Огненное погребение

Андрей стреляет из револьвера в дверное стекло, оно рассыпается мелкими осколками.

АНДРЕЙ (кричит): Быстро прыгай!

Люба пытается пролезть в забранное металлическими полосами окно, Андрей выпихивает ее, ногами вперед.

Люба висит за окном, держась за металлическую полосу руками.

ЛЮБА (кричит): Андрей!

АНДРЕЙ: Прыгай! Я сейчас!

Распахнув дверь тамбура, он забегает в вагон, хватает сумку. Два омоновца лежат на полу, видно, что бронежилет на первом омоновце пробит. Внезапно раздаются выстрелы, это стреляет второй омоновец, тот, что охранял задержанных гопников. Согнувшись, Андрей хватает сумку и, выстрелив в сторону противоположного тамбура, пятится назад.

* * *

Тамбур соседнего вагона.

Трое омоновцев из другой группы снимают оружие с предохранителей, один разбивает прикладом автомата стекло в двери, двое распахивают дверь и врываются в соседний вагон.

Тамбур вагона.

Андрей подбегает к окну.

Люба висит, уцепившись за металлический прут.

АНДРЕЙ (кричит): Прыгай!

ЛЮБА: Там земли нет!

АНДРЕЙ: Прыгай, увалят!!!

Андрей бьет Любу пистолетом по пальцам, та разжимает пальцы и падает в реку. Андрей выбрасывает в окно сумку. Видно, как за его спиной распахивается дверь тамбура.

* * *

Вид на электричку с железнодорожного моста.

Андрей выбрасывает сумку в окно, затем прыгает сам, головой вперед.

Раздается автоматная очередь, это стреляет омоновец, одновременно с Андреем высунувшийся в разбитое окно соседнего тамбура.

Вид с моста на реку.

Неширокая река, с черной водой. Нет ничего, ни кругов, ни водоворотов. Тихая черная вода несет несколько желтых листьев.

* * *

Баня в тюрьме, вновь прибывшие заключенные проходят в небольшую комнату, выложенную черной «кладбищенской» плиткой, с зеленоватым отливом. Комната с низким потолком, из укрепленных на потолке труб течет вода, очень слабый напор.

Кабан, на костылях, в свежих шрамах от ранений, разговаривает с Зэком, худым, немолодым, в татуировках.

КАБАН: Прикинь, я три года на воле был. Женился, машину купил. Ну, думал, заживу – и на тебе, мало того, что подстрелило какое-то зверье, так еще и мусора лапти плетут.

ЗЭК: Та же хуйня. Таксистом работал. По последнему сроку семерку торчал, хотел на воле семерку побыть. И случайно, пассажир, сука, забывает в машине плетку. Прикинь, мусора прошмонали – а там «Стечкин», под сидушкой! Меня и грузят, на хуй им пассажира искать.

КАБАН: Ебать, «Стечкин»! Озверелый пассажир.

Появляется Банщик, молодой, из заключенных, кричит на Кабана и Зэка.

БАНЩИК Давайте, заканчивайте, сейчас воду выключу, тут баня, а не…

ЗЭК (стоя спиной к Банщику, намеренно громко, указывая на Банщика через плечо, большим пальцем): Как думаешь, в очко лупится?

КАБАН (в тон ему, громко): Чтоб быть банщиком на тюрьме, и не пороться – так, Вася, не бывает!

Кабан и Зэк смеются.

* * *

Пустынная степь, выгоревшая от солнца невысокая трава, возле бетонного колодезного кольца сидят Китай и Гитлер. Они без ран и шрамов, у Гитлера два глаза.

Китай и Гитлер сидят рядом, поджав ноги по-татарски. Колодец полон воды, в одном месте, где кольцо выщерблено, стоит алюминиевый ковшик, крышка от солдатского котелка.

К колодцу подходит Андрей.

АНДРЕЙ: Привет, бродяги!

КИТАЙ: Привет, Колек!

ГИТЛЕР: Привет! (Китаю.) Он Андрюха.

КИТАЙ (безразлично): Привет, Андрюха!

АНДРЕЙ: Напиться тут можно?

ГИТЛЕР: Не так просто.

АНДРЕЙ: Чего ж не просто?

Андрей берет в руки ковшик, зачерпывает из колодца воду, вода вспыхивает в ковше, как бензин, ковш пуст.

Строго тут.

ГИТЛЕР: А ты думал! Вон, я рукой хотел зачерпнуть (показывает обожженную руку). Присаживайся.

Андрей садится, так же, как и остальные, лицом к колодцу, поджав ноги.

Ковш поставь.

Андрей ставит ковш под выбоину в кольце.

Китай, откуда у тебя погоняло?

КИТАЙ: А я в детстве в Китай бегал, кунг-фу научиться. До Читы доехал, там с поезда сняли.

В руке у Китая появляется маленький камушек, он бросает его в колодец, уровень переполняется, вода стекает в ковшик.

ГИТЛЕР (Андрею): Теперь у меня чего спроси.

АНДРЕЙ: А тебя чего Гитлером прозвали?

ГИТЛЕР: Я как заехал на зону в первый раз, там козлота из меня план выбивать начала, черенками от лопат. Я и говорю – план вам будет, только обойдется он, что Гитлеру война.

АНДРЕЙ (смеется): И как?

ГИТЛЕР: Ну, осмотрелся, понял, что свалу нет, или план или убивать будут, каждый день, воткнул там одному гадиле электрод. Меня на новый срок, его на больничку. Так и прилип этот Гитлер, я и масть по приколу набил.

В руке у Гитлера появляется камень побольше, он бросает его в колодец, вода стекает в ковш.

ГИТЛЕР: Пей, Андрюха.

Андрей пьет воду, ставит ковш под выбоину.

КИТАЙ: А у тебя откуда погоняло?

АНДРЕЙ: По фамилии. Нестеров моя фамилия. Батя летчик был, военный, в аэроклуб меня записал. Я даже два раза успел с инструктором полетать. Гуляю во дворе, выстругиваю винт к модели, тут идет один, постарше, проходу мне тогда не давал. Ну и сразу мне выписывает в ухо. Я ножик, которым строгал, ему в ливер и воткнул, на малолетку поехал. Там и пошло, «петля Нестерова», потом просто Петля, а потом, для простоты – Петеля. Батю из партии и из армии, родня того терпилы добилась. Отец мне до самой смерти не простил. Сказал, что я у него небо отнял.

В руках у Андрея оказывается большой камень, он бросает его в колодец.

ГИТЛЕР: Ну, теперь не пропадем, а то нам уже и рассказать нечего, а пить хочется. Жарко.

* * *

Молитвенный дом. Сектанты.

Среди молящихся старушек и пожилых женщин – Люба, она очень скромно одета, в платочке. В глазах ее горит знакомый нам серый огонь.

* * *

Крым, весна. Рыбаки возвращаются с моря, на берегу лежит овчарка, со свалявшейся, линяющей шерстью, безобразными, растянутыми сосками. Собака смотрит в море, не отводя глаз.