Огонь измены

В её взгляде появляются корыстные огоньки, а я продолжаю:

– До родов будешь жить, как королева. Ребёнка мне принесёшь, и иди на все четыре стороны. Пластику оплачу, денег с собой дам.

У Орлова больше нет слов, он обречённо крутит пальцем у виска.

– Нет, - категорично заявляет Арина, но по выражению лица заметно, что она почти согласна. Просто хочет выжать максимум. Идёт ва-банк.

– Я не такая, внебрачного ребёнка рожать не буду, - и замирает от собственной наглости.

Задумываюсь всего на минуту:

– Хорошо. Оформим отношения. Но с брачным контрактом, после развода никакого раздела имущества.

У Арины вытягивается лицо. Не ожидала.

Орлов срывается в истерический хохот:

– Соловей, хорош, ты прогнал сейчас конкретно. Это слишком, брат. Она не сможет с одним мужиком жить, ты не понимаешь, что ли?

– Да пусть после родов трахается с кем хочет, мне вообще пох. Согласна, Арин?

***

Земфира

– А знаешь чего?
– тихо роняет Серёжка.

– Чего, - эхом повторяю за ним, легонько целуя в затылок и заглядывая в лицо.

Его губки дрожат, а на глазах поблёскивают слёзы.

– У меня больше нет мамы. Утром папа выгнал её из дома. И я теперь вообще никому не нужен.

И зарыдал в голос.

Поворачиваю Серёжку к себе, крепко прижимаю. Плачу вместе с ним. Беспорядочно зацеловываю щёчки, глаза, волосы, между поцелуями шепчу:

– Не плачь, мой хороший. Не плачь. Не надо. Нужен, точно нужен. Папа очень любит тебя, я чувствую это. Нет, точно знаю.

– Нет, не любит, - машет головой мальчик,- если любит, то где он?

– Здесь, - раздаётся серьёзный голос.

Мы одновременно оборачиваемся. В дверях стоит Соловьёв-старший.

Снеговики

В дверях стоит Соловьёв-старший. Он выглядит уставшим, вокруг глаз пролегли голубоватые тени, морщинка между бровями стала чётче и глубже.

– Одевайся, Сергей, - тихо говорит он.

Но мальчик не идёт к нему. Обхватывает меня ручками и ещё сильнее прижимается, утыкается в мою грудь и решительно заявляет:

– Не хочу. Мне дома плохо. Я с Зефиркой Зелёной останусь.

Растерянно расширяю глаза и качаю головой, пытаясь показать, что я тут ни при чём, это не моя инициатива. Но сердечко Серёжки колотится так сильно и быстро, ощущаю это через одежду, что я не могу оттолкнуть его. Поглаживаю по спинке и мягким волосам и с сожалением смотрю на Игоря.

– Сергей, обрати на меня внимание, - повышает голос Соловьёв-старший.

Мальчик молча машет головой.

Игорь подходит к нам, присаживается на корточки и очень нежно, я таким его голос ни разу не слышала, просит:

– Серый, прости, что задержался. Не мог раньше. А хочешь, Зефирка с нами поедет?

Чегоооо? Собираюсь возмутиться, но не успеваю.

– Да, очень хочу, - отлипает от меня мальчик.

Заглядывает мне в глаза и умоляюще складывает домиком бровки:

– Поехали ко мне в гости, я тебе все свои машины покажу, и световой пистолет,- он живо слезает с моих коленей и тащит за руку за собой, по пути радостно продолжая перечислять, - а ещё у меня есть робот Козмо с кубиками и военный грузовик, он сам ездит.

Серёжка тащит меня к ящикам с верхней одеждой, очень быстро натягивает утеплённый комбинезон, ботинки, шапку, а я через несколько минут с удивлением понимаю, что стою в ботинках и куртке, молнию которой с лукавой улыбкой застёгивает Игорь.

Угрожающе прищуриваюсь в ответ его хитрому взгляду. Но понимаю, что сопротивляться глупо. Ладно. Если моё присутствие поможет Соловьёвым помириться, значит, я поеду. Тем более, дома меня больше никто не ждёт. Выключаю везде свет. Мы выходим из детского сада.

Соловьёвы идут впереди, я скольжу за ними. Оглядываюсь вокруг, с удовольствием вдыхая свежий морозный воздух. Странно так... Впервые за долгое время чувствую, что мне очень хорошо. Словно, наконец, всё наладилось в моей жизни.

Вокруг такая красота, пейзаж сказочный. Воздух будто соткан из ледяных искр, сверкающих под светом фонарей. Под ногами расстилается белоснежное покрывало, усеянное миллионами блестящих кристалликов. Ветки деревьев изгибаются под тяжестью снежных хлопьев. И я не могу сдержаться. Игорь притормаживает, копается рукой в кармане, ищет ключ от машины. А я подкрадываюсь к нему со спины, привстаю на цыпочки, дотягиваюсь до еловой ветки и резко дёргаю её вниз. Пушистым туманным облачком снег осыпается на него. Он удивлённо оборачивается. Мы с Серёжкой взрываемся в хохоте. Я хватаю его за руку, мы отбегаем на несколько шагов назад.

– Ах так?
– угрожающе поднимает бровь Игорь, наклоняется, лепит снежок и кидает его в меня.

Я взвизгиваю, прикрывая лицо. Серёжка, мой защитник, берёт удар на себя. Смело бросается на отца, и ногой разбивает сугроб, ещё и ещё, закидывая его туманно-белыми фонтанами. В это время я успеваю налепить сразу несколько снежков, и бой продолжается. Мы смеёмся, кидаемся друг в друга, и через некоторое время становится непонятно, кто в кого целится, кто в кого попадает. Мы, все трое, уже совсем белые, похожи на снеговиков.

– Сдаюсь, - со смехом Игорь поднимает ладони перед собой, подпуская меня ближе.

А я, как дурочка, ведусь. И не успеваю сообразить, как получается, что Соловьёв ловит меня, нежно, но крепко заламывает мои руки за спину и сильно прижимает к себе. Мы, раскрасневшиеся, с намокшими от снега волосами, с улыбкой смотрим друг другу в глаза. Учащённо дышим, обмениваясь облачками пара изо рта.

– Попалась, - низким глубоким голосом шепчет Игорь.

Глаза вспыхивают опасным огнём. Он опускает взгляд на мои губы. Меня словно обдаёт горячей волной от его близости, щёки пылают от мороза или от смущения, не знаю. И так хочется...

Спасает Серёжка. Весело смеясь, он налетает на отца.

Изо всех сил раздвигает нас руками:

– А ну отпусти её, Ужасный Снеговик, это моя Зефирка Зелёная.

– Ладно, победил...

Игорь с неохотой разжимает руки, направляется в сторону авто, достаёт из багажника щётку и командует:

– Снеговикам в машину нельзя. Идите ко мне по очереди, превращаться в людей будем.

А потом мы долго едем куда-то в тепле, тишине и полумраке. Мы с Серёжкой устроились сзади. Мальчик улёгся головой на мои колени и, похоже задремал. Я тихонько беру его холодные ручки в свои, грею. Игорь сосредоточен на дороге, но всё равно мы то и дело сталкиваемся с ним взглядами в зеркале. И это так интимно, что у меня немного кружится голова. Как будто между нами есть что-то общее, тайна, которую я сама ещё не знаю. Просто чувствую.