побудешь камнем некоторое время, пока все не успокоится, потом оживим.

Я вдруг как наяву увидел окаменевшего себя посреди развалин города. Затем картина сменилась видом разбитых вдребезги каменных рук, ног и головы.

– А если меня разобьют?! Или не расколдуют?!

– Не волнуйся, мы тебя хорошо спрячем, - успокоила Соня.
– Кэтрин знает, где искать, если с ней все будет в порядке, то и с тобой тоже. А если уж она не вернется... Тогда живые позавидуют статуям. Ты, на самом деле, будешь в куда лучшем положении, чем остальные. Просто заснешь на время.

– Да уж, засну, - перспектива стать куском камня, с которым могут сделать все что угодно, а он даже не узнает, ввергала в уныние.

– Пойми, это для твоего же блага, - убеждала монахиня.

– Да понимаю...
– я старался себя убедить, что идея действительно хорошая. Ну статуя... Что такого? Это ведь гораздо лучше, чем попасть к нигонцам... И только на время. Однако, в голову непрерывно лезли сцены неприятного пробуждения: как я просыпаюсь и оказывается, что прошло двести лет и вокруг бродят одни только минотавры. Или того хуже: просыпаюсь на руинах погибшего при Расплате Энрота и остаюсь один на всей планете! Или...

– Пришли, - Соня не дала мне додумать очередную апокалиптическую мысль.

* * *

Медузу, как оказалось, держали в обычной городской тюрьме: хоть они и могли превращать взглядом в камень, но особо опасными их из-за этого не считали. Не более опасными, чем люди, по крайней мере. Правда, заковать и надеть какой-то мешок, закрывавший почти всю голову, не забыли, но даже в таком виде пленная выглядела наглой до невозможности.

– Слышу шаги, - поприветствовала она нас.
– Что нового наверху? Кэтрин еще не на плахе?

– Ты в любом случае окажешься там раньше, - вежливо ответила Соня.
– А пока выполни одну маленькую просьбу.

Услышав, что от нее требуется, медуза развернулась ко мне.

– Интересно, что же ты натворил, что тебя так?.. Повязку сними, я еще с закрытыми глазами превращать не умею.

– Смотри без шуток, - монахиня встала у нее за спиной.
– Испепелю.

– С хвоста слезь, - огрызнулась медуза.
– Он у меня не железный.

Только тут я заметил, что Соня наступила на змеиный хвост медузы, который слегка извивался на полу камеры.

– Не знала, что нигонцы такие нежные, - не осталась в долгу монахиня, осторожно освобождая пленной голову.
– Это на всякий случай. Действуй.

И в повязке-то полузмею трудно было назвать симпатичной: серо-зеленая, вся покрытая чешуей и с хвостом. Но стоило увидеть такое же серо-зеленое лицо с прической из змей, как становилось ясно почему медузы предпочитают жить в темноте.

– Ближе подойди, я не кусаюсь, - в доказательство нигонка продемонстрировала весьма клыкастую улыбку.

С обреченным видом я сделал несколько шагов навстречу.

– А по виду и не скажешь, что такой опасный, - усмехнулась медуза.
– Это не больно. Думай о чем-нибудь приятном.

Вспомнить что-то приятное я уже не успел. Перед глазами сверкнула вспышка...

Отступление. Кариатид

По меркам послевоенной Эрафии Кариатид считался городом спокойным и безопасным. А уж к городскому кладбищу это относилось в полной мере. Особенно ночью.