Охотник

Предложения выдвигаются одно за другим. От заключения в силовую клетку до вызова нашей птичке подружки в круг (Медвежонок, просили же помолчать! Вот именно второго Феникса нам сейчас и не хватает! Тут с одним что делать, никак не придумаем! И с чего это ты, шляпа, решил, что это самец?)

— А сколько он весит? — интересуется господин Излон.

Оказывается, он вообще не весит. Он ведь из пламени.

Смотрю я на все это, и нехорошо мне становится. Вот проснется сейчас птичка, что делать будем? Говорят ведь, как о кукле деревянной, а ведь это то, что Потоп устроило! Как подумаю, в дрожь бросает, а им хоть бы что!

Релли делает жест рукой, споры разом смолкают.

— В общем, перенести Феникса мы не можем, — объявляет она. — В таком случает, остается одно — нарисовать нелинейную фигуру вокруг него самого.

Ошеломленное молчание. Усилием воли удерживаю челюсть на положенном ей от природы месте, чтобы на геррского мага не походить.

— А как? — озвучивает общую нехватку мыслей господин Иилкут.

— Строим вокруг Феникса плоскость, — охотно объясняет Релли. — Овеществляем ее, после чего рисуем все заново. Жалко, конечно, столько труда затрачено, но что делать…

— А рисовать как? — герры впадают в панику, господин Излон иронически улыбается. Вот оно, превосходство отечественной магии над подлым геррским колдовством!

— Левитировать кто-нибудь может? — интересуется Релли. Герры дружно трясут головами, как собака после купания. Улыбка господина Излона становится еще шире. Простых вещей не умеют, молокососы, а туда же, маги первой ступени!

— Тогда телекинезом, — предлагает Релли. Герры втоптаны в грязь, растоптаны и оплеваны сверху. По рожам видно, что этим, как его, умеют, но страшно не хотят, потому как либо сложно, либо тяжело.

— Или есть другие предложения? — ласково так интересуется Госпожа Ректор.

Единственное предложение было у меня, но высказывать его вслух я поостерегся. Вряд ли господа маги одобрят идею послать все к Звелу и разойтись из Руины по домам.

— Тогда за дело! — командует Релли, и работа начинается заново.

Это надо видеть. Команда геррских магов старательно выводит в воздухе контуры чего-то невидимого, Релли и господин Излон будто бы это невидимое подхватывают и распрямляют. За окном. На высоте пятьдесят шестого этажа.

Случись что — падать высоко, а уж долго как!

Стразу вспоминается сказка о портных-геррах, тех, что волшебное платье пошить решили для короля. Да, то самое, невидимое, в которое их в конце концов и обрядили. Так вот, очень похоже, что наши маги из тех самых портных и будут, я это дело примерно так и представлял. Движения — будто ковер невидимый взбивают да натягивают, только нет никакого ковра, точно говорю.

— Овеществляем, — командует Релли, и невидимый ковер все-таки проявляется. Ну, не ковер, это я для красного словца, не тряпочка даже. Потому как у этой штуки, чем бы она ни была, даже толщины нет. Я даже потрогать суюсь, не бывает же так, чтоб вообще без толщины, но меня отгоняют.

Дальше вообще что-то несусветное начинается. Релли и господин Излон висят в воздухе (опять же за окном) и что-то рисуют на волшебном коврике, остальные маги водят по воздуху руками, делая вид, что тем же самым занимаются, вот же бездельники! За них рисуют сами собой тоненькие кисточки, болтающиеся в воздухе.

— Вот это я понимаю! — говорю Медвежонку. Мог бы и промолчать, спит парнишка, умаялся. Ну и пусть его, а я посмотрю.

— Прервемся, — говорит господин Излон, весь мокрый и красный. — Не могу больше.

Релли согласно кивает, летание это над ковриком и ей нелегко дается. Садятся на полу рядышком, дышат тяжело, к флягам приложились. Герры, глядя на них, тоже работу бросили, и за фляги, как нюх подсказывает, с вином. Им-то летать не надо, стало быть, дальше пола не упадут, а нашим только хлебни лишку — костей не соберешь.

— За работу, — Релли поднимается, кивает эльфу. — А ты колыбельную свою повтори, упаси Единый, проснется не вовремя.

Да уж, обидно будет. Интересно, а как герры сами справится собирались? Ведь не умеют ничего, только надуваться от важности, как жаба через соломинку.

Работа кипит, Релли то и дело покрикивает на нерасторопных магов, требует стереть какие-то линии и заменить новыми. Все мечутся и суетятся, суетятся и мечутся… Кажется, я даже задремать успел, до того это мельтешение перед глазами утомило, но когда глаза открыл, ничего не изменилось. Разве что, фигура стала узнаваемой, та же самая, что на полу нарисована и не стерта до сих пор. И еще — Феникс был обведен кругом, что его нисколько не потревожило и не разбудило даже.

Эльф сидит рядом, чуть слышно перебирая струны реллара. Надо же, не наигрался еще! Меня это не удивляет, кого-кого, но не меня. Им волю дай, днями-ночами струны терзать будут, даже на еду не отвлекаясь.

— Все! — выдыхает Релли, устало садится на пол. — Доделывайте свою часть, господа. Нам с господином Излоном необходимо отдохнуть.

— Да уж, — подтверждает маг четвертой ступени. — Думал уже, не выдержу, сорвусь. А лететь высоко…

— Отсутствие практики, — укоризненно говорит ему Релли, тот послушно кивает. Господа герры смотрят с неимоверным уважением, они-то летать умеют не лучше меня. То есть, только вниз.

Господа герры поспешно доделывают свою часть работы. Даже слишком поспешно — Релли заставляет их трижды перечерчивать особо сложные линии, сверяясь с каким-то странным инструментом.

— Фигура готова, — докладывает господин Иилкут.

— Седьмой и восемнадцатый сектор проверьте, — говорит Релли. — Внушают сомнения.

Говоря откровенно, мне вся эта штука сомнения внушает. Но вслух об этом лучше не говорить, с магов этих станется меня же и перечерчивать заставить. А летать я не умею!

— Все в порядке, госпожа, — неуверенно говорит господин Иилкут. — Может, дело в отклонении плоскости?

— Проверь, — командует Релли, и герр бросается исполнять приказ.

— Нет, и здесь все в порядке, — доносится его голос некоторое время спустя.

Феникс открывает глаза, недоуменно смотрит на происходящее. Я судорожно сглатываю, пихаю в бок задремавшего эльфа.

— Играй! Быстро колыбельную!

Эльф начинает петь раньше, чем просыпается. Релли делает какое-то движение рукой, и нахлынувшая сонливость уходит, как вода в песок. Наверное, она не первый раз это проворачивает уже, только я внимания не обращал. А мог бы догадаться — эльфийская колыбельная действует на всех, кто ее слышит.

Зато Феникс снова закрывает глаза. Это радует, под его взглядом не очень-то уютно.