Огненное лето

Ной был готов поклясться, что стреляли где-то возле дома Энн. Но дом выглядел совершенно необитаемым. Поблизости тоже никого не было видно. Улица тонула во мраке. Ни в одном из соседних домов не горел свет.

По спине у него ползли мурашки. И все же Ной медленно и осторожно шел вперед. Чувствуя на себе чей-то взгляд. Он крадучись обошел дом Энн. Увидев слева от себя чью-то тень, Ной сделал резкое движение и прыгнул на преследователя. Услышав испуганный женский крик, он успел повернуться в воздухе и упал на траву. Повернув голову, Ной увидел лежащую рядом Энн, споткнувшуюся о его длинные ноги.

— Черт побери, что ты здесь делаешь? — злобно прошипел Ной.

Энн подняла на него взгляд и увидела дышащее яростью лицо.

— А ты меня за кого принял? — попыталась защититься Энн.

Он схватил ее за руку, поднял с земли и принялся изо всех сил трясти за плечи.

— Я думал, что ты… Что ты тот самый человек, который стрелял. А может быть, поджигатель, чуть было не спаливший дотла дом. Или же псих, устроивший на днях кавардак в твоем коттедже.

При этих словах лицо Энн сделалось белым как мел.

Ной же снова принялся трясти ее за плечи, в негодовании повторяя:

— Я же говорил… Говорил тебе… Чтобы ты оставалась в этом чертовом коттедже и никуда не выходила! А ты, черт побери…

— Виновата, Ной! Очень виновата! Прости!

— Тебя же могли…

— Что?

И она обняла его за талию…

Наверное, с минуту Ной был не в состоянии вымолвить ни слова. Он хотел сказать Энн, что ее могли убить так же, как десять лет назад Джесси, но вместо того сконфуженно пробормотал:

— Ты должна была меня послушаться…

— Я же сказала, что виновата и извиняюсь! — с раздражением оборвала его Энн.

— Ладно. Забудем об этом.

Ной повернулся и вдруг почувствовал резкую боль в коленке. Он сделал шаг назад и тут ж свалился на землю.

— Ной! — в ужасе закричала Энн.

Но его глаза были устремлены вдаль. Там, за спиной Энн, за зеленой лужайкой и мрачным зданием приюта, где теснились коттеджи, вздымались вверх клубы дыма, сквозь который вырывались длинные языки пламени…

Энн проскользнула в главное здание приюта, а затем в комнату, где спал Ной. Солнце еще не совсем поднялось из-за горизонта, но о каком сне можно было думать после вчерашнего пожара в коттедже? Энн держала в руках поднос с завтраком, который сумела приготовить: чашкой кофе и тостом.

Услышав скрип отворяемой двери, Ной вскочил и сел на край кровати, тщетно пытаясь скрыть боль в коленке. Энн же старалась не подать виду, как взволновал ее вид этого чудесного мужского тела, еще не оправившегося от долгого лежания в постели. Особенно ей бросился в глаза его обнаженный торс…

От бессонницы веки Энн слипались. Голова нестерпимо болела. Неловко поставив поднос на ночной столик, она спросила:

— Ну, как ты себя чувствуешь?

— Пока еще не на смертном одре! — хмыкнул Ной, с жадностью смотря на чашку с кофе.

Энн стояла перед ним и нервничала. Руки ее дрожали. Она не знала, что сказать. Все это было так на нее не похоже, что правая бровь Ноя удивленно поползла вверх.

— Что с тобой?

Энн смотрела на него, с трудом сдерживая слезы. Она понимала, какую ужасную боль сейчас испытывает Ной. Видела это по его затуманенным глазам, по тому, как осторожно он пошевелил больной ногой. Девушка села рядом с ним на край кровати и прошептала:

— Я очень виновата, Ной…

— Виновата?

Она утвердительно кивнула, глазами прося его о прощении.

— Если бы я не побежала вслед за тобой этой ночью! Если бы послушалась тебя! — запричитала Энн.

Но Ной тут же прервал ее:

— Боже мой, Энн! Опомнись! Подумай, что бы случилось, если бы ты не побежала за мной! — Голос его вдруг захрипел и оборвался. Ной взял руку Энн и тихо, почти шепотом договорил: — Если бы ты послушалась меня и осталась в коттедже, то заживо бы сгорела. И я стал бы невольным виновником твоей смерти.

— Но твоя коленка…

— Я повредил ее на корте. Причем давно. Вчера я просто разбередил старую рану. Вот увидишь, через несколько дней все пройдет.

Ной чуть повернул ногу и с трудом удержался, чтобы не скорчиться от боли. Энн сделала вид, что не заметила этого. Он вздохнул и бодро сказал:

— Так что не надо меня жалеть. Все будет хорошо! Ты же видишь, что сам я не волнуюсь и не переживаю по этому поводу.

— Хорошо. Но этой ночью…

— Этой ночью был очередной поджог.

— Кто мог это сделать?

Всю ночь Энн задавала себе этот вопрос. Ведь они вышли из коттеджа всего на несколько минут… После пожара к Ною пришел Росс и о чем-то долго с ним говорил. Но о чем ни он, ни отчим ей так и не сказали.

Ной дотянулся до чашки с кофе и сделал большой глоток, затем бросил скептический взгляд на поджаренный ломтик хлеба:

— Это называется завтраком?

— Ной, — с упреком сказала Энн, поняв, что он просто хочет избежать ее расспросов.

— Я молодой мужчина, — продолжал тот, поглаживая свой очень впавший живот. — Того, что лежит на подносе, мне мало.

— Ной, расскажи мне все! — раздраженно проскрипела Энн.

Он вздохнул, прикусил нижнюю губу и, помедлив несколько секунд, сказал:

— Ты помнишь выстрел, который мы слышали ночью?

— Да.

— Это была провокация. Кому-то понадобилось, чтобы мы на какое-то время ушли из коттеджа. Как видишь, сработало превосходно!

— Но… зачем и кому это было нужно?

— Я знал, что ты задашь такой вопрос и опасался его. Что ж, все равно рано или поздно на него пришлось бы отвечать. Слушай внимательно. Поджигатель, видимо, знает о том, что у меня есть доказательство причины пожара в твоем доме…

— Доказательство?! У тебя есть доказательство?!

— Да. Но я понял это лишь вчера вечером. Когда просмотрел пленку, оказавшуюся в видеокамере, которую нашел на месте пожара. Это какой-то почти сексуальный гимн красоте всепожирающего огня. Человек, заснявший это, стоял около горящего дома и любовался делом своих рук. Если бы только нам удалось по голосу установить, кому принадлежали оставшиеся на записи восторженные восклицания, то этого было бы достаточно, чтобы надолго упрятать мерзавца в тюрьму!