Охота на "тринадцатого"

– Олежа, спокойней, пулю в затылок мы ему всегда успеем!
– быстро сказал пилот.
– Господин лейтенант, ну как вам не стыдно? Если не забыли, именно мы как раз предлагали европейца стрельнуть. Или не заметить. Это вы ее приказали подобрать. Так кто из нас "тринадцатый"?

– Да, я, конечно, приказал, но...

– Предупреждаю, если кто настроился на неделю дежурства, то не обломится, - равнодушно сообщил командир.
– С матки информация, что идет усиление. Они притащат автоматы слежения, и нас сменят. Так что осталось нам дежурства на полчаса.

– Усиление?

– насторожился стрелок.
– Какое, к черту, усиление? Почему я не слышал? А пароль у усиления есть? Это не европейцы? А то подойдут да кэ-эк...

– Пароля у нас самих нет, - напомнил командир.
– Мы же вместо автомата.

– Как всегда! Командир, ну почему история ничему не учит, а? Ну получали уже в мурло, и не раз, и снова без паролей! Подумаешь, опознаватели! Опознаватели подделать любой может! Помнишь, в восемьдесят девятом? Вот так же подошло усиление и оказалось америкосами. И как начали нас гонять! Не, командир, как хочешь, а я их не пущу!

– Эскадру "Чертей" не пустишь?
– улыбнулся офицер.
– Как бы они нас сами не пустили - на запчасти. Наши это. Теперь уже можно говорить. Они нам на усиление идут для рейда...

– Какого рейда?

– На европейскую матку, - неохотно сказал офицер.
– Должны были. Просто европейцы успели первыми. А теперь... ну, не знаю. Приказ отдан, они и идут. Служба идет, и они идут.

– Вон они, - пробормотал командир.
– Стрелки! Кэп, м-мать, не тормози! Эй, там, на "Чертях"! Откройте личики! Иначе бью на поражение!

– Ты дурак?
– прорвался возмущенный голос.
– Какое тебе личико на пяти тысячах? Сгенерированное? Так мы сейчас, махом по каталогу подберем!

– Стрелок-один, у нас торпеда осталась?
– спросил командир.
– Подорви-ка головного.

– Как подорви?
– всполошился офицер.
– А... а торпеду потом как списывать?!

– А никак, она ворованная, - процедил стрелок и тронул панель управления огнем.

Дисколет еле заметно качнулся.

– Дебилы?!
– возмутился голос.

– Недолет, - хладнокровно констатировал командир.
– Стрелки, готовность раз. Пилот...

– Как мы тебе личики откроем, как?!

– Садите на диск парламентера, даете импульс в нашем направлении, и пусть летит, - посоветовал командир.
– Мы тут поймаем. Наверно. Если прицелитесь точно. И если парламентер понравится обликом.

– Нет, вы не дебилы, вы...

– Я выйду!
– вмешался кто-то звонкоголосый и решительный.
– Ловите.

Они молча проследили яркую звездочку парламентера.

– Вроде без бомбы, - неуверенно сказал стрелок.
– Мне нравится.

– Серж, принимай, - решил командир.

Пилот прицелился, немного подвинул дисколет, спассировал. Все прислушались. Снаружи вроде брякнуло.

– Олег, люк, - напомнил командир.
– И, это...

– Дулом промеж лопаток!
– согласился стрелок радостно.

Фигура в знакомом, самом надежном в мире российском скафандре ловко ввинтилась из переходной кишки внутрь. Восстановилась атмосфера. Щелкнул лицевой щиток.

– Опа!
– поразился стрелок.
– Я не понял, сегодня женский день?

– Сержант Милая, - зло представилась девушка.
– Ну?

Командир посмотрел на светлые кучеряшки, подумал, потянулся к связи.

– Прибыло усиление, - доложил он.
– Пропускать?

– А вы их стопанули?
– гоготнул невидимый диспетчер.
– Ну вы дебилы! Это ж спецназ с матки-три, эскадра амазонок! Девушкам мы всегда рады! Пропускай, конечно! Да, и снимайтесь сами, автоматы на подходе.

Командир еще посмотрел на амазонку, подумал.

– Подбросить, или своим ходом?
– наконец спросил он.

– Вы бы так воевали, как устав исполняете!
– язвительно заметила Милая.
– Вся матка в дырах! У вас, похоже, "тринадцатый" один за всех пашет, остальные дебилы!

Захлопнула щиток и демонстративно отвернулась.

– Эскадре проход разрешаю, - решил командир.

Истребители грозным строем проплыли мимо. Трассеры недвусмысленно провернулись, провожая прицелами наглую "семерку".

– Не страшно!
– прокомментировал стрелок.

Офицер с ним не согласился, но промолчал. Пилот пристроился следом за эскадрой, дождался своей очереди, опустился на слип. Резко скакнуло и выровнялось тяготение. Опустилась наружная перепонка, облепила, подтолкнула к корпусу. Раскрылись и тут же захлопнулись створки. Навис над головами привычный низкий потолок стартовой площадки. Дома.

– Ну, посмотрим на амазонок!
– радостно сказал стрелок и полез из компенсатора.

– Ну и как мы все здесь поместимся?
– проворчал пилот.
– В ремзону, что ли? Командир?

– Я вот думаю, - медленно сказал командир.
– До чего мы докатились - женщин бросаем в бой! Знаете, ребята, мое терпение кончилось!

Экипаж остановился, даже сержант Милая удивленно оглянулась.

– И что теперь?
– непонимающе спросил офицер.

– Теперь - всё! Потому что мое терпение - кончилось!

Командир пер мощно и неотвратимо. Офицер еле успел посторониться.

– Куда это он?
– спросил офицер у стрелка.

– Психушка!
– охнул стрелок.
– Держи его! М-мать...

И с разбегу прыгнул командиру на спину. Тот стряхнул его не останавливаясь.

– Да помогай же, кэп, не тормози!

До офицера наконец дошло. "Психушка", вот что это было. Особая, только в космосе бытующая болезнь. За недели дежурств в пустоте, в тесном элементаре, дни и ночи с одними и теми же людьми, не отвернуться, не побыть в одиночестве - вроде все нормально, но накапливалось что-то мутное, болезненное, копилось по крохам, чтоб прорваться в самый неожиданный момент дикой злобой. И тогда оставалось лишь молиться Даждь-богу, в которого никто не верил, чтоб у взбесившегося в данный момент не оказалось в руках оружия. Считалось, что психушка прорывается почему-то лишь на базах. Офицер не без основания считал, что в вылетах на дежурство тоже - просто некому потом доложить о случившемся.