Огонь его ладоней

— Вы про легенду о дочери Облака, да? — спросила я заинтересованно.

— Разумеется. Гора, осажденная врагом, внезапно опустела семь тысяч лет назад. Когда захватчики вошли в город, они не обнаружили в нем ни живых, ни мертвых. Защитники ушли… вместе со своими семьями… и я полагаю, что через Врата.

— И ушли они в туманные пустоши, рука в руке, к новому солнцу и новому морю, под темное небо ушли они — процитировала я на память. — Вы знаете, я работаю сейчас на Нивикии… Эта раса существовала во времена первого Аркатамеетвана, и на их материнской планете как раз темное небо и чужое солнце. А Алмазная Гора поддержала мятежников, не так ли? Тех самых, что устроили планете Каменное Море.

— Возможно. В легенде об этом ни слова, но — возможно…

Солнце зашло за полупрозрачную стену кратера, и теперь светило с внешней стороны. Свет дробился, заливая озеро багряной радугой, и над островками старых камней на озере поднимался белесый вечерний туман, очень похожий на рабочее поле Врат. Я бы не рискнула плыть там сейчас на прогулочной лодочке. Да даже на вооруженном до зубов корабле морского патруля!

— Мы сейчас очень мало знаем о природе Врат, — неспешно продолжила Карниой. — О том, что приводило их в действие. О фундаментальном принципе, на котором они работали. Как они взаимодействовали с личностями своих хранителей. Возможно, что-то было тут паранормальное даже… Мои сыновья покинули Таммееш. Мои внуки не желают возвращаться. Поэтому я обратилась в репродуктивный центр; скоро у меня появится дочь с паранормой целителя. Ей я смогу передать свой титул и, может быть, она сумеет излечить то, что до сих пор не излечено.

— Вы о чем? — спросил Январь, косясь на озеро и окрасившиеся в цвета заката бывшие опоры Врат.

— Вы — паранормал, мой мальчик, — понимающе выговорила старая хранительница замка. — Вы ведь чувствуете тоже, не так ли?

— Я бы не сказал…

— Не обманывайте себя, — она подняла палец. — Вы — чувствуете. На грани восприятия, на пределе сознания. Наш мир слишком сильно искалечен прошлыми войнами. Прошлое продолжает прорываться к нам — до сих пор. Кто-то до сих пор там, — Карниой ткнула пальцем себе за спину, на озеро. — Летит между мирами. Для него время сжалось в одну секунду, а для нас бегут года и тысячелетия. И у Врат есть свой горизонт событий, как у черной дыры, только нам он неведом, мы не можем его определить, потому что утратили слишком многое. Может быть, он где-то здесь. Рядом с нами. Параллельно нам. Или перепендикулярно. Или даже наискосок. Неважно. Важно, что он — есть. И кто-то летит между мирами до сих пор.

Мне показалось, или воздух стал заметно холоднее? Я невольно подвинулась к ближе к Январю: он — мужчина, пирокинетик, солдат, он защитит. Древняя, как сама Вселенная, надежда на сильного…

— Старая карга напугала тебя, — с неудовольствием сказал Январь, когда рейсовый аэробус обогнул Алмазную Гору по широкой дуге, чтобы пассажиры могли полюбоваться на прощание великолепными видами, и взял курс обратно на побережье.

— А ты ничего не почувствовал? — спросила я.

— Нет.

— Ты правда ничего не почувствовал, или говоришь так, чтобы меня успокоить? — уточнила я.

— Тебя успокоить, — тут же сказал Январь, запуская пальцы мне в волосы. — И правда ничего не почувствовал… Серьезно, Эля! Не было там никакого горизонта событий! Вот в локали Улитки — да, был. И есть. А там…

— Угу, — сказала я, рассматривая карту, добытую из моего ментального скана. — Знать бы еще, как привязать это к реальному космосу. Здесь не вся карта, только ее часть. И, к сожалению, именно не известная нам часть! Не известная даже таммеотским археологам: все карты Аркатамеевтана у них эту область не включают. Никакого же намека. Эх. Хоть немного бы мне вперед пройти бы! Я бы больше увидела.

— Эля, у тебя профдеформация, — сообщил Январь. — Голову в коллапсар сунешь ради своих артефактов, да?

— Конечно, — заверила я. — Но знаешь, что самое обидное?

— Что? — он обнял меня, притянул к себе, коснулся губами шеи около уха — щекотно, приятно, но не к месту же совершенно!

— Я сама, понимаешь? Сама, своими руками, стреляла в карту! Это я ее сожгла. Нет мне прощения! На ком теперь сорвать зло? Не на себе же.

— Можешь на мне, — предложил Январь, и в глазах у него заплясало дурашливое пламя.

— Ты же не Татьяна. Обидно! — я свернула экран, признав свое поражение полностью.

И карту мне не прочитать, и с Январем под локтем не поработать нормально. Что за жизнь! Сплошное невезение.

— Может быть, уедем отсюда? — спросил Январь вечером. — Ко мне, в лес… Знаешь, я купил этот дом… он давно уже мой. Каждый год возвращаюсь…

Значит, твои друзья шутили про затворничество из-за случайно встреченной девушки, у которой забыл спросить визит для контакта. Я что-то такое подозревала с самого начала, но хотелось же верить…

— Я бы хотела остаться здесь пока, — ответила я, отрываясь от отчета, который собиралась отослать профессору Сатуву.

В отчете я подробно изложила услышанное от хозяйки алмазного замка, и про Врата в том числе. Добавила несколько своих предположений. Приписала, что очень уж не хочется отказываться от идеи контакта между древними нивикийцами и древними таммеотами. Что-то мне здесь чуется правильное и важное. Конечно, чувства к списку артефактов не добавишь, но полностью от них отказываться нельзя. Может быть, где-нибудь на Таммееше в таких вот приВратных замках, а их наверняка полно по всей планете, если копнуть как следует, есть еще галереи, а в тех галереях — возможно, может быть, вероятно! — найдутся в числе прочих и нивикийские лица…

— Ты не здесь, — заметил Январь. — Ты — в своей работе. Разве тебе не все равно, где диктовать послания коллегам.

— Меня что-то беспокоит, — я встала, прошлась по спальне, потом прошлась еще аз и еще. — Что-то я сегодня услышала очень важное. И никак не выцарапаю на поверхность.

— Эля, ты меня не слышишь, — Январь пощелкал пальцами, и с них сорвались шипящие искры.

Сорвались, упали на пол, растаяли, не оставив следа. Не оставив следа… а что говорила старая Карниой про горизонт событий у Врат? Проклятье, я доктор археологии, а не физики пятимерных пространств!

— Я говорю: давай уедем…

— Нет, — сказала я. — Нет, что-то здесь не то… не то… Январь, ты говорил, меня не было шесть дней…

— Да, шесть дней, — нетерпеливо ответил он, — но ты меня не слышишь, Эля!

— Два часа, — я снова прошлась туда-сюда. — Два часа и шесть дней, наверное, это и можно назвать горизонтом событий Врат…

— Ты не физик.

— Не-а, — я плюхнулась рядом, потерлась щекой о его теплое плечо.

Уедем, он говорит. Обратно. В домик у ручья, под шелестящие на ветру кроны саангмаков. Вот только в прошлое счастье уже не уедешь. Оно ушло. Надо или новое создавать заново, или я не знаю что, а только повернуть время вспять уже не получится, и привычные глазу стены здесь только помеха.

Он же вспомнит, снова.

Я же не смогу забыть, опять.

— Я завтра хотела взять парус, развеяться. Ты умеешь ходить под парусом?

— А дальше, Эля? — спросил Январь, обнимая меня за плечи.

— Дальше?

— Да. Ты уже сейчас меня не слышишь. А что будет потом?

— Мы станем старые и страшные и будем не разговаривать друг с другом годами, — предположила я.

— Приятная перспектива, — хмыкнул он, притягивая меня к себе. — Может быть, ты поедешь со мной на Новый Китеж?