Охота на сокола. Генрих VIII и Анна Болейн: брак, который перевернул устои, потряс Европу и изменил Англию

Позже, находясь в Компьене, Уолси при содействии трех кардиналов и папского нунция составил документ, предназначавшийся для папы: в нем говорилось об их намерении заниматься делами церкви, пока папа не может осуществлять свои обязанности³⁵. Неудивительно, что этот план потерпел фиаско, ибо итальянские кардиналы наотрез отказались избрать Уолси наместником папы. Кардиналу ничего не оставалось, как вернуться в Англию³⁶.

Уолси прибыл из Франции в конце сентября. К тому времени ситуация уже стремительно развивалась без его участия, что всерьез угрожало его положению. Первый сигнал он получил от сэра Уильяма Фицуильяма, который все знал о преимуществах двойной игры. В письме к Уолси из Больё от 31 июля он сообщает ему о том, что «Его Величество король держит здесь большой, требующий немалых расходов дом, в котором в настоящее время проживают герцог Норфолк с супругой, а также герцог Саффолк, маркиз Эксетер, графы Оксфорд, Эссекс и Ратленд, виконты Фицуолтер [67] и Рочфорд». Генрих «находится в веселом расположении духа и добром здравии». Он «ежедневно проводит время на охоте и всегда ужинает в личных покоях». «Все это время с ним ужинают герцог Норфолк и герцог Саффолк, маркиз Эксетер и лорд Рочфорд»³⁷.

67

 Роберт Рэдклифф, который позже получил титул 1-го графа Сассекса.– Примеч. авторов.

Генрих созвал военный совет без участия Уолси. Больё располагало к тому, чтобы мешать дело с бездельем. К тому времени поместье превратилось в дворец-усадьбу. Генрих купил старый замок Нью-холл у отца Анны и потратил 17 000 фунтов (свыше 17 миллионов фунтов на современные деньги) на его обустройство. Площадь замка была значительно расширена, и теперь с новыми роскошными жилыми помещениями, галереей, домом привратника, конюшнями, служебными помещениями, часовней, теннисными кортами и водопроводом он представлял собой одну из немногих королевских резиденций, способных вместить весь двор, насчитывавший порядка 600 человек³⁸. Генрих прибыл в Больё несколькими днями ранее из Хансдона в Хартфордшире. Это поместье менее чем в 30 милях от Больё король уже перестроил под «королевский дворец», а потом отдал Анне. Екатерина сопровождала супруга. Несмотря на слухи о том, что Генрих желал уехать без нее, на самом деле он ее «дождался», и они «отправились в путь вместе». Впрочем, Анна тоже не осталась без внимания. Через два дня после того, как королевская чета приехала в Больё, Корнелиус Хейс доставил Анне по приказу Генриха кольцо с изумрудом, а через некоторое время ей был преподнесен рубин³⁹.

Казалось, Норфолк, Саффолк, Эксетер и Рочфорд, та самая четверка приближенных Генриха, которые каждый вечер ужинали с ним в его личных покоях, проявляли солидарность в вопросе развода. На самом же деле эта солидарность была не крепче бумаги. Виконт Рочфорд, отец Анны, поддерживал свою младшую дочь. Норфолк, ее дядя, предпочитал действовать по указке короля. Невысокого роста, худощавый, черноволосый, с узким лицом, он был из той породы людей, на которых нельзя положиться. Про него говорили, что он «разговаривает одинаково любезно и с друзьями, и с врагами»⁴⁰. Его жена Элизабет Стаффорд, дольше всех служившая Екатерине, однозначно поддерживала королеву и вскоре начала тайно передавать ей письма из Рима, спрятанные в ящиках с апельсинами. Ее преданность заметно укрепилась после того, как в 1527 году ее муж завел любовницу, Элизабет (или Бесс) Холланд, в гардеробе которой было много французских нарядов и которая предпочла встать на сторону Анны. В один прекрасный день герцогу достанется от острого язычка язвительной племянницы. Но он знал, что надо терпеть, впрочем, он знал и другое: если отношение Генриха к Анне изменится, он охотно поддержит его в этом⁴¹.

Чарльз Брэндон, герцог Саффолк, стоял перед дилеммой. Он был обязан своей карьерой Генриху, при этом был должен Уолси внушительную сумму. Как человек светский, он мог понять увлечение Генриха, однако он был женат на сестре короля, и ему приходилось подыгрывать ей. Герцогиня Саффолк была главной фрейлиной Екатерины и провела с ней большую часть своей жизни. Дочь короля, сестра короля, королева Франции (пусть и на короткое время), она не могла благожелательно относиться к тем, кто посягал на место Екатерины. Она считала Болейнов карьеристами (фр. arrivistes) и терпеть не могла Анну, возможно из-за того, что подозревала, что та наслушалась при французском дворе грязных сплетен о ее фривольных шалостях с герцогом Саффолком после смерти короля Людовика XII⁴².

Генри Куртене, маркиз Эксетер тоже втайне поддерживал королеву, как и его жена Гертруда Блаунт, одна из первых придворных дам Екатерины и ее ближайшая подруга. Через некоторое время она навлечет на себя гнев короля тем, что будет тайно передавать послам императора Карла важные сведения, добытые у мужа, за что король по просьбе Анны на время отстранит ее от двора. Впрочем, сейчас им с мужем пришлось затаить свое недовольство и помалкивать⁴³.

Единственное, что действительно объединяло этих людей,– ненависть к Уолси, сыну мясника, который столько лет ими командовал. До недавнего времени их возмущала не столько его политика, сколько то, как он монополизировал власть. Однако со времени подписания Амьенского мира общее настроение изменилось: Норфолк, Саффолк, Эксетер и многие другие были убежденными франкофобами, и у каждого из них были свои сомнения по поводу англо-французского союза, не позволявшие им разделять энтузиазм короля. Общественное мнение было на их стороне. Условия Амьенского договора, которые Уолси публично огласил жителям Лондона, вызвали массовые волнения. Как только он, желая досадить Карлу, запретил старейшей компании купцов-авантюристов продавать сукно в «ярмарочных» городах, а велел им вместо этого торговать в Кале, экспорт упал. Как только стало известно, что принцесса Мария обручена с герцогом Орлеанским, на улицах стали появляться листовки с предостережениями в адрес Уолси о том, «что ему не следует навязывать королю свою волю и советовать выдать дочь замуж за француза, а если он и дальше будет упорствовать, то окажется врагом не только короля, но и всего королевства»⁴⁴.

Уолси почувствовал опасность еще до своего отъезда из Франции и послал вперед Джона Кларка с заверением, что «все сделанное и достигнутое здесь призвано ускорить решение Вашего “тайного дела” в Риме» и служит «гарантией соблюдения интересов» короля⁴⁵. Примерно через час было поспешно написано второе письмо, в котором Уолси подобострастно уверяет Генриха в том, что «успех Вашего “тайного дела” – предмет моих ежедневных забот и самого искреннего желания» и что каждый день, проведенный вдали от Его Величества, ощущается как год. Он подписывает письмо так: «Писано неумелой и нетвердой рукой Вашего самого смиренного подданного, слуги и исповедника»⁴⁶.

Не успел Кларк покинуть Францию, как Уолси узнал, что Генрих за его спиной готовился обратиться к папе напрямую. Это стало началом абсолютно новой главы в истории, и главным действующим лицом в ней будет Анна⁴⁷.

13. Анна заявляет о себе

1 сентября 1527 года Генрих отправил своего нового секретаря Уильяма Найта в Рим с особым поручением – тем самым, о котором «кардиналу Уолси не следовало знать». Чтобы не вызывать у кардинала лишних подозрений, Найт должен был сначала сделать остановку во Франции, где по-прежнему находился Уолси (он вернется в Англию только к концу месяца). По приезде в Италию Найт должен был представить папе Клименту проект диспенсации, или специального разрешения, на основании которого король мог вступить во второй брак, даже если первый еще не был аннулирован. Если раньше Генрих и Анна устраивали охоту друг на друга, а затем вместе забавлялись охотой на оленя или другую дичь, то теперь они преследовали добычу иного рода – в качестве трофея они рассчитывали получить согласие папы на их брак¹.

Уолси узнал об этом плане из надежных источников. Генрих грозно заявил, что ему доподлинно известно, как произошла утечка информации: «Я прекрасно знаю, кто проболтался». Предвидя скептицизм Уолси, Генрих сделал вид, что изменил тактику. В действительности же он пошел на двойную хитрость: он не только не отозвал Найта, но прислал ему переработанный вариант документа со множеством изменений и правок, предназначенный исключительно для Климента и тех, кто, по мнению Генриха, «никогда не раскроет его содержания ни одной живой душе, к каким бы хитростям ни прибегал кардинал или кто-либо другой»².

Рукопись переработанного документа не сохранилась, однако, судя по указаниям, полученным Найтом, от папы римского требовалась диспенсация, согласно которой первый брак Генриха признавался незаконным, при этом он получал право жениться на женщине, состоящей с ним в первой степени родства, то есть на той, с сестрой которой он ранее имел интимную связь. Другими словами, Генрих не хотел объявлять себя неженатым, ибо в этом случае он мог жениться на принцесс Рене. Когда Уолси, несмотря на все ухищрения Генриха, узнал о содержании второго документа, он вдруг с изумлением понял, что той, кого Генрих выбрал себе в жены, была Анна.

В декабре дело приняло новый оборот. Располагая всей информацией, Уолси теперь понимал, как обстоят дела. Полагая, что Найт не справится с заданием, он взял инициативу в свои руки и принял на службу одного итальянца, который родился в Болонье около 1496 года и уже несколько лет жил в Англии. Его звали Грегорио Казали, и он должен был представлять интересы Генриха в Ватикане. Хитрый как лис, Казали был яркой личностью, его отличала изящная небрежность (итал. sprezzatura) и макиавеллистские наклонности; несмотря на довольно скромное происхождение, он стал своим человеком для пап и кардиналов. Живя в Лондоне, он консультировал золотую молодежь при дворе Генриха по вопросам охоты и верховой езды, а самому Генриху поставлял породистых скакунов и ловчую птицу. Генрих посвятил его в рыцари и пожаловал ему золотую ливрейную цепь и пожизненный пансион³. При содействии своего кузена Виченцо Казали должен был добиться от папы издания буллы, в соответствии с которой полномочия рассмотреть дело Генриха о разводе и вынести по нему решение переходили Уолси или любому другому кардиналу, не поддерживающему Габсбургов. За это Казали должен был получить щедрую сумму – 10 000 дукатов на расходы и ежегодное жалованье 3000 крон, что превышало жалованье епископа⁴.

Доставлять письма Генриха в Италию был назначен рыжеволосый Джон Барлоу, капеллан Болейнов⁵. Сначала Барлоу отправился в Парму вслед за Найтом, который ожидал там приезда Гамбары⁶. Барлоу был примерно того же возраста, что и Анна; он родился в Эссексе и был членом совета Мертон-колледжа в Оксфорде, пока Болейн не переманил его в Хивер, где в 1525 году он стал настоятелем приходской церкви Святого Петра⁷.

Срочность и решительность мер, предпринятых для организации этой миссии, указывают на то, что Анна приобретала влияние, с которым приходилось считаться. Новый посол Карла в Лондоне, Иньиго Лопес де Мендоса, в зашифрованном донесении сообщает, что теперь более ни для кого не секрет, почему Генрих хочет развода. По его словам, весь двор гудит слухами о том, что он намерен жениться на Анне. Мендоса уже догадывался о том, что она заставила Уолси посторониться. Он приводит случай, произошедший после возвращения Уолси из Франции: Уолси отправил слугу в Ричмондский дворец, чтобы испросить аудиенцию у короля. Анна сидела подле Генриха, и, когда слуга спросил, куда следует явиться кардиналу, первой с насмешкой ответила она: «Куда же еще он может явиться? Только туда, где находится король». «Эта женщина не испытывает особой приязни к кардиналу»,– отмечает Мендоса⁸.