Охота на демиурга

***

Я не рассказала Рыму только одного. Наверное, это нечестно, но я не смогла. Пусть лучше он думает, что когда я разбужу Игоря, всё просто вернётся на круги своя. Душа Олега вновь перенесётся в наш мир, и мы больше не будем разделены. Пусть лучше брат не знает, что мне предстоит потерять его ещё раз или умереть самой. И пока я не представляла, что выбрать.

Мы сидели на моей кровати, и брат вытирал слёзы с моих щёк белым, как снег, платком.

– Ты не хочешь возвращаться?

Я всхлипнула.

– Я не знаю. Я бы предпочла остаться здесь, пусть Эдигор и женат. Мне было бы достаточно просто смотреть на него, понимаешь? И быть с тобой. Я хочу, чтобы ты был жив! И чтобы Ленни тоже была жива. И чтобы у ребёнка Эдигора был отец. Почему... разве можно так - жертвовать всем только ради меня одной? Я боюсь, что Вейну недолго оставаться Хранителем...

В глазах брата я видела боль. Он переживал за меня. И я почему-то вспомнила, как лежала в больнице спустя неделю после его смерти. Уткнулась в подушку и шептала: "Олежка... вернись, Олежка... вернись, Олежка..." Я шептала эти слова целыми сутками, как мантру, отказываясь от еды и воды.

Неужели он был рядом? Неужели он слышал?

– Лиша...
– прошептал Рым, крепко держа меня за руки.
– Я понимаю, тебе трудно, но надо решиться. Иначе получится, что всё было зря. Я понимаю - это слишком много для тебя одной, но потерпи ещё чуточку, совсем скоро всё закончится. Не думай об Эдигоре и Ленни - это их путь и выбор, думай только о себе...

– А о тебе?
– спросила я, улыбнувшись сквозь слёзы.
– О тебе мне нужно думать?

– Я мог бы ответить "нет", но знаю ведь, что ты всё равно будешь думать, потому что не можешь иначе. Но это не страшно, мне кажется. Я ведь тоже не могу не думать о тебе. Лиша, ты - моя жизнь.

"И твоя смерть", - подумала я, но вслух сказала:

– А ты - моя.

Брат улыбнулся, обнял меня и, погладив по голове своей большой зелёной ладонью, вдруг спросил:

– Кстати, ты так и не рассказала, что нужно проделать, чтобы разбудить Игоря.

– Ничего особенного, - вздохнула я и объяснила Рыму, что должна сделать.

– Так просто, - изумился брат.

– А ты думал, мне для этого понадобится сложное уравнение рассчитать?

– А...
– Рым замялся.
– Ты не можешь разбудить его сейчас, пока Ленни ещё жива?

Я вздохнула. Да, ему тоже жаль маленькую Тень, как и мне. Но, увы, в этой ситуации со всех сторон тупики.

Я уже открыла рот, собираясь ответить на вопрос брата, как вдруг послышался тихий голос Ленни.

– Может. Но тогда Эллейн и Иборг убьют Дориану и Интамара. И, возможно, Аравейна.

Как давно девочка стояла здесь, у окна, возле тяжёлых бордовых штор, я не знала. И теперь, обернувшись, наблюдала, как она медленно приближается к нам, печальная и серьёзная.

– Тебя тоже, - сказала я.
– Так что эта затея всё равно не имеет смысла.

Ленни кивнула и села рядом с нами.

– Буди его смело, как только закроется Источник. Ни к чему тебе слишком долго оставаться в Эрамире. Вейн будет очень слаб и не сможет защитить тебя, поэтому не мешкай, Линн.

– Я постараюсь, - ответила я, отводя глаза.

Некоторое время мы сидели молча, а потом Рым, вздохнув, встал с кровати.

– Я пойду, Лиша. Я обещал Тору сходить с ним в город, в лавку к мастеру Дарту, он хотел нас познакомить. Завтра уже времени не будет, а потом, как я понимаю, уже не будет меня самого, - усмехнулся брат.
– Отпустишь?

– Конечно, - я кивнула, и Рым, напоследок ещё раз обняв меня, вышел из комнаты.

Когда брат закрыл за собой дверь, я посмотрела в окно. Над Лианором опускались сумерки. Наверное, на улице хорошо, прохладно... А здесь темно, тихо и очень грустно.

Я слышала только негромкое дыхание Ленни.

– Не хочешь полетать?
– вдруг спросила она, и я, обернувшись, наткнулась на её лёгкую улыбку.

– Полетать?
– недоумевая, переспросила я. Девочка кивнула.

– Да, полетать.

– Ты думаешь, сейчас подходящее время?..

Улыбка исчезла с её губ.

– Другого времени не будет, Линн. Давай, соглашайся.

У меня не было настроения даже просто вставать с постели, но я тем не менее кивнула.

– Раздеваться?

– Нет, - покачала головой Ленни.
– Я уже не в первый раз проделываю этот фокус, так что смогу превратить тебя вместе с одеждой.

Маленьким ножом для бумаг, лежавшим на столе неподалёку, девочка порезала себе указательный палец правой руки и вывела на моём лбу руну Превращений.

– Пойдём на балкон. Нехорошо будет ломать императору стёкла в окнах, если мы превратимся в птиц прямо в комнате.

... В этот раз боли почти не было. Только жар во всём теле, но ощущения, что я горю, не появилось. Энергия Ленни наполнила меня очень быстро, за пару мгновений, словно ждала этого момента уже давно. Руки стали крыльями, и я, почувствовав в сердце какой-то бешеный восторг, взмыла в небо.

Мыслей не было. Остались лишь чувства, ощущения, эмоции. Ликование, жажда, упоение, радость, счастье... Ветер подхватывал меня и нёс над городом, всё дальше и дальше в лес, над темнеющими деревьями...

Я слышала только смех Ленни. Только её смех. Он звучал в моей голове, звенел, переливался, искрился... Она летела рядом, иногда касаясь меня крыльями, и смеялась так упоительно, что мне тоже хотелось расхохотаться.

"Догоняй!" - воскликнула Ленни, вдруг рванув вверх.

"Ну, держись!"

Она, смеясь, летела всё выше и выше в небо. Закат уже давно догорел, и над нами не было ничего, кроме обжигающей черноты и маленьких ярких точек - звёзд. Тёплый воздух хлестал меня по щекам, лицу, рукам... Хотя разве у меня были руки? Нет, только крылья.

Я была одновременно и птицей - большой, смелой, умеющей летать, - и маленькой Линн, которой последние десять лет было очень страшно жить.

Ветер выдувал из меня этот страх, вселял в сердце надежду и спокойствие.

Рывок, ещё рывок. Я всё-таки догнала её, оказалась быстрее. Обняла крыльями, как руками, и вместе с ней упала вниз, смеясь так громко, насколько это было возможно.

Мы барахтались в воздухе, как две неуклюжие вороны, со свистом рассекая пространство, приближаясь к земле с каждой секундой всё ближе и ближе. Шелест листвы, смягчившей наше падение, шепот Ленни, и вот - я уже лежу на траве, тяжело дыша, и вновь смеюсь...