Огненный Зверь

Мое сердце успело сделать два учащенных удара, прежде чем я заставила его снова биться ровно. Я нацепила одну из самых своих доброжелательных улыбок и повернулась к Кириллу.

– Доброе утро, - пропела я.
– Хочешь кофе? Пока Леночки нет, я решила похозяйничать.

Взгляд Кирилла был настороженным и внимательным. Ну, конечно же, сканирует меня.

Я глубоко вздохнула, пытаясь не задерживаться взглядом на его лице. Он не переставал сводить меня с ума, но я не собиралась больше быть слабой.

– Да, спасибо, - принял он мою игру и кивнул в сторону кофеварки.

– Держи, - я ловко налила ему полную кружку.

– Молоко? Сахар?

– Не нужно.

Я вскинула брови, по правде говоря, я уже знала, что Кирилл пил сладкий кофе с молоком, и сегодняшний выбор меня удивил.

Я протянула ему чашку, пытаясь не коснуться его пальцев, когда он брал ее из моих рук.

Он взял чашку и отошел, сел. Я же, налив и себе, пристроилась на краю Леночкиного стола. Я вспомнила, как почти месяц назад мы точно так же столкнулись утром в приемной. Только это он встал у стола, стараясь сохранять дистанцию. Теперь эта самая дистанция нужна была мне, как воздух.

Я все же позволила себе внимательно посмотреть на него. Девятый час утра, а он выглядел усталым.

– Опять не спал?
– как можно небрежнее поинтересовалась я, сердце билось ровно, я соизмеряла каждый вдох и выдох, чтобы не сбиться с ритма.

– Да, - он дернул плечом, будто что-то отбрасывая.
– Неприятности в Яслях.

Я все-таки упустила тонкую ниточку самоконтроля. Мое сердце ухнуло вниз.

– Что-то серьезное?

– Нет, - Кирилл покачал головой, кажется, он действительно был спокоен, просто устал.
– Небольшой скандал. Пришлось помогать воспитателям, провести несколько разъяснительных бесед. Штатная ситуация, не о чем беспокоиться.

Я облегченно вздохнула. С того случая слово "Ясли" вызывало у меня панику.

Мой самоконтроль возвращался, я натягивала его, словно щит, будто он был материален.

– Ты в последнее время устало выглядишь, - спокойно сказала я. Я не хотела показывать ему, что волнуюсь за него. Я и себе внушила, что вовсе не переживаю, просто вежливо интересуюсь. Я могла бы сказать то же самое тому же Молотову, и это было бы не более чем легкое вежливое участие в жизни коллеги.

– Нормально, - отмахнулся он. Отпил из кружки, едва заметно скривился. Еще бы, он не любил черный кофе, но, видимо, решил, что сегодня ему потребуется доза покрепче.

– И когда ты спал в последний раз?
– женское любопытство, не более чем простое женское любопытство.

Кирилл прищурился и задумался на несколько секунд.

– Во вторник, - припомнил он.

При учете, что сегодня было утро пятницы, похоже, дела в Яслях обстояли не лучшим образом.

– Да ты мазохист, - высказала я свое мнение. Я, правда, не пробовала, но, возможно, с помощью Зверя я бы и могла не спать целую неделю, но, если вспомнить себя без Зверя, на месте Кирилла я бы уже рухнула, как подкошенная, и впала в кому.

Чувствуя, что во мне начинают шевелиться чувства, которые я обещала душить в себе при первом же проявлении, я поспешила сменить тему:

– Погода хорошая. Мы сегодня со Зверем оставили машину и пробежались. Потрясающее впечатление...

Я осеклась. Кирилл смотрел на меня с удивлением, и я не могла понять, чем оно вызвано. Он ведь знал, что Зверь стимулирует мое тело, знал, что я давно не испытываю физической усталости.

– Что?
– не желая гадать, прямо спросила я.

– А ты не заметила?

Я задумалась, перебрала в уме все, что я сказала. Я сказала: "Погода хорошая. Мы сегодня со Зверем оставили машину и пробежались". Да, именно так я и сказала, дословно.

– И?
– не понимала я.

– Ты стала говорить "мы".

Я несколько раз моргнула, прежде чем осознать его слова. А ведь он прав, а я этого не замечала.

"Зверь, и давно я перешла на множественное число?" - с ужасом спросила я.

"Ну-у-у, - протянул мой невидимый друг, - не так чтобы давно. Неделя... Полторы".

– Ах ты, черт!
– выругалась я.

Не то, что я что-то имела против Зверя, должна признать, мы с ним неплохо уживались. Мы много разговаривали... Я прикусила губу, даже мысленно я говорила не о себе и Звере, я говорила о "нас"!

– Это плохо?
– поморщилась я.

– Наоборот, - Кирилл допил кофе и встал, чтобы поставить кружку на стол.
– Я же говорил месяц-два до полного владения Зверем. То, что ты уже не воспринимаешь его, как нечто чужое и инородное - часть процесса.

"Да сам ты инородный!" - обиделся Зверь.

Кирилл поставил чашку на стол.

На столе сидела я.

Осознав, что он оказался, сам того не желая, в тридцати сантиметрах от меня, Кирилл поднял на меня глаза, будто ища что-то в моих.

Я перестала дышать. Он был слишком близко.

Мой самоконтроль трещал по швам, вымученный, выплаканный самоконтроль, который я бережно взращивала в себе несколько недель.

Я смотрела на его губы. Они были слишком близко...

И вдруг они приблизились еще больше!

Он неожиданно, взял мое лицо в ладони и поцеловал.

Кружка с недопитым кофе выпала из моих рук и покатилась по полу.

Мой самоконтроль лопнул, рассыпавшись на миллиарды осколков.

"Ё моё, вот это номер!" - ахнул Зверь.

Мы целовались, жадно, страстно, его руки переместились мне на талию, мои потерялись у него на спине.

Я воочию вновь увидела видение Золотаревского, которое он показал мне перед той злосчастной поездкой в Ясли. То самое, второе, о котором я и думать забыла, уверенная, что сбыться ему не суждено, и старик, вероятно, ошибся. Да, это был тот самый момент из второго видения, как говорил Золотаревский, кусок, вырванный из контекста. Я тогда не разглядела места, я видела лишь нас и яркое солнце. Конечно же, солнце! Солнце из окна приемной, на которое с утра Леночка не успела опустить жалюзи!

– Я ничего не видела!
– раздалось от двери.

Мы отпрянули друг от друга, как два школьника, застуканные родителями в спальне. Моя грудь бешено вздымалась, пульс отбивал барабанную дробь в ушах.

"Допрыгались", - злорадно пропел Зверь.

Леночка стояла у дверей, закрыв глаза руками и старательно делая вид, что ничего не видела.

– Я могила!
– затараторила она.
– Считайте, что я слепая, глухая, глухонемая! Не обращайте на меня внимания, - девушка изобразила, будто закрывает свой рот на "молнию" и выскользнула из дверей.
– Ой! Андрюша!
– преувеличенно громко поздоровалась она в коридоре.