Огненный крест. Книги 1 и 2

Она медленно обошла стол, остановившись у него в ногах. Ее лицо было неподвижно, и только легкая улыбка появилась и исчезла в уголках ее рта, словно против ее воли. Она долго смотрела на его почерневшие пальцы, потом покачала головой.

— Нет, — сказала она мягко. — Пушть он гниет.

Вопрос, понимает ли Бердсли, о чем мы говорим, был решен однозначно. Его открытый глаз выпучился, и он издал гневный вопль, дергаясь и извиваясь, чтобы достать ее. В своих отчаянных попытках он был близок к тому, чтобы свалиться на пол, и Джейми с трудом оттолкнул его тяжелую тушу от края стола. Когда Бердсли, наконец, успокоился, задыхаясь и мыча, Джейми выпрямился и взглянул на миссис Бердсли с видом чрезвычайной неприязни.

Она подняла плечи, натянув на них платок, но не отступила и не отвела глаз. Она вызывающе подняла подбородок.

— Я его жена, — сказала она. — Я не пожволю вам режать его. Это опашно для его жижни.

— Но он точно умрет, если я не сделаю этого, — сказала я коротко. — И ужасной смертью. Вы…

Я не смогла закончить. Джейми положил руку на мое плечо, сильно сжав его.

— Выведи ее на улицу, Клэр, — сказал он спокойно.

— Но…

— На улицу, — его рука снова сжала мое плечо, почти причиняя боль. — Не возвращайтесь, пока я не позову вас.

Его лицо было мрачно, но именно выражение в его глазах заставило меня похолодеть. Я поглядела на буфет, где возле моей аптечки лежали пистолеты, потом перевела потрясенный взгляд на него.

— Ты не можешь, — сказала я.

Он смотрел на Бердсли с застывшим лицом.

— В подобных обстоятельствах я убил бы собаку, не колеблясь ни секунды, — сказал он тихо. — Могу ли я сделать меньше для него?

— Он не собака!

— Нет, не собака, — он опустил мое плечо и обошел стол, встав сбоку от Бердсли.

— Если вы понимаете меня, закройте глаз, — сказал он спокойно. Мгновение стояла тишина, в налитом кровью глазе Бердсли, уставленном на Джейми, ясно светилось понимание. Потом веко медленно закрылось и поднялось снова.

Джейми повернулся ко мне.

— Идите, — сказал он. — Пусть это будет его выбором. Да или нет, но я позову вас.

Мои колени дрожала, и я сжала руки в складках моей юбки.

— Нет, — сказала я. Я поглядела на Бердсли, с трудом сглотнула и покачала головой. — Нет, — повторила я снова. — Я… если… у тебя должен быть свидетель.

Он колебался мгновение, потом кивнул головой.

— Да, ты права.

Он поглядел на миссис Бердсли. Она стояла неподвижно, сложив руки под передником, и переводила взгляд от меня к Джейми, от него к мужу и обратно. Джейми коротко покачал головой, потом, расправив плечи, повернулся к лежащему мужчине.

— Моргните один раз, если «да», и два раза, если «нет», — сказал он. — Вы понимаете меня?

Веко без колебаний опустилось.

— Тогда слушайте, — Джейми глубоко вздохнул и начал говорить плоским бесстрастным голосом, не спуская взгляда с лица мужчины.

— Вы знаете, что с вами произошло?

Моргание.

— Вы знаете, что моя жена — врач, целительница?

Глаз повернулся в моем направлении, потом снова на Джейми. Моргание.

— Она говорит, что вы перенесли удар, что излечение невозможно. Вы понимаете?

Раздраженный звук раздался из перекошенного рта. Это не стало для него новостью. Моргание.

— Ваша нога загнила. Если ее не отрезать, она будет гнить дальше, и вы умрете. Вы понимаете?

Никакого ответа. Ноздри его расширились и затрепетали, принюхиваясь, потом он с фырканьем выдохнул. Он чувствовал гнилостный запах, возможно, подозревал что-то подобное, но не знал наверняка. До этого времени. Медленное моргание.

Тихая мрачная литания [113] продолжалась — вопросы и ответы, каждый, словно лопата земли из могилы. Каждая фраза, заканчивающаяся неумолимыми словами: «Вы понимаете?»

Мои руки, ноги, лицо онемели. У меня появилось странное ощущение, что комната превратилась в подобие церкви, в место, где проводится некий ритуал, ведущий к мрачному неизбежному концу.

Все было предопределено, поняла я. Бердсли сделал свой выбор давно, возможно, даже до того, как приехали мы. У него был месяц в чистилище, когда он находился в холодной темноте между небом и землей и имел время, чтобы примириться со смертью.

113

Литания — в христианстве молитва, состоящая из повторяющихся коротких молебных воззваний.

Он понимал?

Да, очень хорошо.

Джейми склонился над столом, держа ладонь на руке Бердсли — священник в запятнанной кровью рубашке, предлагающий прощение и спасение. Миссис Бердсли стояла неподвижно в свете, падающем из окна, словно бесстрастный ангел обвинения.

Вопросы и ответы закончились.

— Хотите ли вы, чтобы моя жена отрезала вам ногу и перевязала раны?

Одно мигание, потом два сильных моргания.

Дыхание Джейми было хорошо слышимым, каждое слово выходило с тяжелым вздохом.

— Вы просите меня лишить вас жизни?

Хотя половина лица мужчины была неподвижна, а другая испещрена бороздами от страданий и измождения, все же оно смогло выразить отношение Бердсли к вопросу. Один уголок его рта приподнялся в циничной усмешке. «Что еще мне остается?» — сказало его молчание. Веко упало и осталось закрытым.

Джейми тоже прикрыл глаза. Небольшая дрожь пробежала по его телу. Потом он передернулся, как человек, отряхивающий холодную воду, и повернулся к буфету, где лежали его пистолеты.

Я подошла к нему, положив ладонь на его руку. Он не взглянул на меня, не сводя взгляда с пистолета, который заряжал. Его лицо было белым, но руки были тверды.

— Идите, — сказал он. — Выведи ее.

Я оглянулась на Бердсли, но он больше не был моим пациентом, его тело было вне моей ответственности. Я подошла к женщине и взяла ее за руку, поворачивая к двери. Она механически двинулась за мной, не оглядываясь назад.

Двор казался нереальным, мирный и весь залитый солнцем. Миссис Бердсли вырвала свою руку и быстрым шагом направилась к сараю. Она оглянулась на дом через плечо, потом побежала и скрылась в дверях сарая, словно за ней гнались разбойники.

Я тоже почувствовала панику и чуть не помчалась следом за ней. Но удержалась, остановившись на краю двора, и стала ждать. Я чувствовала, как тяжело и медленно билось мое сердце, ударяя в барабанные перепонки.

Наконец, раздался выстрел, негромкий однотонный звук, неуместный среди мягкого блеяния коз в сарае и шороха цыплят, копающихся поблизости в земле. «В голову, — внезапно задалась я вопросом, — или в сердце?» И задрожала.

Давно перевалило за полдень, спокойствие холодного утреннего воздуха исчезло, и через двор проносился прохладный ветерок, поднимая пыль и пучки сена. Я стояла и ждала. «Он задержался, чтобы произнести молитву о душе Бердсли», — подумала я. Прошла минута, две, потом черный ход открылся, и вышел Джейми. Он сделал несколько шагов, потом остановился, наклонился и его вырвало.