Охотник

— Мы пришли уже, — хмыкает Релли. — Вот они, Золотые Ворота, любуйся.

В любом уважающем себя городе есть Золотые Ворота. Даже у нас в деревне имеются. Нет, на самом деле они деревянные, но традиция есть традиция, одни ворота непременно должны называться Золотыми.

Эти не просто называются, они в самом деле сделаны из золота. Во всяком случае, из чего-то, на золото донельзя похожего. Я же не ювелир, чтобы точно определить.

— Вход в Золотой Город, — говорит Релли. — В самое сердце королевства. За этими стенами — Перводворец, Башня Мудрости…

— Сад Тысячи Древ, — вздыхает эльф ностальгически.

— А как войти туда, я не знаю, — честно признается Релли.

— До Потопа через Золотые Ворота можно было пройти, лишь имея королевское приглашение, — вставляет слово господин Излон.

— И вы его взять, конечно же, забыли? — догадываюсь я.

— Именно, — на господина мага больно смотреть. — Спешка проклятая! И ведь знал все, вот что самое обидное!

— Да, промахнулись, — соглашается Релли. — Но отчаиваться не стоит, что-нибудь обязательно придумаем. Геррам ведь ворот тоже не миновать, в Золотой Город иначе не попасть. Улицы Алирока сюда не доходит, здесь свой подземный комплекс… а стены под заклятием, до сих пор держится.

— Знаменитая людская рассеянность, — язвительно говорит Дон, и я сразу понимаю, что нам сейчас будут утирать нос. — К счастью, Светлейший Князь предвидел это. Потому и отправил с нами именно меня.

— Ты можешь открыть ворота? — оживляется господин Излон. — Или сломать стену? Но это невозможно, чары слишком сильны до сих пор…

— Ни то, ни другое, — эльф наслаждается ситуацией — Просто у меня есть королевское приглашение. И оно до сих пор не отменено.

Все просто. Когда-то один из королей послал неизвестно зачем одному эльфу приглашение. И отменить его не удосужился, потому как не королевское это дело, такими мелочами голову забивать. А может, просто умер, с королями и такое случается.

— Со спутниками? — деловито уточняет Релли. Вопрос не праздный, если пройти сможет только один эльф, нам это ничего не дает.

— Разумеется, — эльф удивленно пожимает плечами. — а как же иначе?

Действительно. С чего это эльф к королю в одиночку пойдет? А родня как же, ее тоже надо кормить, развлекать…

— Спутников, разумеется, не более семерых? — уточняю я. Число семь у эльфов не то чтобы священно, но уважают они его крепко.

— Угадал, — Дон улыбается так снисходительно, что мне хочется разок ему врезать. Самодовольство в эльфах меня всегда раздражает.

— Тогда пошли, — резко обрывает разговор Релли.

Дон подходит к воротам, мы — за его спиной. Золотые створки безгласны и недвижимы.

— Я прибыл по приглашению короля и требую прохода! — громко говорит эльф. Мгновение, другое ничего не происходит, затем створки медленно, неохотно начинают открываться. Без скрипа и скрежета, с каким-то гудением.

— Пришли! — благоговейно выдыхает господин Излон. — Золотой Город!

С первых же шагов ясно, почему его так назвали. Нет, из золота здесь только ворота, но… «золото» — это ведь не только металл или цвет. Золотом порой называют что-то прекрасное, уникальное. И в этом смысле, сердце Руины действительно золотое.

Дворцы… храмы… башни… голова идет кругом, пока не натыкаемся на кусок Злого Леса.

— Назад! — кричу, срывая горло, и огнегад промахивается по отшатнувшемуся господину Излону. А откуда-то из глубины с топотом несется бронетуша…

Ох, как пригодился бы сейчас огнебой! Но ни на одной стреле нет наговоров, выпускаю обычную — удачно. Стрела с хлюпаньем уходит в глаз твари. Разумеется, бронетушу этим не остановишь, одного глаза ей более, чем достаточно, чтобы нас всех прикончить, места немного, то, что мы быстрее, сейчас значения не имеет.

Зато мы не в Злом Лесу, а в Руине. И магия здесь работает, как ей и положено. Земля под ногами твари становится вдруг жидкой, бронетуша проваливается по самые ноздри, бешено барахтается в сразу же начавшей густеть почве. Релли смотрит на тварь с легким любопытством, как на букашку непонятную. В этаком раздумье — вредная, или не очень? Прибить, или пусть живет?

Бронетуше везет, девушка отворачивается от твари и продолжает путь.

— Ума не приложу, откуда тут Злой Лес взялся? — говорю. Нет, но в самом же деле — нигде в Руине отчего-то не пророс, а в Золотом Городе — нате, пожалуйста!

— Сад Тысячи Древ сажали эльфы, — с невыразимой тоской говорит Дон.

Оборачиваюсь, смотрю пристально. В глазах эльфа слезы. Он до последнего надеялся, что хотя бы это творение его сородичей уцелело, в Руине ведь все возможно…

И тем больнее ему сейчас, когда эта последняя, безумная надежда умирает на глазах. Дона я не слишком-то привечаю, раздражает меня его высокомерие, самоуверенность, но сейчас отчего-то хочется ему помочь. И я даю ему пинка.

Мировая скорбь в глазах тут же сменяется яростью. Дон бросается на меня, я уворачиваюсь, бью под ребра, его кулак вонзается мне в грудь, выбивая дух. Самозабвенно молотим друг друга минуту, другую, пока не обнаруживаем себя подвешенными в воздухе.

— Немедленно прекратите! — слышим возмущенный голос Релли. — С ума посходили? Из-за чего драка?

Молчим, безуспешно пытаясь извернуться. А потом Дон ухмыляется. Во всю свою эльфийскую рожу.

— Спасибо, — говорит. Не Релли, мне. Догадлив, поганец.

— Обращайся, — пожимаю плечами, и мы пожимаем друг другу руки. По-прежнему болтаясь в воздухе.

Релли приземляет обоих, смотрит с подозрением. Не понимает, конечно. И то чудно, что Дон понял.

Отвожу взгляд, чтобы не встречаться глазами ни с Доном, ни с Релли. И неожиданно замечаю то, что поначалу от моего внимания ускользнуло.

Росток. Нет, даже небольшое деревце. Вообще-то, в Злом Лесу обычные деревья не растут, он их превращает во что-то совсем иное. А здесь…

— Смотри, — негромко говорю эльфу, тот поворачивается…

— Мне не чудится? — спрашивает шепотом, словно боясь спугнуть сказку.

— Нет, — так же шепотом отвечаю. Потому как чудо спугнуть легко, пристальным взглядом, громким голосом.

Дон раскрывает навстречу деревцу ладони и поет. Листья подрагивают в лад песни, открываясь навстречу. Точь-в-точь, как ладони.

— Его сажал сам Пресветлый, — с благоговением шепчет эльф. — Никто и не думал, что он выживет… силы в ростке немного. Сын Великого Древа… младший и последний, насколько мне известно… даже в Вечном Лесу не осталось…

Он всхлипывает, в глазах — пьяное счастье. Они ведь совсем иные, эльфы. Мы не умеем ни радоваться, ни печалиться как они. Разве что, дети…

— Ты сильно подрос, малыш… — Дон ласкает листья рукой, смеясь и плача одновременно.

Релли наблюдает с сильнейшим недоумением. И недовольством. Госпоже ректор не нравится, когда она чего-то не понимает.