Ох уж эта Алька

– На-гык-род... люди-ы-ы...
– Все обернулись.
– Люди, что я-а... а... а... натворила?

Люди замялись и только Муха со всей дури беззаботно выпалил:

– Та ничого особлывого! Разнесла только площадь при Управе... ну и так, по мелочи... кое-кого покалечила...

– Мухааа! Шоб тебе гепнуло...

Альку опять затрясло и Софка с Ириной Михайловной кинулись к ней успокаивать. Причём бабушка мимоходом съездила внучку по затылку. Алька дрожала, смотрела на женщин несчастными глазами и только твердила:

– Это п-правда?.. Правда, д-да?..

– Нет, нет, деточка, - гладила её по голове Ирина Михайловна.
– Все живы, никто не покалечился.

– Да-да, - бурчал разобиженный Муха, - не покалечился, только убился чуть-чуть...

Софочка, обнимая Альку, оглянулась и так зыркнула, что другого бы просто аннигилировала. Но Муха упёрся.

– Мы-то откуда знаем! А если потом окажется...

– Слушайте, так давайте посмотрим новости, - подала Ирина Михайловна гениальную идею.
– Где тут у нас пульт? Женька, куда ты его засунул?

– Та я не брал! Ты же последняя смотрела.

– Смотрела-смотрела, - проворчала бабушка оглядываясь.
– А, так я на диване и смотрела! А ну, ребятки, пошуруйте под попами...

Оказалось, на пульте сидела Софочка. Нащупав его под своим задом, она подскочила, словно на гадюке сидела.

– А!!! Ось вн... Що тут натискати?

– Сэло! Дай сюда...
– Муха гонорово отобрал пульт и нажал кнопку.

– Диви! Мський знайшовся...

– Тихо вы! Показывает...

– Та реклама! Клацай дал.

Клацать пришлось еще раз пять, пока на экране появилось лицо журналиста с микрофоном и на фоне какого-то уличного мусора.

– ...розбит вкна, - сообщил он с хорошо поставленным трагизмом.
– На даний час тут вже спокйно, але ще три години тому було справжн пекло. Проти мирних демонстрантв, студентв вищих учбових закладв, силовиками було застосовано спецзасоби: кийки, щити, гранати з сльозогнним газом. Але найжахлившим виявився спецальний вибуховий пристрй для розгону демонстрантв. Сотн людей були свдками його застосування. Як повдомив наш експерт, подбн засоби для боротьби з масовими заворушеннями були розроблен ще в Радянському Союз... Антинародний режим розв'язав вйну... мирн протести демократично молод... свтова спльнота повинна... суспльн органзац обцяють...

[...разбитые окна. На даное время тут уже спокойно, но ещё три часа назад был настоящий ад. Против мирных демонстрантов, студентов висших учебных заведений, силовиками были применены спецсредства: дубинки, щиты, гранаты со слезоточивым газом. Но самым ужасным оказалось специальное взрывное устройство для разгона демонстрантов. Сотни людей был свидетелями его применения. Как сообщил наш эксперт, подобные средства для борьбы с массовыми беспорядками были разработаны ещё в Советском Союзе... Антинародный режим развязал войну... Мирные протесты демократической молодёжи... Общественные организации обещают...]

Алька изо всех сил держалась, чтоб не уснуть, но уже понимала информацию урывками. Она еще успела заметить сквозь слипающиеся веки, что все уставились не в экран, а на неё: кто - с уважением, кто - со страхом. Потом пошли интервью с участниками событий, мелькнуло лицо в белой докторской шапочке:

– ...На шесть часов вечера за помощью обратилось... ранее госпитализировано с повреждениями различной степени... смертельные случаи не зафиксированы...

"Кажется, никого не убила", - с облегчением поняла Алька и позволила себе окончательно погрузиться в сон. А вот вынырнула она...

...в полутьме храма.

Низким беспощадным рыком взревели трубы. От их рёва, казалось, содрогнулись стены и колыхнулась красная завеса. Её отсвет делал всё вокруг багровым. Даже колонны из белого мрамора - прямые и строгие - и те налились жутковатым багрянцем. Так повелел царь. Потому что я должна появиться из подземного мира. Потому что я - Богиня...

Нас нагнали уже в горах. Налетели, скрутили... БитО рычал как лев, но против нескольких десятков был слабее шакала. А на меня... много ли надо. Потом был столб, грубые верёвки и толпа, что уже поднимала камни. И дядя так и не посмотрел мне в глаза. А старик посмотрел... и чуть не задохнулся от своей же злости, и первый кинул в меня камень. А волкоголовые стояли в сторонке и не вмешивались: царю нужны воины, а не ссоры из-за пары неудачливых влюблённых. И когда полетели камни, я закрыла от бессильной ненависти глаза и закричала. Так закричала, как не кричала никогда, словно вся вывернулась наружу в этом крике, и вдруг увидела, что возношусь вверх чёрным искрящимся телом огромного змея. А внизу остался столб, остался привязанный БитО и люди, лежащие в дорожной пыли. Тогда я испугалась и открыла глаза. Я стояла там же, но люди вокруг... от страха не смели подняться. Только "волкоголовый" сотник посмел. Он подошёл и одним махом перерубил верёвки. Так мы оказались у Царя. Так я стала Богиней. Но перестала быть собой...

Снова грозно зарычали трубы, и эхо заметалось меж колоннами. Там, за багровой стеною на львинолапом троне восседает Царь. Его грозный взгляд из-под короны с железными крыльями скользит над площадью, над толпами народу. Царь ждёт меня... Он был добр ко мне - этот грозный царь. Он говорил, что избран Богом. Что я послана ему свыше и сам Бог велел помогать в его великой миссии. Что только под его защитой я обрету счастье, ибо это предопределено Богом... Мне так хотелось в это верить! Но взгляд Царя беспощаден. Я лишь лапа его трона... стрела его лука... игрушка...

В третий раз взревели трубы, всколыхнув пламя звериных светильников по углам храма. И вслед за трубами рыкают царские львы у подножия трона, загремев железными цепями. Они тоже были добры ко мне. По знаку они ложились предо мной и подставляли лохматую гриву. А твёрдый взгляд Царя говорил - если надо, по такому же знаку они разорвут меня на части...

В четвертый раз звериный рык заполнил площадь и храм. У ног Царя расположились старцы в белоснежных одеждах, вознося молитвы, дымя кадилами, потрясая священными книгами... Они вызывают меня... Они были умны и велеречивы - эти старцы. И тайны мира для них были лишь книгой, которую достаточно открыть и прочитать. Ах, как же хотелось верить в их мудрость и благородные седины! Но почему тошно становилось от их снисходительности, а взгляды скрывали злобу и зависть?

В пятый раз загремели ужасные трубы. За спиной царя стоят волкоголовые. Развеваются волчьи хвосты на башлыках. Скалятся волчьи пасти на шлемах сотников. Среди них стоит и Бито. Теперь он зовётся по-местному - Бетоит, и он - телохранитель царя. Приближён и обласкан. И горд наверное... Дурачок! Не ты охраняешь царя, но тебя охраняют подле него, не спуская глаз. И у меня нет выбора. Есть только воля Царя. Воля Бога! И так будет всегда...

В шестой раз грохнули трубы и смолкли. Показалось, даже воздух замер в ожидании. А сердце сжалось в предчувствии беды. ЧЁРНОЙ БЕДЫ! Нельзя звать того, кто сам зовёт меня во тьме. Нельзя... Но выхода у меня нет. Вы не оставили мне выбора - цари, мудрецы, воины. Вы так хотите... На то воля ваша... На то воля Бога... Так получите её!!!

– ЗМЕЙ, ГДЕ ТЫ?!

– Я СЛЫШУ ТЕБЯ! Я ИДУ К ТЕБЕ!!! ТЫ НАШ-Ш-ША...

И вместе с последним словом сама земля вздохнула и опала, будто сбросив с себя надоевшие человеческие оковы...

Проснулась Алька от звуков страдания. Она открыла глаза и поняла, что это не она - это за стенкой. Там страдала скрипка, которую кто-то жестоко мучил. Алька с минуту терпела, потом не выдержала и, откинув одеяло, прыжком соскочила с кровати. Ага! Думала, что соскочила... Все мышцы взвыли так, что заглушили даже мучения скрипки.