Охота на демиурга

Вейн мягко улыбнулся, приподняв мою голову кончиками пальцев.

– Не думай об этом, Линн. Эдигор ведь сказал тебе - с тем, что касается его жизни, он разберётся сам.

– Да, - я кивнула.
– И я понять не могу, почему он это сказал.

– Потому что Эдигор - настоящий император.

Глядя на удивительно ласковую улыбку Хранителя, я вдруг подумала, что он, возможно, сам того не зная, стал для Эдигора - и для Игоря заодно - тем, о ком мой муж всегда мечтал.

– Зачем ты принесла с собой рукопись?
– спросил вдруг Вейн, косясь на кипу бумаги, которую я оставила на столе.

– Ну...
– я смущённо улыбнулась.
– Есть кое-что, чего я не понимаю больше всего остального. Там, в своём мире, я написала книгу о Милли, но потом, когда я перенеслась сюда, события изменились, причём изменились кардинально. Не из-за меня, а сами по себе. Знаешь, когда я наконец вспомнила, что взяла рукопись с собой, то ожидала, что там всё уже переписалось... ну, как по волшебству. Но нет - каждое слово на своём месте. И я не понимаю, Вейн. Я же демиург. Наверное, как я написала, так и должно случиться? Но если это правда, то почему тогда события изменились?

Хранитель улыбался. Он совершенно точно знал ответы на все эти вопросы, и я очень хотела, чтобы он мне объяснил.

– Пойдём, - наконец сказал Вейн, увлекая меня за собой, к столу, взял рукопись в руки и положил ладонь на титульный лист.

– Каждый Творец, Линн - а их, на самом деле, не бесконечное множество - создаёт миры силой своей веры. Но никакой демиург, и я уже упоминал об этом, не может знать о своём мире абсолютно всё. Особенно то, что касается судеб. Ты в своём воображении видишь всего лишь один из вариантов развития событий, но ведь это книга, а не жизнь, а в жизни свободу воли ещё никто не отменял. Даже ты со своей силой не можешь ничего изменить, и если твой герой решит поступить иначе, он сделает так, как посчитает нужным. Возможно, ты не захочешь писать об этом, сочтёшь неправильным и ломающим сюжет, но так может случиться. Демиург создаёт мир, но не может влиять на судьбы живущих там существ.

Я задумалась.

– Но если я очень захочу изменить чью-то судьбу, я ведь смогу это сделать? Только окажусь в Ничто.

– Верно, - кивнул Вейн, посмотрев на меня с некоторым беспокойством во взгляде. Ну конечно, он понял, что в этот момент я думала о Ленни.

– А если сжечь рукопись?
– спросила я с интересом.
– Что тогда будет?

Хранитель, ухмыльнувшись, пошевелил пальцами, и я даже охнуть не успела, как моя книжка - с таким трудом написанная, между прочим!
– сгорела в ярком пламени.

– Э-э-э...

Тут Вейн дунул на поверхность стола - и рукопись появилась там, в целости и сохранности, даже края бумаги оказались не обожжены.

– Рукописи не горят, да?
– хмыкнула я.
– Вот только я никогда не понимала, почему.

– Потому что всё имеет значение, Линн. Каждое слово, сказанное, записанное, и даже просто подуманное. Ничего не забывается. Неважно, как давно это было - сто веков назад или вчера, ведь там, откуда мы все вышли, нет ни времени, ни пространства. Понять это человеческим разумом невозможно, поэтому нужно просто принять.

– Но если всё имеет значение, тогда почему в реальности события изменились? Или есть несколько реальностей? Одна в книге, другая в жизни, третья ещё где-нибудь, например, в зеркале.

– Ты всё-таки неисправимая фантазёрка, - рассмеялся Вейн.
– Книга - это книга, жизнь - это жизнь, а в зеркале - всего лишь отражение. В случае с твоей рукописью всё вышло иначе просто потому, что так захотели Милли и Робиар.

– И всё?
– я охнула.

– А разве этого мало?
– Хранитель иронично прищурился.
– По воле даже одной личности может случиться очень много всего. Возьми, например, Интамара. Один император, изменивший судьбу всего Эрамира просто потому, что он хотел этого больше всего на свете. Он мечтал о мире и спокойствии и сделал всё, чтобы добиться цели.

– Ты знал его? Я имею в виду Интамара.

– Да, - Вейн кивнул.
– Из всех Альтерров - так называется династия, которая правит Эрамиром уже больше полутора тысяч лет, помнишь?
– он был самой выдающейся личностью... и моим лучшим другом. Я очень любил его. Наверное, почти так же сильно, как я люблю Эдигора.

Я смотрела на Вейна во все глаза, не зная, что нужно сказать. Я ощущала его сейчас, как саму себя, я чувствовала, как сильно он скучает по своему давно умершему другу и как он гордится своим воспитанником.

– Я всё забуду, да?
– вырвалось у меня вдруг.
– Неважно, выживу я в итоге после возвращения или нет - я всё забуду. Тебя и Ленни...

– Знаешь, Линн, я долгое время воспринимал весь свой план только как испытание для тебя одной. Но теперь я понимаю, что ошибался. Это испытание и для меня тоже.

Я закрыла глаза и задрожала от нахлынувших вдруг на меня чужих ощущений. Мне показалось, что я растворяюсь в Хранителе, впитываюсь в него, как вода в губку, меня больше не существует - есть только он, живущий уже много сотен лет с этим чувством, сводящим с ума. Вынужденный быть рядом с женщиной, которую любишь, но к которой не имеешь возможности прикоснуться. И вот теперь - она здесь, рядом, ты можешь обнять её, поцеловать, прижать к себе. А потом отпустить - навсегда, и она всё забудет, но ты - нет... Ты не забудешь.

Где я? Кто я? Господи...

Больно, жарко, невыносимо.

– Линн!

Что это? Кто говорит?

Чьи-то руки подхватили моё напряжённое тело, обняли крепко-крепко, чьи-то губы прижались к моим губам...

И всё прошло. Отхлынуло...

Я - Линн. Вспомнила...

– Прости меня, - шептал Вейн, стирая ладонями с моего лица невесть откуда взявшиеся слёзы.
– Я сам чуть не погубил тебя сейчас. Тебе нельзя было настолько сильно погружаться в мои чувства - пусть я и Хранитель, всё же я связан с Эрамиром. Если бы не амулет, отразивший первый удар, ты бы погибла.

– Вейн, - я подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– Скажи мне, как ты живёшь? Как ты можешь жить с такой безнадёжностью, с такой болью в сердце? Как?

Он улыбнулся, погладив меня по волосам.

– Я и сам не знаю. Но как живёт Эдигор, ставя интересы государства выше своих, не имея права хоть на какой-то выбор? Он с рождения считал, что должен стать хорошим императором, и забыл про собственные желания. Как живёт Робиар, потерявший свою единственную и не имеющий права уйти вслед за ней, потому что он - Повелитель тёмных эльфов? Как живёт Ленни, зная, что проклята матерью ещё до своего рождения, понимая, что завтра она растворится в Источнике без права на прощение и перерождение?

Глядя на Вейна, я осознала, что он ничего не ждёт от меня, кроме, наверное, понимания. Он знает - завтра я вновь исчезну, и исчезну навсегда, вернусь в свой мир. Да и не могу я принадлежать Хранителю, ведь я люблю своего мужа.

Услышав эту мысль, Вейн вздохнул.

– Линн, на самом деле ты уже принадлежишь мне, так же, как я тебе. Ты - мой демиург, а я - твой Хранитель.

Я улыбнулась и, обняв его, прошептала:

– Кажется, я поняла, как называется это всё.

– Что?