Огонь измены

– Зира, я искал тебя. Был в квартире, там живут другие люди. Потом зашёл в сад, мне сказали, что ты не работаешь здесь больше. Обманули? – он выдавливает из себя улыбку.

– Нет. Тебе сказали правду, - хмурюсь я.

Мне не нравится то, что я услышала. Зачем меня искать? Прошло уже почти три года с момента нашего расставания. Мне не нужны никакие встречи и разговоры.

Внезапно Никита падает передо мной в лужу на колени, уронив зонт. Обхватывает мои ноги. Я взвизгиваю и отступаю ещё.

– Любимая, я долго думал обо всём. Прости меня. Пожалуйста, прости. Я пытался начать новую жизнь, но ничего хорошего не выходит. Я понял, что лучше тебя нет в этом мире. Другие даже отчасти не такие. Давай попробуем всё вернуть? Я очень постараюсь сделать тебя счастливой.

– Земфира Семёновна, всё в порядке? – выходит из машины шофёр.

Уничтожающе смотрит на Никиту, тот от неожиданности оседает ещё ниже.

– Спасибо, я сама, - улыбаюсь ему и поворачиваюсь к Никите, - у тебя не получится, я уже счастлива.

– А это что за мокрый сурикат? – сзади раздаётся насмешливый голос Тамары.

Невольно прыскаю, похоже вообще-то. Потом втягиваю щёки, чтоб сделать выражение лица серьёзнее. Никита неловко поднимается, подбирает зонт, встряхивает его. Смотрит жалко, как побитый пёс.

– Поехали, Зир, мы спешим, - Тамара тянет меня за руку к машине.

– Минутку, - освобождаюсь, - всего пару слов скажу, ладно?

Провожаю взглядом подругу, запрыгивает на заднее сиденье в автомобиль и опять поворачиваюсь к бывшему:

– Не надо этого больше, Никит. У нас с тобой почти не было прошлого и совсем нет настоящего и будущего. Уходи и не вспоминай обо мне никогда. Мой муж тебя не пожалеет, если ты не исчезнешь.

– Ты замужем… – ещё больше поник Никита, - и ребёнок есть?

– Двое, - с плохо скрываемой гордостью поправляю его, - прощай.

Не оглядываясь, ухожу к автомобилю, сажусь рядом с Тамарой. Мы срываемся с места.

– Чё ему надо было? – подруга провожает взглядом застывшую фигуру Никиты и пренебрежительно фыркает, - страшный какой стал, бухает, наверное.

Равнодушно пожимаю плечами.

Мы въезжаем во двор. Дождь уже закончился. Выхожу из машины. Ставлю руку козырьком над бровями, прикрываюсь от солнечных лучей. На крыльце, облокотившись на перила, нас встречают Орлов и мой Игорь. Сашка тушит сигарету и, приветливо махнув рукой, отправляется в дом.

Муж сияет, направляются навстречу, обнимает, целует в нос:

– Приехала.

Переводит взгляд за моё плечо:

– Привет, проходи, Тамар.

Она проскальзывает внутрь.

– Отпустили? – радостно улыбаюсь, заворожённо наблюдая, как в синих глазах Игоря отражается небо.

– Попробовали бы отказать. У меня дочь родилась.

– Два года как, - посмеиваюсь я.

Мы обнимаемся и идём в дом.

На диване в гостиной что-то тихо обсуждают Тамара и моя мама. Наша с Игорем дочка Ирина сидит у бабушки на коленях и внимательно рассматривает процесс построения крепости из крупного лего и кубиков, этим прямо перед ними занят наш сын Серёжа. Он очень вырос и сейчас старается не для себя, для малышей.

Орловы стоят у разделочного стола. Рената, кажется, резала хлеб. До того, как Сашка вернулся с улицы. И теперь она просто поглаживает ножом батон и тихо хихикает, в то время как Сашка с хитрой улыбкой что-то нашёптывает ей на ухо.

– Смотри, Макс, - обращается Серый к Орлову-младшему, который всего на семь месяцев старше Ирины, - чтобы удобно было ставить автомат, укрепляем угол вот так.

Тот внимательно слушает. Берёт из коробки одну из деталей, протягивает ему. Внезапно дочка выворачивается из рук бабушки, топает к мальчишкам, молча ломает крепость и, задрав курносый носик, уходит обратно.

Максим обиженно надувает губы, но Серый не даёт ему заплакать.

Строго воспитывает:

– Так. Ириска – девочка, на них нельзя обижаться, понял? Тем более, у неё сегодня день рождения. Я ещё построю, не волнуйся.

И, заметив нас, расплывается в улыбке.

Всё оставляет и несётся навстречу:

– Мам, там торт привезли Ирискин, он очень огромный!

– Отлично, - чмокаю его в лоб, - установи на него свечи, пожалуйста. Я под дождём промокла, мне надо переодеться. Пять минут, и начнём праздновать, хорошо?

Сын по-деловому кивает и отправляется к холодильнику. Помощник мой, горжусь им... Спешу в спальню. Краем глаза замечаю, что дочь, как обычно, обезьянкой вскарабкалась на отца, а он зацеловывает ей щёчки и шепчет что-то ласковое. Та довольно хохочет и обнимает его за шею ещё крепче. Даже не пытаюсь вмешаться в их идиллию. Когда Игорь дома, он автоматически назначается любимчиком, а Ирина – папиной принцессой.

В спальне распахиваю шкаф, достаю вешалку, на которой висят брюки и блузка изумрудного оттенка. Скидываю с себя влажные джинсы и худи. Снимаю с плечиков одежду, расправляю, собираясь надеть.

– Попалась, - раздаётся на ухо тихий голос, от которого по спине и рукам разбегаются мурашки, - иди ко мне.

Игорь обхватывает меня сзади. Прижимает к себе. Тёплые губы гладят шею, вызывая неконтролируемые токи, от которых моё дыхание становится чаще.

– Ай, - легко вздрагиваю от того, что делают нахальные пальцы с моим мгновенно затвердевшими сосками.

Выгибаюсь от удовольствия и мурлычу:

– Напугал. Как тебя Ирина Игоревна только отпустила без криков на весь дом?

Тёплые губы гладят мою шею.

Он урчит низким голосом:

– Не хочу об этом. Тебя хочу.

– Подожди секунду, - выворачиваюсь, мне так важно видеть его глаза в этот миг.

Беру лицо в ладони и нежно шепчу:

– Я невыносимо тебя люблю.

От накрывших меня эмоций на глаза наворачиваются слёзы.

– Ты что? – пугается Игорь, - не плачь. Обидел?

Я отрицательно качаю головой, жадно рассматривая каждую чёрточку.

Муж ласково обнимает меня:

– Люблю тебя больше жизни. До встречи с тобой не знал, что такое счастье. А теперь знаю.

Мы сладко целуемся.

Я тоже, любимый.

Конец