Огненный Зверь

– Что ты имеешь в виду?

– Девчонки! Чего затихли?!
– Андрей заприметил нас с другого конца помещения и направился к нам.

Илона скривилась.

– Вот ведь обормот, поговорить не даст. Вот что, - он вперилась в меня взглядом, как будто я собиралась сбежать от нее, - хочу с тобой поговорить один на один. Может, кофейку попьем вечерком?

Я пожала плечами, я не видела причин, по которым мне бы следовало согласиться, но отказываться было не вежливо, а я ведь дала себе слово хорошо себя вести на "работе".

– Если хочешь, - согласилась я.
– Только я не при параде.

Она скептически окинула взглядом мою спортивную кофту, джинсы и кроссовки.

– Не беда, найдем забегаловку без дресс-кода.

– Ну, тогда хорошо, - я натянула одну из своих вежливых улыбок.
– Когда и где?

– Ах да...
– Илона снова смерила меня взглядом, рентген она, что ли, изображает?
– Я сегодня твою машинку у входа не заметила, ты пешком?
– я кивнула.
– О, ну о"кей, приеду в шесть, заберу.

– Девчонки!
– Андрей, наконец, дошел до нас, печенье на столе заставило его сделать круг, прежде чем подойти к нам.
– Чего грустим?
– он тут же обнял нас обеих.

– Андрей!
– Илона беспардонно отвесила ему оплеуху.
– Мы не грустим, а разговариваем.

– Девчонки без парней всегда грустят, - безапелляционно выдал Князев.

– Балбес, - вынесла вердикт Илона, - ладно, с вами весело, да дел по горло, - она высвободилась из ручищ Андрея и еще раз кивнула мне: - До вечера, - после чего неспешной походкой покинула помещение.

– О!
– удивился Князев.
– Куда это вы вечером? На потанцульки? Так можно я с вами?

Я была не расположена шутить.

– Илону спроси, - отозвалась я, и тоже отошла от Андрея, мне показалось, я слышала громкие голоса из кабинета Золотаревского.

Все остальные тоже потянулись по своим делам.

Подойдя ближе к выходу, я поняла, что не ошиблась. Леночка уже припала ухом к дверям кабинета.

– Не хорошо подслушивать, - укорила ее я.

– Тшш!
– она поднесла палец к губам.
– Молчание за молчание, помнишь?

Я скривилась:

– Помню.

– Ты лучше не умничай, а тоже послушай, - зашептала она.
– Первый раз слышу, чтобы старик орал на Кирилла.

– Орал?
– изумилась я.

– А то.

Я плохо себе представляла "орущего" Владимира Петровича, а уж тем более на Кирилла.

– И что же Кирилл натворил?

– Ха. Да ничего. Пашет, как лошака на поле. Сама ж, наверно, заметила, еле живой ползает, ночами не спит, все на себя взвалил. Старик отчитывает, что так нельзя. А он говорит, что не хочет повторения истории с Артемом... Ты случайно не знаешь, кто такой Артем?

– Долгая история, - отмахнулась я, уж ее-то Леночка от меня не услышит.

Девчонка хмыкнула, но приставать не стала, опять начала прислушиваться.

– Нельзя все брать на себя, - взывал Золотаревский.
– Да, я воспитывал тебя ответственным, но мне не нужна ломовая лошадь! Мне нужен живой человек! А ты себя загоняешь! Да на тебе лица нет! Я спрашивал, мне сказали, ты торчишь в Яслях сутками еще со вторника! Ну и что, что Миша с Верочкой подрались? Там, что, кроме тебя разобраться некому? Прекрати все взваливать на себя!

– Я был там, потому что мое присутствие было необходимо, - ответил Кирилл, его голос был напряжен, я чувствовала, что он сам еле сдерживался, чтобы не начать разговаривать на повышенных тонах.

– Черта с два!
– не унимался Владимир Петрович.
– Мне необходимо твое присутствие живого и здорового! На кого я все это оставлю после своей смерти? На тебя! Ты моя надежда, единственная надежда! Ты единственный человек, кому я доверяю, как себе. И не смей себя гробить! Ты не виноват в смерти Артема! Слышишь, не виноват! Это был несчастный случай, общий просчет, стечение обстоятельств.

Леночка выпучила глаза.

– В смерти?
– ахнула она.

– Тшш, - шикнула я на нее.

– Мой просчет, - процедил Кирилл.

Что-то загремело, видимо, Золотаревский что-то швырнул.

– Я отдаю себе отчет, - продолжал Кирилл, все еще не повышая голоса, но давалось ему это все сложнее.
– Вы прекрасно знаете, что Ясли - моя юрисдикция уже много лет. Вы добрый дедушка Володя, который приносит подарки, вы видите счастливые лица, а я вижу кровь и слезы!
– я переоценила Кирилла, он сорвался, усталость давала о себе знать.
– Вы прекрасно знаете, что такого, как в этом году, у нас еще не было! У нас всегда были старшие, которые уже привыкли ко всему, они могли помочь с маленькими. А сейчас старшему тринадцать, и он и то у нас второй месяц! У нас полсотни новеньких! И большая часть из них осиротела недавно! И им нужна помощь того, кто чувствует, как они. Я не хочу, чтобы умер кто-то еще! Вы правы, ситуация с Артемом тут ни причем, мой грех, на моей совести. Но сейчас речь о тех, кто еще жив!

Что-то еще загремело, Золотаревский, разбил еще что-то.

– Все!
– вскричал он.
– Не хочу больше ничего слышать! Я свое слово сказал! Твое мнение не учитывается! Ты обязан мне подчиняться!

– Владимир Петрович, - снова попытался воззвать Кирилл.

– Я сказал: НЕТ!
– не унимался старик.
– Я сейчас же звоню охране Яслей и запрещаю им тебя туда пускать под страхом увольнения. Вот и увидим, кого из нас они послушают!

– Владимир Петрович...

– Нет! Сейчас же домой и спать! Ноги твоей в Яслях не будет до завтра!

Мы с Леночкой еле успели отскочить, когда двери с грохотом распахнулись, и Кирилл пулей вылетел из кабинета. Он был в бешенстве. Что ж, уйти было самым правильным решением, еще немного, и это он бы стал кидаться посудой.

Он быстрым шагом пересек приемную и хлопнул дверью на прощание.

– Вот это да, - присвистнула Леночка.
– Какой богатый на события денек. Кирилл бьет все рекорды. Это ты его так подожгла, а, Огненная?

Я замахнулась на нее, она деланно пискнула и отскочила. Однако я вовсе не шутила, мне на самом деле хотелось ее огреть.

В этот момент из кабинета раздалось оханье.

– Владимир Петрович!
– я бросилась туда.

Старик, держась за сердце, красный, как рак, оседал на пол. В углу валялись осколки вазы, посередине помещения - стакана.

– Владимир Петрович!
– пискнула Леночка.

– Не ори!
– шикнула я на нее, удержав Золотаревского от падения и усадив в кресло.
– Вот так, спокойно, дышите. Вы таблетки какие-нибудь принимаете?

– У Леночки, - простонал он.

– Тащи таблетки!
– закричала я.
– Хватит блеять! И воду!