Огонь, гори!

Клеток было восемь. Они свисали с потолка над тиковыми стульями – по четыре с каждой стороны. В каждой клетке сидела канарейка; все птички беспокойно метались по клеткам, некоторые возбужденно чирикали. Позолоченные клетки были очень большими. На это Чевиот и надеялся.

Протянув руку, он вытащил из одной клетки фарфоровую, довольно вместительную мисочку с кормом. Клетка закачалась; канарейка громко пискнула и забила крылышками. Осторожно ставя на место кормушку, он краем глаза следил за мисс Ренфру; та судорожно стиснула руки.

– Довольно невежливо с вашей стороны заставлять ждать леди Корк! – крикнула она.

– Мисс Ренфру, – неожиданно звонким голосом вмешалась Флора, – я уверена, леди Корк не станет возражать, если я еще на секунду задержу мистера Чевиота.

– Вы ведь обычно так и поступаете, верно? И все же… Именно сейчас?

– Да, особенно сейчас.

– Знаете ли, у леди Корк дело чрезвычайной важности!

– Не спорю с вами, – любезно согласилась Флора. – Но у меня тоже. Минута, не больше, идет?

Собираясь возразить, Чевиот повернулся к Флоре и так и застыл на месте. Он впервые видел ее при свете.

Она оказалась выше, чем он представлял; фигура у нее была стройнее и пышнее. Возможно, в карете она показалась ему скорее маленькой из-за тихого голоса и изящных рук. Сейчас же он увидел, какая у нее гладкая кожа, каким ярким румянцем залились ее щеки. На губах играла соблазнительная улыбка. От ее вида у него захватило дух.

В ту же секунду двойные двери за спиной мисс Ренфру, очевидно ведущие в будуар леди Корк, открылись и тихо закрылись.

Из будуара выскользнула смуглая девушка восемнадцати-девятнадцати лет. Кружевной чепец закрывал уши; длинный фартук также был отделан кружевом. Она была хорошенькой, с лучистыми карими глазами, которые часто кажутся черными и всегда выразительны.

Увидев Маргарет Ренфру, девушка пробормотала:

– Прошу прощения, мисс! – Она заспешила к лестнице. По пути присела в книксене перед Флорой, бросив на нее взгляд, исполненный искреннего обожания.

– Мистер Чевиот! – позвала мисс Ренфру. – Не пора ли, в конце концов?…

– Мадам! – перебил ее чей-то важный голос.

Чевиот совсем позабыл о мистере Хенли, который поднялся наверх следом за ними, но искренне обрадовался тому, что приземистый коротышка тоже здесь.

– С вашего позволения, мадам, – продолжал старший клерк, обращаясь к мисс Ренфру и ковыляя к ней, – я возьму на себя смелость и войду первым. Мистер Чевиот не заставит себя ждать. Обещаю.

– Как хотите!

Маргарет Ренфру открыла одну половинку дверей и вошла. Метнув на Чевиота и Флору быстрый умоляющий взгляд из-за рыжеватых бакенбардов, мистер Хенли вошел следом и закрыл за собой дверь. Они остались одни в цветистой, разукрашенной галерее.

– В чем дело? – осведомился Чевиот. – Что ты собиралась мне сказать?

Флора вскинула голову, пожала плечами и отвела взгляд.

– Надеюсь… – прошептала она, – если я не слишком многого прошу, ты можешь уделить мне один, всего один танец?

– Танец? И все?

– Все?! – повторила Флора, округляя глаза. – Все?!

– Я не могу, Флора! Я на службе.

Он произнес эти слова с выражением, дававшим понять, что не может ей противиться, и она прекрасно это поняла. Именно поэтому сердце ее растаяло, и она не стала настаивать на своем.

– Да, – проговорила она, криво улыбнувшись, – полагаю, твое ужасное полицейское дело должно идти в первую очередь. Как бы там ни было, следующий танец – вальс; некоторые до сих пор находят его неприличным. Ну и ладно! В таком случае я посижу здесь. – И Флора тут же грациозно и томно опустилась на резной стул. – Подожду, пока ты не освободишься.

– Тебе нельзя ждать здесь!

– Почему? Я не посмею войти в бальную залу; еще решат, что я явилась без кавалера! Почему мне нельзя здесь ждать?

– Потому что… да не знаю я! Просто нельзя, и все! – Чудовищным усилием Чевиот взял себя в руки. – В общем… если ты хочешь мне помочь…

Флора с готовностью подалась ему навстречу:

– Да, да! Сделаю все, что хочешь!

– Та темноглазая девушка в кружевном чепце, которая только что прошла мимо… Я верно решил, что она горничная леди Корк? Как ты ее называла – Соланж?

– Да, но зачем?…

– Вот что я от тебя хочу. – И Чевиот наскоро объяснил, в чем дело.

Флора вскочила.

– Ах, я все сделаю! – воскликнула она, кусая губы. – Хотя мне как-то… неприятно!

– Но почему? Что тут неприятного?

– Не важно. – Ее глаза, темно-синие и сияющие при свете ламп, встретились с его глазами. – Ты ведь что-то ищешь? И по-твоему, что-то подозрительное?

– Да.

– Что ты ищешь? Кого подозреваешь?

– Не могу сказать, пока не могу. Я еще не уверен, что напал на нужный след. Я должен навестить драконшу-хозяйку, а времени у нас мало. – В памяти всплыл накрытый внизу холодный ужин. – Флора! Скажи, леди Корк всегда присоединяется к гостям за ужином?

– Да, конечно. Всегда!

– В какое время здесь ужинают?

– Разумеется, в полночь! – Она как-то странно посмотрела на него. – Потом, как тебе, конечно, известно, танцы продолжаются до часу или до двух часов ночи. Мы… как я говорила, ужасно опоздали. Мне даже не дали программы танцев; по-моему, это верх неприличия. Который сейчас час?

Механически, не думая, Чевиот вытянул левую руку и закатал рукав, чтобы посмотреть на наручные часы. Но никаких часов на руке не оказалось. Флора наградила его очередным удивленным взглядом.

Тогда он сунул руку в левый жилетный карман. Там лежал тяжелый золотой репетир. Как он ни старался, крышка не открывалась.

– Джек! – ужаснулась Флора. – Неужели ты не в состоянии открыть собственные часы?

Если бы не ее присутствие, он никогда не допустил бы такой оплошности. Чевиот нажал на стерженек; крышка отскочила.

– Без двадцати пяти минут полночь, – произнес он и откашлялся.

– О боже! – молитвенно прошептала Флора, затем, тяжело дыша, сказала: – Сначала я думала, что ты шутишь. Ты ведь не… нет, невозможно… после всего, что ты обещал!…