Охота на Горностая (сборник)
Шрифт:
– Есть!
Чёрный шлем вместе со всем содержимым катится по палубе «Абриса», Рикки и Кольдер встречают промежуточную победу радостными криками, а Уэрбо немедленно атакует следующего противника.
– Вот так!
– Что за хня? – Вернон делает шаг назад и пытается пробить сербу корпус. – На!
С тем же успехом он мог попытаться пробить Эверест.
– Вот так! – привычно отзывается Уэрбо.
Капитан держит удар и тут же проводит свою атаку, заставляя Дракона отпрыгнуть.
– Да что ты такое?
– Твой конец, бывший православный брат! – ревёт белый Аэрба. – Твой конец!
…Плевать!
Плевать на всё: на провал, на гибель Герро, на смерть или
На всё плевать. Сейчас – на всё!
Последние секунды Винсент отсчитывает вслух, роняя крупные капли пота. Лично ему, забившемуся в дальний конец трюма, ничего не угрожает, однако вонючий пот предательски льёт со старого чуда, ясно давая понять, какие чувства он сейчас испытывает.
Шарге боялся. Впервые за полтора последних года к нему пришёл настоящий страх. Винсент отчаянно не хотел сдаваться на милость молокососам и мечтал об одном: чтобы Герро и Вернон продержались как можно дольше, позволив ему уйти с «Абриса»…
– Скорее!
…и отомстить!
– Десять!
Проклятый пот!
Смеющийся Аэрба рубит наотмашь и – такое случается крайне редко! – пробивает блок Дракона. Могучий серб берёт верх в гордости Драконов – в силе, и ошарашенный Венсон способен только на то, чтобы повторить:
– Да что ты такое?!
И тут же уклоняется от следующего удара.
– Шесть!
– Сдавайся!
– Ни за что!
– Четыре!
Дракон пытается контратаковать.
– Не убивай его!
– Два!
– Сам не хочу!
Аэрба решил резким ударом выбить оружие из руки противника, но Вернон опытный фехтовальщик и успевает уйти.
– Время!
Шарге заканчивает аркан, бросает брелок на пол и улыбается, глядя на формирующийся вихрь портала. А затем активизирует бордовый шар, запуская обратный отсчёт на десять.
Он знает, что будет потом: пламя, взрыв, грохот, смешанные суда, мясо, кровь, вопли, разбегающиеся волны… Заметит ли могучий океан эти волны? Вряд ли, не цунами ведь готовится, а обыкновенный, хоть и сильный взрыв. Легчайшее, по океанским меркам, потрясение, даже с комариным укусом не сравнишь.
– Всё кончено! – Сербу всё же удается выбить из руки Дракона меч.
Венсон затравленно озирается и делает два шага назад. Его левая рука прячется за спиной, возможно, парень готовится выхватить следующее оружие.
– Вернон! Не надо!
– Прощайте!
Винсент шагает в портал.
Дракон демонстрирует короткий нож и хрипло произносит:
– Я не сдамся, Коль, ни за что не сдамся.
А где-то неподалёку растворяется вихрь магического перехода, растворяется так, словно его и не было. Нет больше в трюме Шарге и нет брелока. Есть только бордовый шарик, который ещё через мгновение превращается в ужасное смешение огня, ударной волны и чистой, как слеза, энергии разрушения. Шарик разрастается в огромный шар, ему тесно в рамках трюма, и он рвёт переборки, шпангоуты, палубы, корпус «Абриса» и растёт дальше, намереваясь порвать «Белую черепаху». На куски. На мелкие осколки. А мелкое – в пыль. А что останется – сжечь. Не утопить, а именно сжечь, потому что внутри бордового шарика была заложена такая сила, что отправлять на дно морское оказалось бы попросту нечего. «Абрис» не взорван, а уничтожен, распылён и растерзан, лишь жалкие остатки будут плавать по волнам, напоминая о трёхмачтовой пиратской шхуне, и сила хватает второе судно. Наотмашь лупит в корпус, собираясь, как бумагу, разорвать металл, вывернуть «Черепаху» наизнанку, поступить с ней так же, как мгновение назад обошлась с «Абрисом».
В судно вонзается поток энергии чудовищной силы,
и нет возможности укрыться, уклониться, убежать…Нет возможности спастись.
Времени нет даже на то, чтоб осознать происходящее, подготовиться и уж тем более – ответить. Смерть должна была прийти вдруг…
Но за мгновение до неё, неотвратимой, белое сияние Аэрбы исчезает, «входит» в капитана, молниеносно наполняя его пронзительно-белым: глаза, волосы, кожа, одежда – всё вдруг теряет цвет или собирает все на свете цвета, но что именно, не важно, поскольку белое настолько чистое, что режет глаза и заставляет вспоминать свои пятна, но это потом, много потом. А сейчас белый, впитавший сияние Аэрба разлетается, словно получив удар от бордового шара, но разлетается не огнём или кровью, а белым, чистым, и вовсе не для того, чтобы исчезнуть или сгореть, а стремительно создавая над беснующимся взрывом эфемерный образ гигантской и абсолютно белой Черепахи, с немым любопытством разглядывающей суетящиеся на могучей груди Океана создания.
Эпилог
По чистому, необыкновенно чистому, необыкновенно белому и очень мелкому песку ползла по своим делам красивая раковина, оставляя тонкий, едва заметный след.
Ползла прямо перед распахнувшимися глазами чуда.
Взмаха ресниц хватило, чтобы обитатель раковины замер, но не спрятался – именно замер, словно прикидывая, что делать: бежать или перекусить тем, кого Нептун послал? Постоял и продолжил путь, не увидев ни угрозы, ни обеда.
– Примерно полдень, – негромко произнёс Аэрба.
Лица Кольдера серб видеть не мог, и о том, что Горностай пришёл в себя, догадался по какому-то таинственному, лишь одному ему известному признаку.
– Я был без сознания сутки? – удивился де Бер.
Он крякнул, приподнялся, уселся на песке и с удивлением понял, что голова не болит, кости целы, мышцы не ноют, и чувствует он себя на удивление хорошо. Отдохнувшим и выспавшимся.
– Никаких суток, – отрицательно покачал головой капитан. – «Дырка жизни» перенесла нас к западу от Сиамского залива, и мы снова проживаем этот замечательный, полный необыкновенных приключений день.
– Ты стал поэтом?
– Я потерял судно, – вздохнул Аэрба. – Подобное событие настраивает на философский лад.
– Сочувствую.
– Куплю новое.
– Где мы?
– На милом островке в Карибском море. У меня тут небольшой схрон с припасами и документами.
– Телефон?
– Разумеется, – зевнул серб. – Я уже вызвал такси.
– Серьёзно?
– Абсолютно.
Жизнь налаживалась на глазах. Только что, буквально мгновение назад, или меньше мгновения… в общем, перед тем, как потерять сознание, де Бер готовился к смерти, чувствовал приближение беспощадной, сжигающей всё на своем пути волны, чувствовал гибель «Черепахи», а в самый последний момент – ощутил поток магической энергии. Тогда Горностай решил, что это знаменитый «последний выхлоп» – всплеск, который, по легенде, выдаёт умирающий маг. Но теперь понял, что это не финальный «выхлоп», а схвативший его портал, который ухитрился запустить умница Аэрба.
Жизнь налаживалась, однако вопросы оставались.
– Откуда ты знаешь это название: «Дырка жизни»? – поинтересовался Кольдер.
Он помнил, что капитан узнал о Тайном Городе незадолго до нападения Герро.
– Бенга-Бенга как-то обмолвился, назвав так один из своих артефактов, – спокойно объяснил Аэрба. – Мне понравилось.
Прозвучало логично. И настолько просто, что де Бер устыдился собственной подозрительности. А в следующий миг молодой чуд покраснел ещё больше, потому что понял, какой вопрос нужно было задать первым: