Охота на "тринадцатого"

Офицер пожал плечами, и в дисколете воцарилась унылая тишина.

– Суки, - наконец оценил стрелок.

– Не любишь ты женщин, - улыбнулся офицер.

– Я сук не люблю! А женщин... не знаю. Встречу, определюсь.

– Ты чем недоволен?
– подал голос командир.
– Все же хорошо. За наши фортели кэп отбрехался, "Черт" цел, боекомплект пополнен, воюй да воюй. Чего тебе еще надо?

– Вместо автомата?!

– Мы давно решили, что ознакомительный период - из наиболее опасных, - напомнил командир.
– Что европейцы нам и продемонстрировали. И еще могут. Так что давай-ка сюда, освежи знания по работе с аппаратурой контроля.

– Чего там освежать?
– проворчал пилот.
– Было бы чего освежать... Пара тупых локаторов да примитивная программа визуального анализа, любой придурок справится...

– Серж, не ной, поставь "Черта" на стационар и присоединяйся. Тебе тоже полезно освежить знания.

– А мне?
– напомнил о себе офицер.

– Отдыхай, - улыбнулся командир.
– Заслужил. Отбрехаться от дисциплинарной комиссии на разборе полетов - надо уметь! За такое в экипаж принимают.

– Так примите.

– Мы подумаем, - обронил командир.

Офицер обиженно понаблюдал, как экипаж работает на аппаратуре, потом отвернулся и уставился в сферу.

– Может, действительно принять?
– подал голос стрелок.
– Кэп - хороший человек.

– Это субъективное мнение. Мы о нем ничего не знаем...

– Я расскажу!
– оживился офицер.
– И я не кэп, меня Георгием зовут!

– ... и что важнее, он о нас тоже ничего не знает.

– Так расскажите!
– возмутился офицер.

– Ага, щас! У нас подвигов по совокупности на пять трибуналов! А мы вас не знаем. Возьмете и сдадите из чувства офицерского долга и воинской дисциплины, а нам на тюремные заводы рано, мы еще молодые!

Офицер задумался.

– Тогда не принимайте, - решил он.

Потом сообразил, что над ним подсмеиваются, и снова обиделся.

– Хороший ты человек, кэп, - вздохнул командир.
– Не дуйся. Узнать друг друга - это мы быстро. Это, считай, всего пара дел... о, вот таких! На ловца и зверь, то есть кэп, бежит... Кэп, даю вводную: мы ловим сигнал о помощи. Наши действия?

– По инструкции, - машинально сказал офицер.
– Вызываем тральщика, сбрасываем ему засечку, продолжаем дежурство в установленном порядке.

– Европейский сигнал, - уточнил командир.
– И мы его действительно ловим, это не шутка. Кто-то с "Дьяболо" там плавает. А европейцы ушли. И давай, кэп, быстрее решай, европейцу недолго плавать осталось. У них знаешь, какой ресурс скафандра? Пока наш тральщик расчухается, европеец окочурится. А тральщик еще может и не расчухаться, больно ему надо из-за одного европейца...

– Сбрось координаты стрелку, - лениво посоветовал пилот.
– Спорим, он его на дистанции загасит?

– Командир, это может быть подстава!
– напомнил стрелок.
– Помнишь, мы похожую тактику прикидывали? Это когда один подает сигнал о помощи, охранение, как тупые юзеры, прутся спасать, а "Черти" под частичной невидимостью кэ-эк... А европейцы не глупее нас, только что доказали! Лучше действительно дай координаты, Серж немножко подкрадется, и я ему такую помощь окажу, спасать нечего будет!

– Скажите европейцу, пусть подходит сам!
– неуверенно сказал офицер.
– У нас же соглашение о гуманных методах ведения военных действий...

– Кэп, ты дурак? Чтоб его лазером сожгли? У матки к "Дьяболо" конкретное отвращение, особенно после сегодняшнего! Как даст на сигнал опознавателя!

– Не может он подойти, - буркнул командир.
– Сигнал слабеет. Это, ребятки, отдельный пловец, и он улетает. Вот так-то, кэп. Пойдем за ним - нарушение устава, дисциплинарная комиссия, трибунал. И немалый риск нарваться на подставу. Не пойдем - улетит европеец и задохнется.

– Ну и счастливого полета!
– легкомысленно сказал стрелок.
– Назвался врагом - будь готов полетать. Помнишь, как нас в сто двадцатом?

– Я помню, - мрачно сказал пилот.
– Олежа, да дай ты ему на сигнал из трассера! Инкубаторские жалости не имают! Врагам - вражья смерть!

– Ага. Так же, как мы, защищал интересы своей страны, - буркнул старшина.
– Ух какой враг.

– Поосторожней на маневре!
– построжел офицер.
– Наговорите тут на трибунал!

– Да у нас на пять трибуналов набирается, мы ж предупреждали! А туда же, в экипаж...

– Кэп, решать тебе!
– серьезно сказал командир.
– Без тебя мы бы сами, конечно, или грохнули, или отвернулись и не услышали... но дернул тебя черт написать рапорт, мешаешься теперь под ногами!

– Подбираем, - отчаянно труся, решил офицер.

– А если подстава?

– Подбираем!

– Врага?!

– Человека, м-мать ваша внебрачная Даждь-бога дочь! Подбираем!

– И не надо так орать, - спокойно заметил командир.
– Серж, кэп решил спасать, что мы можем сделать?

– Ничего мы не можем сделать, - проворчал пилот.
– У нас пауза между пакетами информации короткая. Если чирикнем не со своего места - это оставление боевого дежурства, трибунал. Комэск давно на нас зуб точит.

– А если на полную?

– А после боя я в компенсаторах не уверен. Может сорвать.

– Серж...

– Какой урод придумал эти двигатели?
– пробурчал пилот и взялся за управление.
– Дали гравитационную тягу недоразвитой цивилизации... чтоб этого Фридмана самого размазало по компенсатору, как нас сейчас размажет!

И дисколет рванул.

– А-а!
– невольно заорал офицер.

– Серж!

– Да торможу я, торможу...

– Серж, м-мать!

– Да разгоняюсь я, разгоняюсь...

Командир откинул лицевой щиток, вытер лоб. Посмотрел на ладонь, нахмурился.

– Кровь, - выдавил офицер.
– С-сосуды лопнули... Вне компенсатора находиться на маневре запрещено...

– Зато уложились между сеансами, - покривился командир.
– Семь секунд, ребята. Туда, обратно, еще и пловца выдернули. Поздравляю с рекордом по космофлоту.

– Т-трибунал...

– Второй за сегодня. Привыкай, кэп. У нас каждое дежурство трибунал, мы ж русские, ребята плечистые, языкатые и речистые... Зато твой, как ты говоришь, человек жив. Наверно.

И они уставились на лежащее между компенсаторами тело.

– Ну-ка спрятали бэйджики!
– распорядился командир.
– Щас я его вскрою.

– Бэйджики?

– Не тупи, кэп! Опознаватель прикрой! На скафандре, придурок!

Места между компенсаторами было очень мало, как раз чтоб втиснуться экипажу и неожиданному гостю. То есть гостье... потому что, когда скрипнул под жесткими пальцами командира лицевой щиток европейца, на них глянули пронзительно черные, перепуганные, но несомненно женские глаза.