Ох уж эта Алька

...А еще Айша любила смотреть на полуденное Солнце, она смотрела не моргая и только улыбалась ему.

Почти неделю всё шло хорошо. На седьмой день тропинку перед караваном загородили три бородача в рваных халатах, но с новенькими английскими карабинами. А стоило остановиться, вооружённые фигуры выросли из-за камней и выше по склону, и сзади. Басмачи! А у наших из оружия - старая винтовка да наган. Все спешились, понимая бесполезность сопротивления. Начальник подошёл к тем, что перекрыли проход, стараясь держаться уверенно и спокойно. Иногда это помогало...

– Кто у вас главный?
– спросил он по-русски.

Басмачи хмуро молчали, может и не поняли. Но тут вперед него вышел их повар.

– Шайтаново отродье!

– начал он, важно выпятив живот.
– Да вы знаете, о недостойные дети своих родителей, кто с вами говорит? С вами говорит большой русский начальник. Клянусь Аллахом, самый большой! Ибо в его власти вся ГЕО-ДЕ-ЗИЯ! По одному его слову расступаются горы и поворачивают реки. Он прикажет, и расцветёт пустыня, а ваши долины наполняться благоуханием райских кущ. Но бойтесь его гнева, ибо в его власти превратить вашу землю в мёртвое пепелище. Как вы смеете заступать дорогу такому человеку?! Кто послал вас сюда? Быть может, этот в целом достойный и уважаемый человек, просто не знал, каким стадом ишаков его наделила судьба?!

Хорошо, что начальник ничего не понял! Он только удивился, чего это простой вопрос прозвучал в переводе так длинно? И чего это басмачи засмущались, опустили карабины, а один рысью побежал куда-то.

Через какое-то время, из-за поворота тропинки выезжает всадник - расшитый халат, богатое изукрашенное оружие, гордая посадка. Чистый тебе хан!

– Салам вуалейкум!
– здоровается курбаши с гонором, но уважительно... на всякий случай.

"Ничего себе проняло", - подумал начальник, отвечая на приветствие, и только хотел приступить к переговорам, как у него за спиной раздался дикий крик Айши:

– Осмони!!!

Всё дальнейшее произошло за какие-то считанные секунды.

Девушка с воплями проносится мимо и кидается прямо на курбаши, но её перехватывает стоящий впереди басмач.

Конь курбаши встаёт на дыбы, всадник пытается его сдержать, дергает повод, бьёт камчёй, а конь под ним храпит и "пляшет", словно сам чёрт в него вселился.

Айша тоже брыкается в руках басмача и тот, не в силах справиться, начинает её лупить по чём попало.

Начальник кидается ей на помощь и начинается драка.

Айша отлетает в сторону, а басмачи поднимают оружие.

Дико ржет конь главаря, который тоже рвется навстречу девушке, пытаясь скинуть всадника, и вдруг резко начинает темнеть.

Всё небо над ущельем прямо на глазах заволокло низкими тучами: чёрными, клубящимися, с полыхающими зарницами и глухим низким рокотом дальнего грома. Не по себе стало даже закалённым в борьбе с суевериями комсомольцам, а уж басмачи вообще - позабыли про гяуров, про карабины (кто опустил, кто выронил), только таращаться на небо в священном ужасе.

И тут пришёл звук, будто на раскалённый камень плеснули ведром воды, а по громкости, так - на лавовый поток целым озером. Только от этого "пара" у всех внутри аж заледенело. Оглядываются, а на месте, куда оттолкнули девчонку, поднимается огромный чёрный змей! Покачиваясь так, словно танцуя, раскручивает свои кольца прямо из камня и возноситься всё выше. И земля под ногами начинает дрожать, как при землетрясении.

Но не успели испугаться Змея, как с другой стороны разноситься такое конское ржание, от которого другой лев, со всем своим громоподобным рыком, почувствовал себя мявкающим котёнком. Смотрят туда, а там - мама родная!
– конь курбаши вдруг начал расти и наливаться золотым светом. Лопнула и отлетела в стороны сбруя. Вереща от ужаса, скатился и шлёпнулся на камни всадник. А конь становится всё больше и больше!.. И вот, замерли друг против друга - Чёрный Змей и Золотой Конь. Несколько мгновений они стояли на фоне скал и тёмного, бурлящего тучами неба, и тут началось!

Земля дрожит, ветер воет, молнии полыхают как сумасшедшие! А посреди этого страха - ужас из ужасов, рычащий как сто дизелей черно-золотой вихрь. Кони, ишаки, мулы - всё разбежалось без оглядки, только копытами сверкнули. Лишь люди, укрывшись за камнями, глядели во все глаза на это светопреставление.

Сколько оно продолжалось, никто определить не смог, но в какой-то момент начало светлеть. Край клубящейся мглы приподнялся, и в щель между тучами и горизонтом выглянуло Солнце. Прореха эта расширилась, открываясь будто глаз сказочного дракона, а Солнце вспыхнуло, как его зрачок, заливая ущелье розовым закатным светом. И в свете этом исчез бешеный вихрь, остался только сияющий золотом конь, а на нём... девушка, такая же светящаяся и золотистая. Конь со своей всадницей сделал шаг в сторону солнечного "зрачка" и... растворился в нём.

– А утром, - закончила Ирина Михайловна, - экспедицию нагнал эскадрон пограничников. Оказывется, кто-то из местных не выдержал и побежал на заставу: "Ваша ходи где басмач! Совсем плохо будет!". Погранцы торопились как могли, но досталось им только отловить остатки банды по окрестным горам. А наши два дня собирали оборудование и лошадей, после чего продолжили работу... уже без Айши. Вот такая история.

Муха, который конечно слышал это уже десять раз, воспользовался случаем и всё время рассматривал сбоку Альку. В кои-то веки, это можно было делать совершенно безнаказанно - девчонка не отрывала восторженного взгляда от бабушки. Даже губами шевелила, как бы повторяя про себя. И вдруг, на кульминации она "схлопнулась"... "погасла"... "уснула", почти прикрыв глаза верхними веками. Только пальчики едва заметным движением цепляли ногтями материал скатерти. Бабушка тоже это заметила.

– О-о! Кажется наша Аля тоже странно себя чувствует... в полнолуние, - пошутила она, взявшись доливать заварку по чашкам.

– Нет... да...
– встрепенулась Алька.

Испуг был настолько явный, что бабушка даже растерялась:

– Да не принимайте всё так близко к сердцу! Может и не было ничего такого.

– А можно спросить, - удивительно робким голоском попросила Алька. Признать в ней недавнюю розбышаку могли бы только люди, хорошо знавшие это непредсказуемое "явление природы".

– Господи, конечно можно!

– Вы кажется сказали - "асмани"...

– "ОсмонИ", - поправила Ирина Михайловна.
– По-таджикски - "небесный". Видимо, так звали коня. Потом узнали, что в тех местах басмачи вырезали целый кишлак. Похоже, и Айша, и конь были оттуда.

– А... почему "джинна"?
– Алька начала потихоньку оживать.

– Ой, это вообще не берите в голову!
– усмехнулась Ирина Михайловна.
– Это наши острословы так окрестили. Местные говорили "дэв" или "сив", но как-то не прижилось... Аля! Ну что вы так расперереживались, я прям не знаю...
– укорила она девчонку, которая опять попыталась "зависнуть".
– А давайте я вам еще бутербродик с вареньем сделаю? Это, знаете ли, очень "скусно"...

Проводить девушку естественно и непринуждённо не получилось. Будучи галантно вдета в свою куртку, она тут же начала по-быстрому прощаться, причем первому подала ладошку растерявшемуся Мухе.

– Ну, спасибо... До свидания...

– Постойте, - пришла на выручку бабушка, - Поздно уже, сейчас Женька вас проводит.
– И гневно посмотрела на внука, мол - чего стоишь, бегом одевайся!

Теперь они шли улицей, в свете уже включившихся фонарей, и Муха никак не мог начать подходящего разговора. Алька продолжала играть в "задумчивого кенгуру": разговора не поддерживала, на вопросы отвечала односложно и вообще, не в попад.